Завязать след. Часть 2 - Лилиана Карлайл

Было бы легко обвинить во всем Винсента. Но мы с Ривером оба были по-своему беспечны.

Я дал Скайлар обещание, в котором не был уверен, что смогу сдержать его, и мы оба пытались скрыть от нее правду.

Правда в том, что мы, возможно, никогда не найдем ее подругу.

Если бы мы сказали ей, захотела бы она быть с нами?

Я был эгоистом.

Я должен был быть откровенным с самого начала, и именно таким Винсент был для нее.

Холоднее, чем необходимо, но точно так же, как мы поступили бы с любым другим делом о пропаже человека.

Ривер может винить во всем Винсента, но я знаю правду.

Я тоже облажался.

Очень сильно.

— Хорошо.

Голос Винсента вырывает меня из хода моих мыслей. — Что?

— Скажите мне, чем я могу помочь.

Срань господня.

Я кривлю губы и почти улыбаюсь. Несмотря на ссору со Скайлар, осознание того, что у меня есть кто-то еще, кто может поддержать ее, снимает тяжесть с моей груди.

— Мне нужно, чтобы ты был начеку, пока мы с Ривером работаем. Я уверен, что пропадут еще Омеги, и…

Я останавливаюсь на полуслове, когда по тротуару разносится аромат. Это аромат Скайлар, но в нем есть химический привкус.

Он горький. Мое сердце колотится в груди, когда я направляюсь по подъездной дорожке к ее входной двери, которая сейчас открыта.

— Лэндон? — Спрашивает Винсент, когда я толкаю дверь и врываюсь в ее парадную дверь, следуя за химическим запахом по всему дому.

Ее нет в этом гребаном доме.

— Скайлар? — Я кричу, паника сжимает мою грудь, когда я узнаю химический запах.

Я слишком часто ощущал этот запах на местах преступлений.

— Черт! — Я кричу, чувствуя себя самым большим идиотом на планете. Не прошло и часа с тех пор, как мы вышли из ее дома, а ее уже нет.

Аромат начинает распространяться за задней дверью Скайлар на ее задний двор. Я стою на ее крыльце, крепко сжимая телефон в руке.

Кислый страх. Острый гнев.

Горький хлороформ.

Я едва слышу, как Ривер зовет меня по имени, как у меня звенит в ушах и начинает гудеть голова.

Скайлар похищена.

3

СКАЙЛАР

Удар. Удар.

Я стону от боли в голове, когда мое тело непрерывно сотрясается. Мои глаза закрыты, я замерзаю, и это худший сон, который у меня когда-либо был в жизни.

И почему я лежу на полу?

Удар. Удар.

Мои глаза резко открываются, но я погружена в темноту.

И моя голова…

Удар. Удар.

Мне слишком больно держать глаза открытыми. Такое ощущение, что в каждый мой глаз вонзается нож для колки льда, и любое движение отдается болью по всему телу.

Удар. Удар.

Я вытягиваю ноги, ерзаю, чтобы устроиться поудобнее, но места, чтобы вытянуться, недостаточно.

Я пытаюсь вспомнить что-нибудь из того, что было до того, как я заснула, но все это странным образом… исчезло.

Я была дома, там были Ривер и Лэндон, и… я плакала?

СТУК.

Еще один сильный толчок, и в голове у меня становится пусто.

Я просыпаюсь от очередной головной боли, но на этот раз стука больше нет, что немного облегчает боль.

Я открываю глаза и смотрю на незнакомый потолок, обшитый деревянными панелями.

У меня пересохло во рту, как с похмелья. Мне нужно в туалет, а там холодно.

Я лежу на голом матрасе под тонким, вызывающим зуд одеялом.

— Что за черт, — бормочу я, пытаясь взять себя в руки.

Я пытаюсь сесть, но от этого у меня только начинает стучать в голове и по комнате разносится громкий, неприятный звон металла. Моя левая нога кажется тяжелее правой, и мне требуется мгновение, чтобы осознать, что произошло.

Я нахожусь в маленькой прохладной комнате со стенами, обшитыми панелями из темного дерева. Тонкий матрас лежит посреди комнаты, а металлический шест, установленный в левом углу стены, соединен с кандалами, которые обвиваются вокруг моей лодыжки. Лампа дневного света, свисающая с потолка, — мой единственный источник света.

Прерывисто дыша, я спотыкаюсь о матрас и поднимаюсь на ноги по выцветшему бежевому ковру, прислоняясь к стене в поисках опоры. Позади меня дверь, ведущая в туалет и самую маленькую душевую кабину, которую я видела в своей жизни, с тонкой занавеской и безвкусно выглядящей насадкой для душа. Дверь в ванную снята, остается только занозистая рама, что исключает всякое уединение.

Я сглатываю и присаживаюсь на корточки, чтобы дернуть за кандалы на лодыжке, подавляя крик, когда пытаюсь их расстегнуть.

Это бесполезно.

Я в ловушке.

Вот тогда-то ко мне и возвращаются нечеткие воспоминания.

Ривер и Лэндон спорят со мной…. говорят, что это небезопасно… Рука зажимает мне рот.

— О, — шепчу я, когда паника охватывает мои внутренности.

Удары по моей голове и тесное пространство внезапно обретают смысл.

Я была в багажнике машины.

О нет.

Я начинаю учащенно дышать, цепь гремит, когда я сгибаюсь пополам и хватаю ртом воздух.

Лэндон и Ривер были правы, и я отослала их прочь.

Омеги исчезали, и теперь я — еще одна.

Совсем как Эйприл.

Но прежде чем я успеваю осознать это, раздается щелчок ключа в замке, и я застываю в ужасе, когда открывается дверь.

Мне требуется мгновение, чтобы узнать своего похитителя. Одетый в потертые джинсы и белую футболку, он стоит в дверном проеме, его взгляд серьезен, когда я смотрю на него, разинув рот.

— Ты? — шепчу я, мои руки дрожат, когда я смотрю на Альфу перед собой. Я отступаю от него, но он не следует за мной.

Я только однажды видела его покупателем, неспособным решить, что он хочет купить. Он был тем, кто слишком долго медлил, истощая все мое терпение, пока я боролась с желанием не удариться головой о прилавок.

Он сказал, что выбирает вкус макарон для своей Омеги.

Это произошло в день исчезновения Эйприл.

Он слегка кивает, прислоняясь к дверному проему, со стоическим выражением лица. Его мутно-карие глаза лишены света, когда он смотрит на меня, почти как в трансе.

Я делаю еще один шаг назад, пока не оказываюсь прижатой к стене, вдыхая спертый воздух. Вместе с ним витает его запах, тот самый слабый одеколон, который я узнала с того судьбоносного дня.

Я в ужасе.

Я знаю, что может случиться, если я буду слишком близко к нему. Если его запах действует на меня, он может вызвать у меня течку.

Я была бы одна, пленница в этой темной комнате, пачкая себя слизью.

Я задыхаюсь от страха, когда он делает шаг ближе, и вытягиваю руки, надеясь заблокировать его. Его