Война Ириса и Розы. Расплата за преданность - Каролина Рина
– Да, но… каков его характер? Что он любит делать?
– Он всегда занят службой, выполняет поручения из столицы.
– Он добр к людям?
– Если люди ему не враги, то… В прочем, его секретарь как-то забыл отправить бумагу. Так мы думали он его на месте затопчет. Ох, если б у Его Сиятельства под рукой оказался пистолет, бедолагу было бы не спасти… К счастью, все оружие было отдано на чистку оружейнику. Видимо, бумага очень важная была. Я, кстати, господина секретаря после этого не видела. Не знаю, как он.
– Важный документ, говоришь…?
Ижени прикусила губу. Она бы расплакалась сейчас, но ее так трясло от волнения, что слезы не шли, а стояли в горле.
Авелин как будто заметила это и заботливо засуетилась, подсовывая ей в руки бокал вина.
– Выпейте, мадам. Станет легче. Не надо так волноваться. Вот увидите, сейчас господин граф вернется и все будет прекрасно.
– Не хочу.
Ижени поставила бокал. У нее руки тряслись, и она боялась пролить его содержимое на себя. Что может быть хуже, если сегодня она не только разочаруется в человеке, с которым теперь связана на всю жизнь, но и испортит прекрасный свадебный наряд с отделкой из лучших кружев по последней столичной моде.
Пару дней назад она приехала в замок Манже в сопровождении всего только кучера и вороха сундуков и свертков. Ее вещи вытаскивали из повозок и заносили внутрь длинной вереницей, которая, казалось, никогда не прервется: сундуки с шелками, бархатом и атласом. Золотые серьги, броши и браслеты. Колье с изумрудами – подарок отца. Любимые платья и с десяток новых, сотни шалей, платков, перчаток, лент. И это не говоря уже о книгах, которые она пожелала взять с собой. Ей выделили лучшую комнату. Прекрасные апартаменты в прекрасном замке всего в пол дня пути от столицы Фиале. Она часто будет гостить в городе и танцевать на балах, так говорила ей матушка. Графа де Баккарда она назвала прекрасной партией и только попросила Ижени как можно чаще писать о ее жизни в замке, чтобы она не волновалась. Попросила рассказывать ей обо всем – встречах, приемах, поездках и даже разговорах, какие она услышит. Так она надеялась не ощутить горечи расставания. Ижени обещала писать часто. Но в первый же день поняла, что рассказать ей не о чем. Ей хотелось бы порадовать мать хорошими новостями о знакомстве с женихом. Уверить ее, что они друг другу понравились и во всю готовятся к свадьбе. Но увы. В Манже ее окружали только слуги. Сам хозяин дома был в отъезде и обещал вернуться к началу праздника. Ижени надеялась по крайней мере разыскать здесь его портрет. Но и это ей не удалось. Последнее изображение графа было сделано художником в то время, когда ему исполнилось двенадцать лет, и с портрета на нее смотрел милый мальчик-подросток в синем костюмчике и с любимой собакой, которую он держал за ошейник. Ижени повременила с письмом. Решила подождать. В конце концов, рано или поздно он приедет. Не бросит же он свою жену одну в собственном замке? По бумагам брак уже был заключен. Договор подписал отец невесты и сама Ижени незадолго до отъезда. И при этом присутствовал представитель графа, поставивший подпись за него. От религиозной церемонии с участием священника граф отказался, сославшись на то, что не верит ни в богов ни в священников. Никто не стал перечить ему. В Калерии любой брак, заключенный в присутствии свидетелей, считался законным и обладал равной силой. Поэтому все, что оставалось сделать, это как следует отметить свадьбу пышным торжеством в доме молодых. Что и было организовано немедленно. Однако, пока невеста находилась в замке, подбирала наряды и мерила золотые драгоценности, привезенные из дома, жениха что-то задержало на его пути, от чего время всех торжеств и поздравлений девушка провела в одиночестве и ужасном волнении.
Время издевалось над графиней де Баккард. Оно сегодня длилось бесконечно долго, съедая без остатка крупицы ее терпения. Ну когда же он приедет? Каким человеком он окажется? Чего ей ждать от этого союза, счастья и горьких слез? А вдруг он на самом деле зол как разъяренный медведь? А еще бессердечный, эгоистичный и жестокий. Никто ведь не сказал, что это не так. Никто не сказал вообще ничего, что могло бы успокоить ее. Вдруг он дряхлый старик, уродливый и страшный как лесной дух из ее книги. Или даже еще страшнее. Может поэтому в замке и нет его портретов? Кто бы захотел изобразить этакое чудовище? Она сглотнула ком в горле. Пожалуй, еще чуть-чуть и ей действительно станет нехорошо. Ижени почувствовала, как холодный пот выступил по всему тему, особенно на лице, закрытым тканью. И когда заботливая Авелин снова предложила ей вина, все же выпила несколько глотков.
– Надо выпить все, госпожа графиня. Вот увидите, Вы сразу успокоитесь и перестанете так трястись от холода. У вас руки ледяные.
– Мне не холодно.
Ижени допила бокал до конца, аккуратно придерживая вуаль.
– Какое горькое. И такой странный вкус.
Авелин усмехнулась.
– Можно подумать Вы часто пили вино, госпожа. И знаете какое оно бывает на вкус.
– Нет. Прежде никогда. – призналась Ижени.
Вообще-то отец учил ее никогда ничего не пить из рук незнакомцев. Она клятвенно обещала. Но сейчас об этом как-то не подумала. Да и могло ли ей прийти в голову, что горничная в доме ее нового мужа захочет извести ее прямо во время свадьбы? Ижени отбросила мысли о ядах и угрозах и снова погрузилась в свои переживания.
Под звон веселой музыки и в шуме, царившем за столом, сначала никто и не заметил, как дверь зала раскрылась. Никто не обратил внимания на вошедшего человека. Ижени по-прежнему сидела неподвижно, видя перед собой лишь серую пелену и неясные очертания зала. Рядом с ней кто-то со скрежетом отодвинул стулья.
– За прекрасную невесту, за графиню де Баккард!
Несколько человек подняли бокалы. Кто-то ударил их друг о друга. Ижени вздрогнула. В ее темноте каждый звук казался ей таким громким, точно у самого уха. Еще через секунду кто-то все же повернул голову и прокричал:
– Смотрите, а вот и Его Сиятельство пожаловали! Ура жениху!
Ижени вздрогнула снова и даже не заметила насмешку в этом пьяном голосе. Она вся обратилась в слух, пытаясь различить шаги. Но ничего не слышала. Она вглядывалась в серую мглу. Но ничего не видела кроме едва различимой фигуры, приближающейся к ней. Все ближе и ближе.
