Асфоделия. Суженая смерти (СИ) - Наталья Юрьевна Кириллова
– Глядите-ка, просыпается, кажись, – прокомментировал кто-то, и голоса смолкли разом.
Послышались осторожные шаги, шорох одежды и я ощутила, как на меня смотрят. Все.
Пристально. Выжидающе. И с явной опаской.
Глаза я открыла. Поморщилась, чувствуя, как бьёт по ним свет, оказавшийся с непривычки слишком ярким. Подняла тяжёлую руку, пытаясь заслониться. И отметила странность.
Какую именно?
Не знаю.
Она, странность, просто была, и всё. Тревожащая смутно, но неясная.
Фигуры, кажущиеся на фоне слепящего этого света тёмными силуэтами расплывчатых очертаний, обступили кровать, загомонили наперебой, о чём-то спрашивая, что-то предлагая. Я попробовала передвинуться, приподняться повыше, удивляясь, до какой степени тело моё стало непослушным, слабым, будто после долгой болезни.
Или длительной попойки.
Днём я не пила ничего крепче кофе, ела то же, что и обычно, и хозяйка натяжных потолков не приносила мне пирожков со слабительным и ещё какой дрянью сомнительной.
Тогда почему так паршиво? Или это странное состояние результат потери сознания? Прежде мне не доводилось в обмороки падать или получать удар такой силы, чтобы выключалось сознание.
Одна из фигур склонилась ко мне, загораживая свет, и я наконец различила женское лицо, круглое, немолодое, обрамлённое тёмными с проседью волосами, выбивающимися из-под белого чепца… подобный которому я видела разве что в исторических фильмах да на картинках.
– Чего желает благородная фрайнэ? – осведомилась она с заискивающей улыбкой и я поняла главное.
Я ещё не очнулась. И вижу престранный, причудливый то ли сон, то ли галлюцинацию.
Надо очнуться. Попробовать прийти в себя, выбраться из бредовых этих игр воспалённого разума.
Я отвернулась, зажмурилась крепко-крепко. Голоса смолкли как по команде. А теперь я открою глаза и увижу свою квартиру, слегка поблёкшие обои, потолок, люстру…
– Фрайнэ? – повторила женщина, и не думая никуда исчезать.
Что за имя дурацкое – Фрайнэ?
Или это обращение такое?
Я опустила руку, огляделась. Ещё с полдюжины женщин и девушек окружали и впрямь широкую кровать, рассматривали меня с настороженным, опасливым любопытством. На каждой такой же чепец и закрытое чёрное платье, наверняка длинное, пусть из нынешнего моего положения этого и не видно. По углам кровати резные столбики с подвязанными белыми занавесками, сверху балдахин. Взгляд скользнул ниже, на контуры собственного тела под одеялом, на обнажённую руку, лежащую поверх его вышитого края, на длинную светлую прядь, спускавшуюся с плеча на грудь.
Никогда в жизни мои волосы не отрастали на такую длину, да я и не стремилась к косе до пояса.
И нынешний цвет их не похож на платиновый блонд.
Двумя пальцами подцепив прядь, я поднесла её к самым глазам, повернула так и этак, дёрнула и ойкнула от боли.
Они… мои?!
С трудом приподнявшись на локтях, я перебралась выше по подушке, вновь оглядела незнакомые лица вокруг. Открыла рот, но выдавить смогла лишь жалкий бессвязный сип. Попыталась прочистить горло – лучше не стало. В нарастающей панике осмотрела руки, видимую часть длинных волос тёплого пшеничного оттенка, провела кончиками пальцев по собственному лицу. Наверное, в том странность и заключалась – руки казались похожими, но они не мои, по крайней мере, не те, что были с утра. Волосы другие – у меня они отпущены чуть ниже плеч, к тому же крашеные. И лицо… я не могла сказать, что оно собой ныне представляло, просто понимала с пугающей ясностью, что и оно отличалось от того, что я привыкла видеть в зеркале.
– Чегой это с ней? – шёпотом вопросила совсем молоденькая девушка, фактически подросток.
– Никак, умом повредилась, бедняжечка…
– Али вселился кто… сказывают, на островах есть такие одержимые, что демонов в себя добровольно впускают…
Мне нужно зеркало.
Срочно.
И ещё очнуться вот прямо сейчас, что было бы и вовсе идеально.
Откинув одеяло, я попыталась слезть с кровати. Площадь её виделась бесконечной, я физически ощущала, с какой неохотой повинуется неповоротливое, непослушное тело, превращая путь до края постели в подъём на Эверест без специального снаряжения. Кровать неожиданно высока и, ко всему прочему, водружена на покрытый ковром помост.
С кровати я чуть не упала.
На краю помоста запнулась и не полетела кубарем на пол сугубо благодаря столбику, в который успела вцепиться обеими дрожащими руками.
Тело упрямо не желало подчиняться. Слабое, одеревеневшее словно, оно и двигалось так же, будто кукла на перепутавшихся верёвочках, рвано, вяло и бессистемно. Голова кружилась, мир поплыл, как только я попробовала утвердиться на своих – или не вполне своих – двоих, меня качало, заносило и мотало из стороны в сторону, точно алкоголика из соседнего подъезда, коего я за всё время и трезвым-то ни разу не видела. Женщины помогать не спешили. Наоборот, едва я кое-как, неровно ставя босые ступни, на подгибающихся ногах спустилась с помоста, шарахнулись от меня, словно от чумной, охая, ахая, причитая и делая непонятные жесты.
Зеркало, зеркало…
Зеркало не находилось. Зато обнаружилась дверь, и я по безумной кривой траектории рванулась к ней. Массивная створка распахнулась лишь раза с третьего… а может, и четвёртого… меня мотануло назад, но возвращаться в постель не хотелось, и я с упорством, достойным, подозреваю, лучшего применения, бросилась вперёд, не иначе как чудом вписавшись в двоящийся проём. По ту сторону порога тянулся коридор, широкий, длинный, более сумрачный, с каменными стенами и стражами в железных доспехах слева и справа от двери. Я проскочила к противоположной стене, опасливо оглянулась на стражу с пиками, однако те, подобно женщинам из спальни, даже не дёрнулись в мою сторону.
Зеркало…
Нет, к чёрту зеркало, мне нужен выход из этого кошмара! Какая-нибудь условная дверь, открыв которую, я очнусь, и всё-всё будет по-прежнему.
Требующая ремонта квартира.
Новые трубы.
Не самая высокооплачиваемая работа.
Сестра, которая звонит только тогда, когда ей что-то требуется.
И моя жизнь. Какая ни есть, но моя!
Повернувшись, я пошла. Не знаю, куда, лишь бы идти, лишь бы двигаться, лишь бы сбежать… плевать, что шатает и к полу кренит, аки берёзку на ветру. Плевать, что стены плывут и ощущение такое нехорошее, что я вот-вот рухну прямо здесь… Непривычно длинные, спутавшиеся волосы лезли в лицо, подол тонкой белой сорочки до пят мешался, пол неприятно холодил ступни.
Затем я во что-то врезалась.
Столкновение оказалось фатальным. Ноги немедля подкосились, и я поняла, что всё-таки падаю.
– Фрайнэ? – произнёс мужской голос где-то над моей макушкой.
Нет, не
