Рисуя смерть - Татьяна Лаас
“Последний шаг”. Женщина, почти лежащая на растрескавшейся от жары земле, сил хватало только на то, чтобы удержаться, опираясь на тонкую, ломкую руку. Миг, и она упадет, уже не в силах встать. Яркое, безжалостное солнце почти расплавило её фигуру, еще чуть-чуть, и она будет сожжена солнцем дотла.
Диптих “Последний глоток” показывал рыжеволосого мужчину со спины и с левого бока – с бокалом яда в руках, готового пригубить его незамедлительно.
Терри качнула головой:
– Мистика... Дед с ума сошел в последние годы, только и всего...
А сколько еще недописанных картин хранилось наверху, над выставочными залами, там, где располагались студии отца и деда... Страшно вспомнить все эти перерезанные вены на руках, веревки под потолком и прочие... Гадости.
Терри выключила свет и пошла к охране, её рабочий день подошел к концу.
***
Жила Терри тут же, над галереей. Над студиями располагалась небольшая квартира всего в пару комнат – дед иногда предпочитал ночевать здесь, а не ездить в особняк, чтобы не терять вдохновение. Сейчас, после его смерти, в квартире поселилась она.
Терри открыла дверь, включила свет – яркий, холодно электрический. И тут же выключила его – уж слишком напоминало триптихи, рассмотренные недавно. В небольшой гостиной, где кроме нового кожаного дивана со столом перед ним, огромного телевизора и вездесущего камина, стоял давно запушенный и покрытый пылью мольберт, она включила небольшой светильник на столе и рухнула на диван – раздеться и разуться можно позже, когда забудутся ужасы картин. Бездумно включила телевизор – чтобы кто-то живой, кроме неё, говорил и общался в комнате. Её хватило минут на десять, потом она потянулась, пошла в ванную комнату, сняла линзы и натянула очки. Мать утверждала, что очки жутко её уродуют, так что на работе приходилось пользоваться линзами, которые она терпеть не могла. Терри переоделась в домашнее – не мудрствуя лукаво всего лишь в длинную футболку и теплый халат поверх и, захватив на кухне пачку сока и чипсы, вновь вернулась на диван – взяла со стола свой скетчбук, острозаточенный карандаш и...
...Держитесь, Грег Плитт...
...увлеченно принялась рисовать увиденных парней. Вот Грег тянет к другу руку... Алекс с огромными глазами отпрыгивает в сторону, а в кружке над его головой одни восклицательные знаки и знаки препинания. Вот Грег скромно смотрит в пол, краснея и смущаясь: “Алекс, мы же друзьяяяя...”, а Алекс гордо указывает вытянутой рукой на дверь, чтобы на следующем рисунке обнять роскошную блондинку с огромными достоинствами – тут Терри не поскупилась. Алекс был неприятный тип, и зачем Грегу с ним дружить, было неясно. Пусть лучше не дружат – хотя бы в её рисованном мире Алекса точно не будет.
Терри задумчиво погрызла кончик карандаша... И, гулять, так гулять! На другой страничке нарисовала утреннее кафе, смущенного Грега и неприступную себя.
– Вот почему, стоит встретить стоящего парня, а вокруг него неприятная компания, а?
Телевизор безмолвствовал – в порыве творчества Терри отрубила ему звук, чтобы не мешал.
***
Утром она еле продрала глаза – заснула над своими комиксами, придавая реалистичности Грегу и Алексу, сильно за полночь. С трудом встала, расправляя затекшие руки и ноги – пора или начинать приучать себя засыпать в постели, или менять диван на более удобный. Она приняла душ, высушила волосы, завернулась в уютный мягкий халат и пошла искать еду в холодильнике. Обычные утренние хлопоты: свежие яйца, тосты, колбаски, достать, помыть, найти чистую сковороду, достать бутылку масла... А потом Терри плюнула на все, натянула на себя свои любимые джинсы, толстовку (утро было хмурое, холодное, телевизор через пару часов обещал дождь) и, обув удобные кроссовки, направилась на улицу, чуть втягивая голову в плечи – дождь не стал ждать пары часов и пошел сейчас.
В кафе она уже почти бежала – говорят, так меньше промокнешь. Толкнула дверь, тут же с наслаждением втягивая воздух, густо пропахший утром, выпечкой и свежим кофе. Очки запотели, так что она принялась их спешно протирать салфетками, подслеповато морщась и занимая очередь за парнем, одетым так же, как она – в драные даже сзади джинсы и серую толстовку. Надела очки, и тут же охнула – парень оглянулся на неё, расплываясь в знакомой улыбке и скидывая капюшон толстовки:
– Мисс Уильямс, доброе утро. Вот так встреча!
– И вам... Ээээ... – Она не забыла, как зовут Грега, а просто растерялась от неожиданности.
– Грег. Просто Грег. – Он кивнул в сторону залитой струями воды витрины, – а Алекс в машине сидит, отказался тащиться под дождем в кафе. Вот глупый – такую компанию для завтрака потерял!
Как раз подошла его очередь, он пулей выплюнул продавцу:
– Пожалуйста, два черных кофе, два сэндвича с ветчиной и огурцами, чипсы стандарт и... Милой леди...
Терри улыбнулась:
– Терри. Мне, Скотт, как обычно!
Продавец расплылся в улыбке:
– Для дамы и её ухажера десерты бесплатно. – Он тут же отошел от стойки, занимаясь заказом.
Покраснели в этот раз оба – и Терри, и густо Грег, скулами румянец в этот раз не ограничился.
– Эй, мой заказ на вынос, пожалуйста, – крикнул в спину Скотта Грег. Он повернулся к Терри:
– Надеюсь, он меня услышал... Терри, я сейчас дико спешу, если честно. Но от десерта не откажусь. Как смотришь на то, чтобы я вечером обрел счастье в воссоединении с десертом?
– Прости, Грег, что? – Терри на миг не поняла его. Телефон в кармане Грега сурово завибрировал, но тот проигнорировал его, сбрасывая звонок.
– Можно пригласить тебя на свидание? – прямо сказал он. – Любишь любоваться на всплески света? Гарантирую самое незабываемое зрелище. Так...?
– Эм... Восемь вечера устроит?
– Заметано!
На улице басовито, нарушая все правила, загудел клаксон.
– Черт, Алекс меня убьет. – Грег подхватил поданные бумажные стаканчики с кофе и пакет с едой. – Я вечером заеду!
Терри только и открыла рот – назвать свой адрес она не успела, колокольчик над дверью печально звякнул, подтверждая, что дверь за Грегом уже закрылась.
– Ха… – Она взяла поднос с кофе, огромным бутербродом и двумя десертами. – Фатальное везение. Или невезение.
***
Весь день она ждала, что Грег одумается и заедет в галерею – уточнить адрес или взять номер телефона. Чуда не случилось. И к семи часам вечера Терри официально признала свое
