Четвертое крыло - Ребекка Яррос
– И говорит она словно дочь писца, – тихо сказала мама, и в этот момент я увидела ее – ту самую женщину, какой она бывала, пока папа был жив. Мягче. Добрее… по крайней мере, в отношении близких.
– Я и есть дочь писца.
Моя спина уже буквально вопила от боли, поэтому я позволила рюкзаку соскользнуть с плеч на пол и сделала первый полный вдох с тех пор, как покинула свою комнату.
Мама моргнула, и та самая, мягкая, женщина исчезла, оставив в комнате лишь генерала.
– Ты – дочь всадницы, тебе двадцать лет, и сегодня день призыва. Я разрешила тебе закончить обучение, но, как я уже говорила прошлой весной, я не буду просто так стоять и смотреть, как один из моих детей попадает в квадрант писцов, Вайолет.
– Потому что писцы много ниже всадников? – проворчала я, прекрасно зная, что всадники – вершина социальной и военной иерархии. Чему, кстати, сильно способствует то, что их драконы поджаривают людей ради забавы.
– Да! – ее привычное самообладание наконец пошатнулось. – И если ты посмеешь сегодня войти в туннель, ведущий в сторону квадранта писцов, я выдерну тебя оттуда за эту самую нелепую косу и собственными руками поставлю на парапет.
Мой желудок болезненно сжался.
– Папа бы этого не хотел! – возразила Мира, краснея от ярости, ее шею понемногу тоже заливало алым.
– Я любила твоего отца, но он умер, – ответила мама таким спокойным тоном, как будто сообщала прогноз погоды. – Сомневаюсь, что сейчас он хоть чего-то хочет.
Я со свистом втянула воздух, но удержала рот на замке. Потому что понимала: слова ни к чему не приведут. Она никогда не слушала ничего из того, что я хотела сказать, и сегодня это не изменилось бы.
– Отправить Вайолет в квадрант всадников – это все равно, что подписать ей смертный приговор, – похоже, Мира не считала, что спор окончен.
Она никогда не уступала в спорах с мамой, и самое обидное, что мама всегда уважала ее за это. Двойные стандарты – для тех, кто и так в выигрыше.
– Она недостаточно сильна, мама! Она уже сломала руку в этом году, она постоянно получает растяжения, и она недостаточно высока, чтобы оседлать дракона достаточно большого, чтобы тот сохранил ей жизнь в битве.
– Серьезно, Мира? – Что. За. На хрен. Мои ногти впились в ладони, когда я изо всех сил сжала руки в кулаки. Знать, что мои шансы на выживание минимальны, – это одно. А слушать, как сестра бросает в лицо слова о моей никчемности, – совсем другое. – Ты называешь меня слабой?
– Нет. – Мира сжала мою руку. – Просто… хрупкой.
– Это ничуть не лучше.
Драконы не привязываются к хрупким женщинам. Они их испепеляют.
– Так, значит, она маленькая.
Мама осмотрела меня с ног до головы, словно оценивая, насколько хорошо сидят кремовая туника с поясом и брюки, которые я выбрала сегодня утром для своей потенциальной казни.
Я фыркнула:
– Теперь мы просто перечисляем мои недостатки?
– Я не говорила, что это недостаток. – Мама повернулась к моей сестре. – Мира, Вайолет за один день испытывает больше боли, чем ты за всю неделю. Если кто-то из моих детей и способен выжить в квадранте всадников, так это она.
Мои брови невольно поползли вверх. Это прозвучало очень похоже на комплимент, но с мамой никогда ни в чем нельзя быть уверенной.
– Сколько новобранцев этого квадранта умирает в день призыва, мама? Сорок? Пятьдесят? Тебе так хочется похоронить еще одного ребенка? – Мира окончательно вспылила.
Я вздрогнула, когда температура в комнате резко упала. Это все мамина штормовая печать, магическая сила, которую она выплеснула, сконцентрировав с помощью Аймсира, своего дракона.
Горло свело при воспоминании о брате. Никто не смел упоминать Бреннана или его дракона за все те пять лет, что прошли с момента их гибели в битве против восстания тирришей на юге. Мама терпела меня и уважала Миру, но по-настоящему любила она лишь Бреннана.
