Дети павших богов - Карисса Бродбент
Макс свел брови.
– Мы так много не знаем о Решайе, – пробормотала я. – Может быть, это просто очередная неизвестная странность.
– Не люблю я неизвестности.
Я чуть не расхохоталась. Вот беда! У нас ведь кругом сплошная неизвестность.
Он вскинул на меня взгляд, и слова застряли у меня в горле. В лунном свете глаза Макса сухо блестели. Напоминали, на что способна затаившаяся во мне тварь. Я как сейчас видела: полупрозрачные веки расходятся, отворяя темноту решительного взгляда, и тело его взрывается пламенем.
Красиво. И страшно.
Я снова всмотрелась в свою ладонь. Пожала плечами, убрала руку.
– Пусть это будет нашей самой большой заботой, – пожелала я, снова обратив взгляд на море. К Аре.
Я не знала, что нас там ждет. После владений Микова победный восторг на несколько дней заставил забыть обо всем. Потом кошмары стали ярче, побережье Ары приблизилось, и я ощутила, как натягивается цепь, на которой держали меня Ордена.
Что ни говори, я заключила сделку. Ордена дали мне силу свергнуть одного из владык Трелла и спасти покинутых мной людей. Но за эту силу я снова продалась в рабство. Только теперь мое орудие не легкие касания и милая болтовня, а смерть.
От этой мысли защемило сердце. Под веками еще стояли воспоминания Макса о разрушении Сарлазая. Я не хотела новых разрушений.
– Лично у меня в голове хватает места для всех забот разом, – пробормотал Макс.
Я взяла его за руки. Он стал перебирать мои пальцы – знакомое и теплое движение.
– Как ты думаешь, что мы увидим, когда доберемся?
Он долго молчал.
– Я думаю, что чего-то не понимаю, – наконец ответил он. – Слишком долго Нура молчит. И странно, что Ордена решились встать против власти Сесри. Я думаю, это они от отчаяния, и это пугает меня сильнее всего, потому что я не вижу для него причин. Так что не знаю, что ждет нас дома, но уверен – нам это не понравится.
«Когда мы вернемся на остров, – сказала мне Нура, – я надеюсь, что ты будешь готова сражаться изо всех сил».
А что мне еще оставалось? Мне со всех сторон напоминали, как много от меня зависит. Восемь лет прошло с тех пор, как моя мать поцеловала в лоб единственную дочку и отправила в страшное, смутное будущее. Все ради надежды – всего лишь надежды, что я уцелею, буду жить. И вот передо мной единственный шанс оправдать своей жизнью все те, которые я погубила. Чтобы девочек больше не отрывали от матерей среди ночи. Чтобы матерей больше не убивали работой в рудниках.
Ради этого ничего не жалко.
Мой взгляд потянулся к Максу, встретил его далекий и неподвижный взгляд. Вина и любовь переплетались во мне и подпитывали друг друга.
Макс уже принес столько жертв – ни от кого нельзя такого требовать.
– Я пойму, – тихо сказала я.
Он стрельнул глазами мне в лицо:
– Мм?
– Если ты не сможешь – я пойму. Если у тебя больше нет сил воевать – пойму.
По его лицу прошла тень – словно от резкой боли – и отступила.
– Если ты сможешь, то и я смогу. – Он погладил меня по щеке и продолжал тихим голосом: – Куда бы мы ни шли, одну я тебя не отпущу.
Боги! Мой взгляд ускользнул к волнам океана, потому что я больше не могла смотреть на него – и видеть, как он смотрит. В эту минуту для меня не было ничего невозможного.
Но голос Решайе уже протянулся к мыслям, как струйка дыма в темноте.
…Он прав… – шепнул этот голос. – …Одной тебе не бывать…
Наутро мы с Серелом стояли, опершись на перила борта. Ночью я почти не спала, но усталости, не считая боли в глазах, не чувствовала. Во мне словно проскакивали маленькие молнии.
Серел вскинул голову, заморгал от соленого морского воздуха.
– Сегодня причалим, да?
– Сиризены сказали, берег близко. Если бы не дымка, уже показались бы Башни.
– Башни! – Серел негромко и протяжно свистнул. – Какое, должно быть, зрелище!
– В самом деле, есть на что посмотреть.
Спорить не приходилось. В первый раз я плыла на Ару больная, в жару и почти не запомнила дней пути. Запомнилось одно – вот это зрелище: Башни над неприступным береговым утесом Ары. Такие величественные, что все внутри меня замолчало.
И впервые за много недель я ощутила надежду.
Решайе в памяти фыркнул и безрадостно захихикал.
…Как ты была глупа. Какая наивность!..
– Не думал, что доживу до того дня, когда смогу их увидеть.
На губах Серела еще сохранилась легкая улыбка, но голос немного упал, и я угадала, какая сладкая горечь скрывается в этих простых словах.
В горле встал комок.
– Тебе понравится, – пообещала я.
Я сказала себе, что так и будет. Так должно быть. Серел любил едва ли не весь мир. Он не уставал видеть во всем лучшее. Отчего бы ему к Аре отнестись иначе? И все же… Он так много еще не знал. И я так много не знала.
Отвернувшись, окинула взглядом палубу. Почти все наши уже поднялись, и здесь стало на редкость тесно. Что же, все знали, что скоро конец пути, и каждый надеялся первым увидеть Ару.
Беженцы в сравнении с аранцами просто кипели чувствами. Волнение висело в воздухе густым туманом. И за его сладким вкусом мне чудилось другое. Робость. Сомнение. Страх.
Взгляд мой упал на дальний конец судна, где беженцы обступили двоих. Первый, парень по имени Филиас, был немногим старше Серела, с короткими черными волосами, со щетинистым подбородком. Его большие, глубоко посаженные глаза почти всегда щурились, с вечной подозрительностью оценивая все вокруг. Рядом стояла женщина лет пятидесяти, спокойная, с сединой в рыжих волосах – Риаша.
Эти двое были неразлучны и всегда среди людей. Оба были из рабов Эсмариса, но я их почти не знала. Я была прикована к дому, а эти жили на дальнем краю поместья, работали на земле. Серел, когда его отряжали в охрану, несколько раз встречался с Филиасом. А я познакомилась с обоими только на борту, и первое, что заметила, – какая от них исходила решимость.
Почти все на этом судне рассчитывали устроить жизнь для себя. А Филиас с Риашей желали чего-то большего.
Я, конечно, была полностью на их стороне. Однако они, особенно Филиас, относились ко мне с глубоким недоверием.
Я не обижалась. И даже не удивлялась.
Они, конечно, всякого обо мне наслушались – и
