Элиза Эргашева - Несущая смерть (СИ)

Но давайте снова вернемся в настоящее время. Кимберли и Майкл, сын Николь и Пита, играли возле елки. Они с нетерпением ждали, когда придет время подарков, о которых так часто говорят мама и папа.

Эти два ребенка были так не похожи друг на друга, они были полной противоположностью, настолько разных людей стоило еще поискать. Это было удивительнее тем, что оба росли в одной семье и всем говорили, что они родные.

Кимберли часто внимательно следила за действиями родителей, как будто понимала все, что они делали, в то время как Майкл не мог сосредоточиться на чем-то одном.

Девочка очень рано начала говорить, и в ее словах часто можно было различить речь взрослого человека. Майкл же наоборот начал говорить поздно, и все время картавил, многие слова произносил неправильно, а иногда и вовсе начинал говорить как будто на чужом языке.

Ну и самое разительное их отличие было во внешности. По плечам Кимберли рассыпались блестящие бронзовые кудри, а пронзительно голубые глаза так часто рассматривали все с не детским интересом. На щечках всегда играл румянец и, посмотрев на девочку, не скоро сможешь отвести от нее глаза, так она была красива. Она словно светилась изнутри.

Майкл же был наоборот брюнетом, с шоколадными глазами, худой и часто болеющий ребенок. Он был бы красив, если бы не сильная худоба и постоянные синяки под глазами. Мальчик был болен, у него был врожденный порок сердца. Он часто лежал в больнице, но врачи так и не смогли до конца устранить его болезнь .

И вот, наконец, пришло время подарков. Сегодня было Рождество, это был день Кимберли, именно в этот день ее поздравляли с днем рождения. Детей усадили за стол, накрытый праздничным ужином. В конце трапезы, девочке предложили задуть ее праздничный торт с пятью свечками.

-Пришло время подарков, - улыбаясь, сообщила детям Николь. - А ну, закройте глаза.

Дети поспешно закрыли глаза, их маленькие тельца дрожали от нетерпения и предвкушения того счастья, что они испытают, раскрыв шелестящую обертку.

Мать взяла их за руки и осторожно подвела к елке, а затем прошептала:

-С Рождеством любимые!

Кимберли с радостным криком бросилась за подарками, но Майкл так и не смог двинуться с места. Он стоял на том самом месте, на котором его остановила мама, и растерянно смотрел на то, как его сестра разрывает яркую обертку подарков.

-Мама, - позвал он, - можно я пойду к Кимберли?

Родители ничего не понимали, почему их сын, стоит и не спешит присоединиться к сестре. Пит подтолкнул Майкла, но вдруг что-то ярко вспыхнуло, и свет во всем доме резко погас.

Послышался испуганный крик Кимберли, но Майкл молчал. В следующее мгновение, когда, мигая, свет все-таки включился, на полу лежало маленькое тело их сына, он тяжело дышал, а над ним возвышалась Кимберли.

В первый момент, когда она посмотрела на родителей, в ее глазах горел странный огонек, такой же, как в день смерти той бедной няни. Но затем он погас, и на ее глазах навернулись слезы. Она начала громко звать Майкла и просила поиграть с ней и посмотреть игрушки.

Глава вторая

Воспоминания

Я проснулась от собственного крика, все еще вырывавшегося на свободу из моего уже осипшего горла. Слезы катились из глаз, а сердце готово было выпрыгнуть из груди, сломав при этом ребра. В голове до сих пор мелькали яркие вспышки и образы моего кошмара. Он мучает меня уже много лет, а если быть уж совсем точной, то, сколько я себя помню. Лишь в редкие дни можно было спать спокойно, не просыпаясь от собственного крика и смертельного ужаса. Эти дни я называла праздниками, выходными и они были самыми чудесными. Только после таких ночей я просыпалась утром радостной, счастливой и умиротворенной.

Я начала дрожать, а по спине пробежали мурашки. Я запустила руки в волосы, чтобы хоть как-то отвлечься от кошмара и громко заплакала. Я чувствовала себя несчастной, раздавленной и опустошенной, настолько, насколько это только было возможно сейчас в доме, в котором была вся моя семья. Мне было ужасно одиноко, создавалось ощущение, что я одна в этом огромном мире.

Этот сон всегда так на меня действовал. Просто вы не видели его, поэтому вам трудно понять, что он может с вами сделать. Яркий образ обездвиженного тела Майкла, белоснежные халаты врачей и огоньки скорой помощи до сих пор не хотели меня отпускать, а лишь причиняли еще больший вред. После того Рождества, когда Майкла увезли в больницу, мама отстранилась от меня. Она больше не любила меня и не называла своим ' маленьким ангелочком'.

Она до сих пор наказывает меня за то, чего я не делала. Ведь ни один живой человек не может заставить сердце любимого брата остановиться. Да и о чем она только думает, мне ведь тогда было всего пять лет.

Когда Николь смотрит на меня, в моей голове слышится ее крик: 'Она монстр!' Я уже забыла, что такое настоящее материнское тепло и ласка. Поэтому эта женщина, родившая меня, стала чужой и холодной. Иногда у меня даже язык не поворачивается назвать ее мамой.

Стук в дверь, отвлек меня от ужасных мыслей и воспоминаний. Кто же это может быть?

-Можно я зайду? - Не дожидаясь моего ответа, Майкл закрыл за собой дверь и сел рядом со мной на кровати.

Это было не удивительно, что он пришел узнать, что со мной случилось. Папа уже привык к моим крикам, да и он очень устает на работе, поэтому спит без задних ног. А Николь не подходит ко мне уже много лет. А комната моего брата находится рядом с моей, поэтому он просто не мог не отреагировать на мои безумные крики.

-Снова тот кошмар? - Участливо спросил он и раскрыл объятия.

Что лучше сказать ему, что я увидела большого паука, который меня напугал или то, что снова видела его безжизненное тело? Мне совершенно не хотелось его расстраивать, но обманывать его, это страшное преступление, поэтому я лишь кивнула. Дальше просто автоматически я кинулась в объятия брата. Они были настолько теплыми, привычными и родными, что все страхи стали отступать на задний план.

Увидев, что мне становится лучше, и я уже не дрожу, как осиновый лист, Майкл улыбнулся и бархатным баритоном прошептал мне на ухо:

-Ты же знаешь, что это просто не могла быть ты. Я не понимаю, почему ты винишь себя? Мы ведь уже столько раз с тобой об этом разговаривали. И мне казалось, что ты все поняла!

-Я знаю, - всхлипнула я, умом понимая, что он прав, но душа кричала обратное, - но мама все еще считает, что я монстр!

-О чем ты говоришь? - Раздраженно воскликнул Майкл, он всегда злился, когда я начинала говорить об этом, - Мама любит тебя.

-Нет, Майкл! Она назвала меня монстром. И я не пойму, почему ты вообще до сих пор со мной общаешься?