Папа тоже его любил. Боли в груди у него начались сразу после смерти Бреннана.
Мама сжала челюсти, когда она посмотрела на Миру, в глазах ее горела угроза жестокой расправы.
Cестра сглотнула, но все еще держала себя в руках, не отводя глаз.
– Мама, – начала было я. – Она вовсе не имела в виду…
– Убирайтесь. Отсюда. Прочь. Лейтенант. – Мамины слова шипели, словно струйки пара в ледяном воздухе кабинета. – Прочь, пока я не доложила о вашем отсутствии в подразделении без официально одобренного отпуска.
Мира выпрямилась, кивнула, повернулась с военной точностью и без лишних слов направилась к двери, по пути прихватив с пола небольшой рюкзак.
И мы с мамой впервые за несколько месяцев остались наедине.
Ее глаза встретились с моими, она глубоко вдохнула, и в комнате стало немного теплее.
– На вступительных экзаменах ты была среди лучших по баллам за скорость и ловкость. У тебя все получится. У всех Сорренгейлов прекрасно получается.
Она провела тыльной стороной ладони по моей щеке, едва касаясь кожи.
– Так похожа на своего отца, – прошептала она, прежде чем прочистить горло и отступить на несколько шагов.
Да уж, все ее награды получены не за проявление эмоций.
– Я не смогу признавать или афишировать наше родство в течение следующих трех лет, – сказала она, присаживаясь на край стола. – Поскольку, как генерал, командующий Басгиатом, я буду изрядно выше тебя по званию.
– Я знаю. – Это меньшее из того, что меня беспокоило, учитывая, что она едва ли признавала меня и сейчас.
– К тебе не будет никакого особого отношения только потому, что ты моя дочь. Скорее всего, командующие будут третировать тебя даже сильнее, чем остальных, чтобы заставить проявить лучшие качества. – Она приподняла бровь.
– И об этом я тоже знаю. – Хорошо, что я тренировалась с майором Гиллстедом последние несколько месяцев – с тех самых пор, как мама приказала мне это делать.
Она вздохнула и заставила себя улыбнуться.
– Тогда увидимся в Долине, на Молотьбе, кандидатка во всадники. Хотя, полагаю, к закату ты станешь кадетом.
Или мертвецом.
Хотя никто из нас этого не сказал.
– Удачи, кандидатка Сорренгейл. – Она вернулась за свой стол, отгородившись им от меня.
– Спасибо, генерал. – Я взвалила рюкзак на плечи и медленно вышла из кабинета.
Охранник закрыл за мной дверь.
– Она окончательно свихнулась, – громко сказала Мира.
Она стояла в центре коридора, аккурат между двумя охранниками.
– Теперь они доложат ей, что ты так говорила.
– Как будто они сами не знают, – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Пойдем. У нас только час до того, как все кандидаты должны явиться. Их там несколько тысяч у ворот, я видела, пока поднималась.
И она быстро зашагала, провожая меня вниз по каменной лестнице и дальше, по переходам – к моей комнате.
Ну… к тому, что раньше было ею.
Всего за тридцать минут отсутствия все мои личные вещи упаковали в ящики, которые теперь стояли в углу. Мой желудок сделал кульбит и, судя по тому, как мне стало паршиво, просто шлепнулся на деревянный пол. Мама… Она просто взяла и упаковала всю мою жизнь.
– Она охренительно эффективна, надо отдать ей должное, – пробормотала Мира, прежде чем повернуться ко мне и окинуть внимательным, оценивающим взглядом. – Я надеялась, что смогу отговорить ее от этого. Ты никогда не была предназначена для квадранта всадников.
– Ты упоминала об этом. – Я приподняла бровь. – Раз или два.
– Прости. – Она поморщилась, присела и начала распаковывать рюкзак.
– Что ты делаешь?
– То, что когда-то Бреннан сделал для меня, – тихо ответила она, и горе холодной ладонью стиснуло мне горло. – Ты умеешь пользоваться мечом?
Я покачала головой:
– Он слишком тяжелый. Зато я довольно сносно управляюсь с кинжалами.
И охренительно быстро, если на то пошло. Молниеносно. Нехватку силы я отлично компенсировала скоростью.
– Поняла. Хорошо. Теперь брось рюкзак и сними эти ужасные ботинки.
Она
