Право На Счастье (СИ) - Дарья Игнатьева
Гордо, не давая случившемуся раздавить её и тем более, не показывая доктору, красивому молодому специалисту, свои красные от слёз глаза, она вышла из кабинета и быстро покинула больничные корпуса.
Ветер весело растрепал её непокорные волосы и нежной ветреной рукой провёл по сухой коже щеки. Глаза наполнились влагой и, едва женщина скрылась среди высотных домов, разразились потоком горючих слёз.
Усталые плечи опустились, обнажая всю скорбь и осознание услышанного.
Ключ в замочной скважине провернулся и не щёлкнул.
— Она что, опять дверь не закрыла? — С некоторым возмущением произнёс строгий мужской голос себе под нос. — Привет! Я дома! — Кинул он в тишину комнат приветствие и прислушался к ответу.
Но в доме было молчаливо. Мужчина насторожился и прошёл в глубь комнат. Увидев жену, лежащую на кровати, он немного успокоился и бросил взгляд на детскую кроватку.
— А где Фаша? — Вылетел вопрос из мужских губ.
И тут мужчина заметил, что плечи женщины вздрагивают и всё тело сжимается от непреодолимой боли.
— Что случилось? — Всё ещё пытаясь получить в ответ хоть что-нибудь, кроме молчания, спросил мужчина.
— Фаша в реанимации. — Тихо ответила женщина, понимая, что её муж тоже имеет право знать. — Остановка сердца..
Тут её сознание снова выкинуло протест, и новая партия слёз хлынула, выходя за грани приличия.
Мужчина смотрел на жену, на небольшую деревянную кроватку, уютно пристроившуюся у стены, на новую игрушку, купленную сегодня для дочери, и прислушивался к непривычной от детского отсутствия тишине. Он положил игрушку на кроватку и вышел.
Это был заяц. Его длинные бархатные ушки смело топорщились в разные стороны. Тонкая проволочка, вставленная вовнутрь, придавала им торчащую форму и слегка держала задуманное направление. Небольшая мордочка была покрыта сетью тонких ворсинок-ниточек, выделяя забавное место замшевого носа, пары чёрных глаз-бусин и длинных усов-лесок по обе стороны от щёк. Короткие красные штанишки с прорезью для небольшого хвостика имели яркий клетчатый принт с синим отливом и лямки на пуговицах.
Женщина посмотрела на игрушку, сиротливо обнявшую подушку Фаши, и в очередной раз залилась истерикой. Неизвестность, страшные мысли, что дочь больше не вернётся в эту кровать и отношения с мужем уйдут в закат, пугали женщину, как никогда ранее, отбирая всякую надежду на яркое счастье.
Через несколько дней родителей вызвали в больницу.
Фаша чувствовала себя нормально и вполне была готова вернуться домой, к своим любимым бутылочкам, соскам и пелёнкам. Но на этот раз её возвращение было обременено ограничениями: девочка выписывалась с диагнозом — Порок сердца, и теперь её дальнейшая жизнь отягощалась приёмом определённых лекарств по расписанию, ограничением по физическим нагрузкам, по питанию и жёстким контролем показателей жизнедеятельности.
Глава 2. Тусси
Ярко жёлтые серединки ромашек пахли яблоками и мёдом. Их длинные белоснежные лепестки трепетно обнимали центр, расходясь от него, словно лучи холодного белого солнышка. Маленькие чёрные точки-насекомые пересекали периметр цветка, создавая неповторимую атмосферу микромира.
Фаша сорвала цветок и посадила на его середину божью коровку. Она уже долго держала её в своей ладошке, получая бесконечное удовольствие от того, как маленькие лапки жучка приятно цепляли кожу её ладони, когда насекомое пыталось выбраться. Оказавшись в самом центре вожделенной свободы, божья коровка замерла. И только тогда, когда девочка высоко вверх подняла руку с цветком, коровка раскрыла свои ярко-красные с тремя чёрными пятнами надкрылья, выправила тончайшие прозрачные крылья и, жужжа, понеслась в воздушных просторах, разрезая пространство и время. Фаша смотрела ей в след, жмурясь и закрывая ладонями глаза от яркого слепящего солнца.
— Пойдём, Тусси, — сказала девочка, когда насекомое совсем пропало из виду.
Она мягко обхватила зайца маленькими ручками и пошла по траве, скользя взглядом по низкорослым растениям в поисках новых знакомых.
Тусси был зайцем со стажем. Фаша выделила его среди остальных игрушек ещё в глубоком младенчестве. Она смело прижимала его к своим маленьким губам и, причмокивая, сосала ухо. От этого шёрстка на ухе засалилась, скаталась, а потом и вовсе пошла проплешинами. Проволочка выскочила и ухо зайца повисло с каким-то забавным акцентом.
Усы были обрезаны под корень. Будучи длинными лесками, они путались, кололись и мешали.
Девочка надела на себя мамину белую блузку, спрятала белоснежные тонкие волосы под косынку и прошла в операционную. Пациент Тусси смиренно лежал на кровати, ожидая своей участи.
— На что жалуетесь, больной? — Со знанием дела спросила доктор Фаша. — Щёчки болят? Усы колются? Угу… Сейчас мы будем вас лечить! Мы сделаем вам операцию.
Фаша достала мамины портновские ножницы, взяла иголку с ниткой и подошла к больному.
— Хирург Фаша готова! — Объяснила она пациенту. — Это будет не больно. Не бойтесь, — успокоила она зайца и взяла его за уши.
Ножницы смело и быстро отсекли ненужное. Тусси даже не успел испугаться. А вот Фаша отчего-то расплакалась. Она смотрела на жалкую безусую мордочку пациента, на безжизненно упавшие на пол усы-лески и заходилась в слезах. Ей на миг показалось, что Тусси испытал сильную боль при потере своих усов. Его мордочка исказилась переживанием и упрёком:
— Что же ты, Фаша, наделала?!
Девочка ясно представила, как расстроится папа, когда увидит этого несчастного зайца, и слёзы с двойной силой потекли из глаз. Вдруг она стала задыхаться и её носогубка посинела.
— Ма… — еле успела выкрикнуть девочка и упала.
В отделении горел тусклый свет. Фаша открыла глаза и среди полумрака взглядом нащупала образ мамы. Мама, склонившись над книгой, дремала.
— Пить… — прохрипели пересохшие губы девочки. — Хочу пить.
Мама открыла глаза и стряхнула с себя остатки дрёмы.
— Вот, держи, — протянула она дочке бутылочку. — Только маленькими глотками. Много нельзя!
— Да, я помню, — сдерживая свою жажду, произнесла Фаша и припала к бутылке ртом.
В палату вошёл доктор.
— Проснулась? — Обратился он к маме, кивая головой на малышку. — Это хорошо.
Доктор что-то долго объяснял и перечислял. Фаша тоже слушала его, но только одним ухом. Одновременно с этим, она с интересом наблюдала за вороной, что сидела на ветке за окном. Ворона держала в лапе печенье и
