Хозяйка лавандовой долины (СИ) - Скор Элен
За машину, старенькую девятку, на которую не позарились даже «партнёры» Николая, выручили совсем немного, но он ходил такой окрылённый новой идеей, обещая в кратчайшие сроки стать миллионером и купить мне настоящий новенький Мерседес.
Я получила расчёт в институте, наш факультет к тому времени совсем свернулся за ненадобностью. Мама звала отца в школу — преподавать географию, там пусть немного, но платили.
В деревне я никогда не была, и представляла там себе жизнь немного иначе. Поначалу, увидев нас на пороге с чемодан и спортивной сумкой, родители Николая обрадовались, накрыли стол — всё честь по чести. Но когда на вопрос: «Надолго ли?» сын поведал им свой бизнес план, те за голову схватились. Именно тогда я начала что-то подозревать, ведь родители-то его лучше знали. То-то сбагрив мне «свою кровиночку», они успокоились. А сын вял, да вернулся.
Я потом ещё много раз слышала в деревне как его окликали непутёвым, но всё ещё верила в успех его задумки с птицефермой.
Жить мы остались в доме родителей Николая, правда он хвалился, что как только бизнес попрёт в гору, построит тут настоящий дворец. Вот только для начала нужен был хоть какой-то курятник. Ладно, с этим помог отец Николая, сколотив кривобокую сараюшку из того что нашлось под рукой.
На поверку выяснилось, что птица хоть и гребёт лапами землю, но предпочитает питаться зерном, а лучше комбикормом. И то и другое стоило денег. Пошли первые яйца, и оказалось, что в деревне продавать их некому — у всех полно своей птицы, а возить их в ближайший город — нужна машина, которую мы продали, чтобы купить кур.
Николай договорился с одним деревенским мужиком и тот стал возить его на городской рынок. Вся забота по уходу за курами легла на меня. Помимо этого потихоньку работа по дому и огороду тоже перешла на меня. Стоило Николаю отъехать от дома, как свекровь сказывалась больной, загружая меня делами по полной.
Вечером муж приезжал из города, с довольным видом зажав в руке пару бумажных купюр, которые откладывал на развитие бизнеса, а я с ног валилась от усталости, мгновенно засыпая.
С наступлением холодов куры нестись перестали. Тогда Николай решил зарубить их на мясо.
— Купим весной новых, нечего их зиму кормить! — заявил он и снова поехал на базар.
Зима в деревне, когда в одном доме проживают сразу несколько человек, каждый со своим норовом и характером — испытание не из лёгких. Свекровь нет нет, да попрекала меня то куском хлеба — ибо я нигде не работала, то тем, что у меня до сих пор нет детей.
Если первое поправимо, второе меня и саму уже беспокоило. Мы прожили с Николаем в браке уже девять лет, а забеременеть у меня так и не получалось.
С работой решилось всё просто, я устроилась к местному фермеру, помогала с документами, делала всё, куда ни пошлют — лучше тут, чем в доме со скучающей свекровью. Так пролетела зима, наступила весна, и оказалось, что денег на покупку очередной партии кур нет, их «прожили»: Николай купил матери новенький телевизор, себе компьютер, в котором муж сутками резался в танчики и дорогой телефон — ибо бизнесмену со старым ходить не солидно.
Я тогда уже прозрела, понимая, что кличка «непутёвый» дана ему не просто так. Но всё ещё старалась сохранить семью. Вот если бы были дети… свекровь уверяла, что с её мальчиком всё хорошо, это я ни на что не годный пустоцвет.
И тут до меня начали доходить слухи, что муж погуливает. Да я и сама замечала то накрученный на пуговицу пучок рыжих волос, то тёмное пятно засоса на его шее. Когда спросила прямо — тот и отпираться не стал, повторив слова матери: пустоцвет мол, кому ты нужна такая.
Я подала на развод, развели нас быстро, делить нам особо нечего, квартира оставалась за мной, хоть свекровь и пыталась оттяпать половину, но мои родители поступили мудро, оформив в своё время на неё дарственную, Николай там даже прописан не был.
