Когда гаснут звёзды - Степан Витальевич Кирнос
Даль’Кир вспомнил суть слов друга, находя в них желчную правоту. Присутствие молодой хранительницы выбивает его, делает рассеянным, как то было в последний раз во время посещения Натары Даль’Верам. Он должен был рассказать Тручессе Святого ордена о состоянии о количестве преступлений против культа Семерых и осуждённых за ересь и отступничество. И всё бы ничего, но младший судья часто сбивался, запинался и засматривался на молодую девушку, облачённую в красно-белые одежды послушницы, помогавшей охране. Он не мог надолго оторвать взгляда от её шоколадно-коричневых глаз и прекрасного утончённого лица. А засматриваясь парнишка затягивал речь, путался и перемешивал предложения отчёта. Натара, будь она сто раз воином и служащей страны, быстро всё поняла и отдала распоряжение молодой послушнице, чтобы та очень долго шла за вином, а лучше бы — купила его в Подгороде.
Воспоминание взыграло в душе Даль’Кира вспышкой негодования и ярости. Почему — он, судья Трибунала, не может позвать на бал хранительницу? Почему он должен бояться и мяться?
— Тихо! — хлопнул Штеппфан по крышке стола, на бледных щеках проступил лёгкий румянец. — Я приглашу её. Хоть мне это будет стоить всего состояния!
— Спорим, — подошёл к столу Итиэль. — Ты этого не сможешь сделать. На три сотни медяков.
— Спорим, — протянул длань судья, заключив ладонь друга в крепком рукопожатии.
— Это будут мои самые лёгкие деньги, — радостный отошёл Итиэль, плюхнувшись в кресло.
В кабинете повисла противная тишина, слегка прерываемая шипением дождя. Помещение, набитое книгами, бумагами и вывешенными документами, да львиным гербом Арка, давило каким-то канцеляризмом и только коллекция вин и коньяков из Нерима, бережно выстроенная в три батареи бутылок, смягчала обстановку. Даль’Кир, сидевший на фоне багрового стяга с белой королевской хищной кошкой, с теплотой посмотрел на изогнутое серебристое лезвие ятагана с белоснежной рукоятью, висевшего на стене, прямо над дверью. Наградное оружие вызывало теплоту, напомнив о годах службы офицером в сердцеземском полку. Но вся приятная ностальгия была раздута ядовитой мыслью, давно травившей сердце.
— Действительно… у меня с прекрасным полом беда? — осторожно спросил Даль’Кир.
— А то ты сам не знаешь, — почесал нос аэтерна, став причитать. — Ну вот… была некая Э’Ллиона до Калии из Аразеала вроде. Как ты с ней списался, даже неведомо, наверное, и дедушке Мальфасу, но хандрил ты знатно. Незнамо как познакомившись ты с ней сколько переписывался? Месяц, два? Сам говорил, что она для тебя просто друг по переписке, — поморщил лицо Итиэль. — А когда она прислала письмо, что влюбилась и нашла пару, ты помнишь, что было? Мне кажется, ты обиделся, сердился на неё?
— Давай забудем об этом, — натужно улыбнулся судья, чувствуя, что его как будто плетью по сердцу хлестанули. — Нет, как я мог сердиться на неё? Она очень славная и хорошая девушка и я искренне рад то, что столько прекрасный человек обрёл себе радость для сердца. В конце концов те чувства были… странностью, что ли. Было и было…
— «Было и было», — фыркнул Итиэль. — Да конечно ты не вспомнишь! Мало кто вспомнит что-то после двух бутылок кабаэтского коньяка. И вот что ты пил-то!? Ты даже не удосужился потратить пару тысяч медяков на дорогу, чтобы встретиться с ней, — аэтерна возмущённо шлёпнул по дивану.
— Ты знаешь, что это было бы бесполезно… несмотря на то, что собирался. Да и… не драматизируй.
— Не драматизируй!? — подорвался Итиэль. — А кого я и ещё пара помощников покрывали от верховного трибуна, которому вот прям приспичило в тот вечер запросить отчёт по делам «Об оскорблении Святого ордена»? Или ты забыл, что мы сами строчили эти бумажки за тебя? А трибуну говорили — «да он сильно заболел, мессир, не может даже ходить», — исказил голос аэтерна, — что кстати было недалеко от правды.
— Ну ладно… и… это видно, — голос Даль’Кира проявил дрожь, — что я…
— Ты давно по сохнешь по Закареш! И это видно. С того самого момента, как вы познакомились во время приёма у Даль’Гейсса.
«И то верно», — подумал Штеппфан на секунду предавшись грёзам. Он вспомнил тот вечер, вспомнил о том, как на сердце были созданы узлы, завязавшие чувства в тот день, когда один из знатных людей Арка решил собрать аристократию на пир. Тогда он и встретил юную киреянку, которая ходила среди гостей, охраняя их покой вместе с хранителями. Он никогда не забудет пронзительного взгляда, голоса, подобного пленительному шелесту сухого песка, а также бархатной кожи, к которой он случайно прикоснулся, задев руку. Они провели полчаса в беседах о розах, бедах Подгорода, проблемах апотекариев и любви. Её нравы, идеи и мысли очаровали Штеппфана, поразили до глубины души. После этой встречи, он не мог спокойно дышать в её присутствии и проявлял к ней удивительную благосклонность, несмотря на покрытое мраком происхождение Закареш.
«Но ведь это праздник Звёздной летней ночи», — утвердился в мысли пригласить Калию Штеппфан, эта идея взошла в его груди тонизирующей отрадой, придала сил и слегка опьянила. — «Должно всё получиться».
— Я сказал… приглашу, — встал человек с дорого резного кресла и быстрым шагом направился к двери.
— Пригласишь? — усмехнулся Итиэль. — А у тебя есть пригласительное письмо, заверенное подписями? Без этой бумажки тебя не пропустят.
— Найду как-нибудь!
— Штеппфан, — чуть приподнял руку аэтерна, его голос был спокоен, а мысли на удивление наполнены смыслом. — Подумай — оно тебе это нужно? Спор спором, но тебе нужно культивировать чувства в которых нет ни смысла, ни перспектив? Ты смотришь слишком высоко, на звёзды… она — хранительница, а ты — судья из мелкого рода, вы слишком далеко отстоите друг от друга. Спустись на землю. Не будет ли цена слишком высока?
Даль’Кир хлопнул дверью, став спешно искать выход из суда. Одна мысль, что ему придётся позвать Закареш отзывалась дрожью в теле, неприятным холодком.
Вскоре он оказался на улице, набрав полной грудью свежий воздух и разгоняя терн тревоги. Изо рта вырвалось облачко пара, подхваченное и развеянное ветром. Несмотря на капризы погоды город всё же с нетерпением ждал прихода торжества, желая отметить его со всем размахом, и никакой дождь не испортит этого стремления.
— Так, для начала мне нужно достать маску, — поставил себе цель Штеппфан, отерев белое лицо от капель дождевой влаги. — А потом и её можно пригласить.
Арк, прекрасная столица всего континента, оплот праведной веры Культа семи и его эндеральского канона, дом для десятков тысяч человек, штаб-квартира Святого ордена, жемчужина в короне божественного Мальфаса — готовился к
