Отряд Кара - Анастасия Сиалана
А что было бы, если бы ты сопротивлялась? Ведь по сути я играла роль старшей, по уши влюбленной в главу академии. Разве не было бы странным не ответить на поцелуй. Ведь в таком случае вся моя легенда пошла бы прахом, и Алис мог поменять свое благосклонное отношение на строго противоположное. Я же не знала тогда, что мое прикрытие обречено.
Точно! Знала бы, такую пощечину дала, да еще могла и коленом наподдать.
За такими мыслями и прошел день, а наутро мы выдвинулись к академии. Алис мельтешил где-то впереди, когда я выбрала себе место в конце процессии рядом с Марионом. Как-то нравился мне этот громила: лишнего не говорит, помогает, когда нужно и когда совсем этого не ждешь. Отличный собеседник на время пути.
— Тебе лучше не высовываться, — сказал страж так, будто и не мне вовсе.
Однако никого больше рядом не было, только мы верхом и ветер за нашими спинами. Он смотрел вперед. В мою сторону даже не повернулся.
— Сама знаю, — и я действительно это знала. Алису в ближайшие дни лучше не попадаться на глаза. А еще лучше неделю или месяц, что, я понимала, невозможно осуществить.
— Когда захочет поговорить, слушай внимательно. Не перебивай, не кричи и не возмущайся. Глазами стрелы в него тоже не метай, — продолжал напутствовать Марион. Кажется, он искренне за меня переживал. Почему — для меня все еще остается загадкой.
— Пфф, — я фыркнула, понимая, что подобное вряд ли возможно. Если меня начнут в чем-то обвинять, я буду защищаться.
— Он будет спрашивать, — отвечай, как считаешь нужным. Однако, если после вопроса он встанет близко и посмотрит прямо в глаза, подумай трижды, прежде чем что-то сказать, — он впервые за весь разговор повернулся ко мне. — Это значит, что от твоего ответа будет зависеть твоя судьба. Внимательно слушай и не пропусти этот момент.
— Что-то еще? — информация о самом лисе была нужна как никогда.
— Пока он сидит, усмехается, ухмыляется и издевается — ты вне зоны риска. Но если он стоит, если его лицо непроницаемо, то каждое слово должно быть выверенным.
— А что самое худшее из всех этих моментов? — должна же я знать, когда разговор зашел в тупик и пора спасать не место в академии, а свою жизнь. Уверена, этот лис способен на убийство, особенно, если ему угрожают чем-то важным в его жизни. Не хотелось бы стоять рядом, когда он решит, что покромсать феникса — это отличная идея и вариант сбросить стресс.
— Если покажет клыки, — как-то сокровенно это прозвучало. — Не, открыто скалиться перед атакой он не станет, это слишком очевидно. А вот приоткрыть рот, невзначай провести пальцем или языком по клыку, ткнуть им в верхнюю губу, будто там что-то мешает, цокнуть — это сигнал, что он уже все решил, и жертва обречена.
Я смотрела в спину Алису, которая отчетливо виднелась впереди, стараясь не упускать мужчину из виду. В какой-то момент глава повел носом в воздухе, от этого я увидела его профиль, а потом он резко обернулся. Этот момент как раз совпал с последними словами стража, и я дернулась, как от выстрела, пряча взгляд в деревьях сбоку. Алис пугал до дрожи и трясущихся коленок.
— Прошу, будь осторожнее, — прошептал Марион, на что я ответила лишь вопросительным взглядом. Мужчина не стал озвучивать причину подобной заботы, просто проехал чуть вперед, избавляясь от моего чрезмерного любопытства.
Как бы ни так. Теперь я точно узнаю, с чем связано подобное поведение, и как дорого мне придется платить за помощь. Мог ли Марион быть тем самым человеком из королевства птиц, тем самым магом с запретной магией, который помогал мне все это время? Ответ очевиден: мог.
***
Я ждала вызова в кабинет ректора изо дня в день, из недели в неделю, как наказания и избавления одновременно. Но вот прошел почти месяц, а отчеты принимал декан, — в кабинет не вызывали, да даже не чихвостили. Я уж готовилась попрощаться с должностью старосты и все время зло поглядывала на Вига, прямого конкурента, но никто не спешил срывать с меня нарукавник. Будто вся жизнь продолжалась, а я застряла в ожидании падения. Не счесть, сколько раз я сталкивалась с Алисом и ничего не происходило. Холодный взгляд, презрительно поднятая бровь и никакого внимания к моей персоне. И ведь никто в академии слыхом не слыхивал о войне и о том, что я к ней причастна. И тогда я поняла, почему гору Истины называли местом полной изоляции. Если кто-то извне не принесет информацию на блюдечке, жизнь внутри так и останется статичной. А даже если и принесет, то мало что изменится. Сюда не проникнуть, академию не покинуть. Нет смысла волноваться о том, что не можешь изменить.
Но я волновалась. Я могла изменить. Я могла уйти, могла остаться, могла вернуться в свое королевство — столько вариантов и ни одного единственно верного. Как же это выматывает!
— Да хватит грызть ногти! Зря я что ли их приводила в порядок после последней боевки? — рыкнула на меня Мила, силой убирая мою ладонь ото рта и присаживаясь рядом на кровать.
Вот кто бы знал, что в этой роковой красотке и ленивой соне восьмидесятого уровня проснется материнский инстинкт, и она начнет заботиться обо всех, как курица-наседка.
— Не грызу я! — огрызнулась, но тут же смягчила взгляд, уткнувшись в еле заметный живот. Небольшой, за широкой одеждой все еще легко скрываемый, но уже видимый, если знать тайну. А все до банального просто: наша снежная кошка носит под сердечком котенка.
— Конечно, это я решила поэкспериментировать с формой и наделала тебе ногти в виде разных геометрических фигур, — тут же уличила меня во лжи подруга.
— Да я пытаюсь переварить факт твоей беременности, а ты все о моих руках печешься! Ты знаешь, кто отец? — я все еще пребывала в шоке.
— Понятия не имею, сама узнала о ребенке в конце практики, — спокойно ответила Снежная, приобнимая меня за талию и ластясь к моей щеке своей. Совсем крышу в нежные дали унесло на остров тактильности и окситоцина.
— Так почему раньше не сказала?! — возмутилась я. Эта дурында целый месяц молчала.
— У тебя были серьезные проблемы в
