Змея и Крылья Ночи - Карисса Бродбент
Кому-то может показаться глупым, что я, человек, охочусь ночью, когда я нахожусь в невыгодном положении по сравнению с добычей. Но ночь — это время, когда действовали они, а значит, и я тоже.
Я прижалась к стене, крепко сжимая кинжал в руках. Ночь была теплой, такой, когда солнечное тепло долго держится в воздухе после заката. Запах висел густым гнилостным облаком — прокисшая еда из мусора в переулках, да, но также разлагающееся мясо и прокисшая кровь. Вампиры не заботились о том, чтобы убирать здесь за собой, в человеческих кварталах Дома Ночи.
Люди здесь должны были быть в безопасности, в пределах стен королевства — граждане, пусть и более низкого происхождения, слабее Ночнорожденных во всех отношениях. Но эта вторая истина слишком часто делала первую неуместной.
Мужчина был хиаджем, его крылья были прижаты к спине. Очевидно, он не слишком хорошо владел магией, потому что не стал применять их для облегчения охоты. А может, ему просто нравилось, как они действуют на добычу. Некоторые из них были такими показушными. Им нравилось, когда их боялись.
С крыши я наблюдала, как мужчина выслеживает свою цель — маленького мальчика, лет десяти, но маленького от явного недоедания. Мальчик находился в огороженном грязном дворе глинобитного дома, он снова и снова ударял мячом по пыли, не обращая внимания на подкрадывающуюся к нему смерть.
Это было так глупо, что мальчик гулял ночью один. Но, с другой стороны, я лучше, чем кто-либо другой, знала, как изматывает человека постоянная опасность. Возможно, эта семья держала своих детей дома после наступления темноты каждый день в течение последних десяти лет. Потребовался всего один промах, одна рассеянная мать, забывшая позвать его обратно, один ворчливый ребенок, не готовый прийти в дом к ужину. Всего одна ночь за всю жизнь.
Это случалось так часто.
Но сегодня этого не случится.
Когда вампир двинулся, я последовала за ним.
Я спустилась с крыши на булыжники. Я вела себя тихо, однако, слух вампира был безупречен. Мужчина повернулся, приветствуя меня ледяными взглядом и скривившимися в усмешке губами, на которых блеснула острая слоновая кость.
Узнал ли он меня? Иногда они узнавали. Но сейчас я не дала ему шанса на это.
Для меня это было практически рутиной. Система, которую я отточила до совершенства за сотни ночей, подобных этой.
Сначала крылья. Два удара, по одному через каждое, достаточно, чтобы он не взлетел. С вампирами хиаджи это было легко. Мембранная кожа была нежной, как бумага. Иногда я ловила вампиров ришан, и это было немного сложнее, их пернатые крылья было труднее пробить, но я отточила технику. Этот шаг был очень важен, и поэтому он стоял на первом месте. Мне нужно было удержать их здесь, на земле, со мной. Однажды я совершила ошибку, пропустив его, и едва осталась в живых, и я усвоила урок.
Я не могла быть сильнее их, поэтому должна была быть более точной. Нет времени на ошибки.
Вампир издал нечто среднее между вздохом боли и яростным рычанием. Мое сердцебиение превратилось в быстрый барабан, кровь была близко к поверхности моей кожи. Интересно, почувствовал ли он ее запах? Я всю жизнь пыталась скрыть прилив своей крови, но сейчас я была рада этому. Это делало их глупыми. Этот дурак даже не был вооружен, но все равно бросился на меня, не обращая внимания ни на что на свете.
Мне нравилось, действительно нравилось, когда они недооценивали меня.
Лезвие в бок, под ребра. Еще один в горло. Недостаточно, чтобы убить. Но достаточно, чтобы он пошатнулся.
Я прижала его к стене, один клинок вонзился в него, чтобы он не мог пошевелиться. Я покрыла края дхайвинтом — быстродействующим паралитиком, мощным, но недолговечным. Он действовал всего несколько минут и для меня этого было достаточно.
Он успел лишь нанести пару царапин по моей щеке острыми, как бритва пальцами, прежде чем его движения стали слабеть. И как раз, когда я увидела, что его глаза быстро моргают, словно он пытается прийти в себя, я нанесла удар.
Чтобы пробить грудную кость, нужно сильно надавить.
Я так и сделала, достаточно сильно, чтобы расколоть кость и открыть доступ к его сердцу. Вампиры были сильнее меня во всех отношениях, их тела более мускулистые, движения более быстрые, зубы более острые.
Но их сердца были такими же мягкими.
В тот момент, когда мой клинок пронзал их грудь, я всегда слышал голос отца.
— Не отворачивайся, маленькая змейка, — шептал мне на ухо Винсент.
Нет. Ни тогда, ни сейчас. Потому что я знала, что увижу там, в темноте. Я знала, что увижу прекрасное лицо юноши, которого когда-то очень любила, и то, как оно выглядело, когда мой нож вонзился в его грудь.
Вампиры были детьми богини смерти. Поэтому мне было немного смешно, что они боялись ее так же сильно, как и люди. Я наблюдала за ними каждый раз и видела, как ужас проступает на их лицах, когда они понимают, что она идет за ними.
По крайней мере, в этом мы были одинаковы. По крайней мере, в конце концов, мы все чертовы трусы.
Кровь вампира была темнее человеческой. Почти черная, как будто потемневшая от человеческой и животной крови, потребляемой на протяжении веков. Как только я позволила вампиру упасть, я была вся в этой крови.
Я отступила от тела. Только тогда я увидела, что семья смотрит на меня. Я была тихой, но не настолько, чтобы не заметить, что я была практически на пороге их дома. Мальчик теперь крепко держался за руки матери. С ними был мужчина и еще один ребенок, девочка помладше. Они были худыми, их одежда была простой и потрепанной, испачканной от долгой работы. Все четверо стояли в дверях и смотрели на меня.
Я застыла, как олень, пойманный охотником в лесу.
Странно, что именно эти голодные люди, а не вампир, превратили меня из охотника в добычу.
Может быть, это потому что, когда я была с вампирами, я знала, кто я такая. Но когда я смотрела на этих людей, границы становились размытыми и неопределенными, словно я наблюдала за извращенным отражением самого себя.
А может, я и была отражением.
Они были похожи на меня. И все же я не могла найти между нами ничего общего. Я представила, что, если бы