Возвращаться в город я не стала, к тому времени я уже неплохо зарабатывала у фермера, став кем-то вроде завхоза. Я прекрасно понимала, что нормальную работу в городе найти будет не так-то просто. Да и стыдно было возвращаться.
Домик мне тут же справили, пустовало их в деревне немало, народ всё в город за хорошей жизнью норовил уехать. Так началась моя новая жизнь: работа и ничего кроме работы. На дворе уже шёл новый век, страна постепенно выбиралась из затяжной депрессии, жизнь налаживалась.
Постепенно я стала правой рукой человека, давшего мне работу. Фермерское хозяйство росло и крепло. Строились тёплые коровники и курятники. Выращивались овощи и фрукты. Павел Степанович, человек мудрый, решил не класть все яйца в одну корзину, занимаясь всем и понемножку.
Посадили фруктовый сад, а там и заводик по производству соков и консервов открыли. Начали делать шлакоблоки — хозяйству требовались молодые специалисты, а им жильё подавай. Деньгами Павел Степанович своих не обижал, лично у меня на счету лежала уже приличная сумма, я ещё и квартиру в городе сдавала, понимая, что туда уже не вернусь и родителям помогала.
Первый дом из новенького шлакоблока построили мне, хоть я и отнекивалась. Настоящий дворец, с открытой террасой и балконом. В деревне меня уже давно уважительно называли Еленой Сергеевной.
Был ли у меня ещё кто-то кроме Николая? Конечно, был. За собой я следила, одевалась по моде, стрижка, маникюр — мужчины в мою сторону посматривали, многие даже замуж звали, но я, помня слова про «пустоцвет» решила, что не стоит повторять прежних ошибок, лучше быть одной и ни от кого не зависеть. Был у меня в городе хороший знакомый, покупал у нас молоко для своих магазинов. Бывало, проводили мы с ним время, исключительно для «здоровья».
Умер от инфаркта папа, через два года за ним тихо ушла мама. Я осталась совершенно одна. Тогда-то и посадила у дома первый кустик лаванды, в память о ней, а потом уже не могла остановиться. Аромат стоял такой, что проходящие мимо селяне частенько останавливались, полюбоваться лиловыми кустиками.
Я стала искать новые сорта, много читать, разыскивая любой материал про это чудесное растение, благо интернет уже давно был не в диковинку. Оказывается, одни из первых духов были лавандовыми. Сухими цветами набивали полотненные мешочки и перекладывали им одежду, придавая ей приятный аромат.
Я загорелась сделать свои духи. Для этого всего-то и потребовался самогонный аппарат. Найти в деревне такой агрегат не составило труда. И вот у меня в руках пробирка с моим первым лавандовым маслом.
Потом было лавандовое мыло, лавандовые свечи, которыми я одаривала своих знакомых на новый год и восьмое марта. Так, баловство, в долгие одинокие вечера.
Но этого мне показалось мало, я хотела смешивать ароматы. Замахнулась на большее. Вспомнила свою детскую любовь к полевым цветам. Многие из них отлично для этого подходили.
Годы пролетали все быстрее. Сверстники уже качали в колясках внуков. Николай сменил пятую жену, именно от неё-то я и узнала, что мой бывший муж бесплоден. В тот день я купила бутылку коньяка и отключила телефон.
И вот мне сорок пять. Я свободная, самодостаточная, в меру обеспеченная женщина. На день рождения Павел Степанович с улыбкой вручил мне путёвку на юг краснодарского края, с оплаченной экскурсией в долину Лефкадия, славящуюся своим сыром, винодельнями и лавандовыми полями. Именно туда и ехал экскурсионный автобус, остановившийся на этом утёсе, с которого я так неосторожно свалилась.
* * *Удар, острая боль и мир, стремительно свернувшийся до крошечной светящейся точки. Последней мыслью было сожаление, что я так и не смогла завести детей, ведь по возвращению из отпуска твёрдо решила отправиться в детский дом и взять малыша. Не успела…
Светящаяся точка продолжала мерцать, неожиданно рядом стали загораться другие огоньки, я словно плыла среди звёзд, где не было ни вчера, ни сегодня, ни радости, ни боли. Внезапно до меня донеслись голоса.
— Куда её? На перерождение? — спрашивал приятный мужской баритон.
