Опасные приключения попаданки - Аннэт Хорол
Неужели меня и правда может бросить в тело собаки или лошади? Что же тогда я буду делать?
Я даже слышала собачье дыхание — горячее и влажное оно обжигало мой нос, щеки и лоб. Ну вот — я теперь пес и буду копошиться в помоях, выискивая доказательства.
Становилось слишком шумно. Откуда в тюремной камере столько людей?
— Ка-знить! Ка-знить!
Шум нарастал. Я открыла глаза — огромный черный пес дружелюбно облизывал мне лицо, а я лежала на каком-то деревянном помосте в крайне неудобной позе.
— Тьфу, уберись от меня! — крикнула я псу и тут же испугалась. Голос был не мой — он звучал гортаннее и глуше. Из-за неудобной позы моя рука затекла, и я тут же попыталась ее переместить. Почувствовав боль, я поняла, что случайно дернула свои же волосы. Боже мой, у меня волосы? Да еще какой-то невообразимой длины. Я приподнялась на одной руке, одновременно второй прикрывая глаза. Солнце нещадно слепило, и я пыталась понять, что происходит вокруг.
Ка-знить!
Пылала вокруг толпа. Я услышала лязг металла. Еще не до конца осознав мысль, я обернулась и увидела его — огромный палач в красной накидке мерно точил топор недалеко от меня. Он не обращал на меня никакого внимания и делал свое дело. Я же в страхе бросилась куда-то в сторону и тут же упала — левую ногу опоясывала цепь. Вокруг меня бесновалась толпа, состоящая, в основном, из мужчин и, почему-то, детей.
Они все были одеты были одинаково — грязно-белые льняные рубахи, холщовые штаны. Многие из них периодически снимали матерчатую кепку и утирали ей пот со лба, другие радостно улюлюкали, глядя на меня, некоторые детишки грызли лепешки.
Среди толпы я заметила несколько мужчин и в более дорогой одежде, которая сразу же отличала их от толпы. Черно-красные кителя, расшитые золотом рубахи, на одном мужчине и вовсе был какой-то красочный узорный котелок — единственный в своем экземпляре. Они выглядели, как праздные зеваки, собравшиеся посмотреть на представление.
— Помогите! — заорала я и в горле мгновенно пересохло. От страха сердце со страшной скоростью сжималось в груди. — Вы не понимаете. Я не должна тут быть… Меня случайно сюда сунули…
Я орала, но с каждым словом лишь распаляла толпу. Послышались выкрики:
— Она сумасшедшая. Отрубить ей голову!
Я кинулась в другую сторону, попыталась ладошками скинуть кандалы с себя, но все было без толку.
Вдруг в толпе послышались вскрики.
— Расступись! Маркиз идет!
Я сразу же повернула голову и обомлела. Вперед толпы вышел высокий чуть смугловатый мужчина с зелеными раскосыми глазами. Черные как смоль волосы были забраны назад в хвост. Прямой ровный подбородок, точеные скулы, красивый прямой нос — его черты лица были словно прорисованы по шаблону. Широкие плечи расправлены и в целом вид у него был как у… маркиза. На поясе у него висела шпага в ножнах. Он остановился и посмотрел прямо мне в глаза, чуть прищурившись. Я поняла, что это мой последний шанс, бросилась к нему и упала в ноги. Правда, оказавшись все равно чуть выше из-за высоты деревянного помоста.
— Господин, сир, как там вас… смилуйтесь, прошу вас! Я все объясню. Моей вины тут нет…
— Как там вас? — он поднял одну бровь, и в его голосе послышалось отвращение. — Как же ты глупа, словно гусыня. Ты украла мое золото и еще требуешь простить тебя?
— Золото? — изумилась я, вдруг вспомнив, что тело ведь не мое и, судя по всему, меня выбросило в какую-то воровку. Я была ошарашена. — Прошу прощения, я все объясню, только не убивайте!
Наверное, я выглядела жалко, но мне было все равно, я хотела жить. Хоть много раз в жизни я не ценила ее, но сейчас я клялась, что пересмотрю свои взгляды, больше не буду буянить и вообще начну вести праведный образ.
— Прошу, прошу, прошу, — молила я одними губами. По щекам текли слезы и смешивались с горечью моей судьбы.
Он смотрел прямо на меня и в его холодных отражениях-блюдцах я не видела ни капли жалости — напротив, мне показалось, в них мелькнул дьявольский огонек. Он взирал так спокойно, почти не мигая и ему совсем не было меня жаль — такую беззащитную и плачущую, стоящую у самой кромки своей жизни. Ему нужно было всего лишь протянуть мне руку. Ведь наверняка в его силах было помиловать меня.
— Сир, неужели вам не жалко человеческую жизнь? Я отработаю — я буду убирать, прислуживать, что скажете…
— Мне ни к чему такая голодранка, — левая сторона его красивых губ даже немного приподнялась в усмешке. Какой же он холодный айсберг! Сволочь!
Мои глаза распухли от слез, но я не обращала на это внимания, катаясь по деревянному помосту, путаясь в длинных волосах и каком-то белом тряпье, в которое я была укутана. Это оказалось длинное платье, похожее на ночную сорочку, со слишком открытым декольте, хотя последнее сейчас меня волновало меньше всего.
Тем временем палач наточил топор и, закинув его на плечо, насвистывая, пошел ко мне. Я затаила дыхание. Вот и пришла моя смерть! В момент шока я испытала нечто вроде чувства стыда — умирать со слезами на глазах не хотелось.
В последний раз взглянула на знатного синьора из толпы. Мне показалось или у того на миг проклюнулись эмоции? Брови были нахмурены, сам смотрел исподлобья. Я представила, как палач отрубит мою голову, и она прикатится к ногам этого красавчика.
Умора!
Как же я его сейчас ненавидела. Я смотрела прямо в его глаза и шептала лишь: “Ненавижу, ненавижу”. Наверное, он был немного шокирован — видимо, не привык что какие-то воровки из отребья так смотрят на знатного вельможу. Хотелось что-то сказать ему напоследок, сделать неприятно.
— Я тебя проклинаю! — вдруг заорала я, что есть мочи. — И вас всех!
Толпа испуганно отступила. Хах, видимо, они действительно подумали, что я ведьма! Палач кивком головы кивнул мне на бревно. Я с омерзением увидела серо-бурые разводы на нем, и меня чуть не вывернуло наизнанку. В шее появилась боль — она пока что была мифической, но слишком реальной — я даже почесала это место, как вдруг нащупала медальон.
— Лохински! Вытащите меня отсюда! Немедленно! — заорала я в амулет.
Но он был холоден и беззвучен. Все, это был конец. Напоследок я крикнула в устройство передачи: "Ты не Лохински, а Лоховински! Пусть тебя черти заберут!"
“Ну все!”. В изнеможении я села на краю помоста. Пусть
