Экзорцист. Утроба Ведьмы - Джулия Тард
— Ещё как интересно. Не каждый, же раз появляется такой возможность узнать столько о нежити.
— Снова начнёте всё записывать? — добродушно улыбнулась, видя, как Филипп в очередной раз достал помятый лист бумаги, заводив по нему практически не пригодным пером.
— Не без этого.
— Как хотите. Самая главная разница всех договоров состоит в то, кто эти контракты заключает. Уверена, став контрактором, вы бы никогда не стали спускать своего фамильяра на, ни в чём неповинных людей, — щедро умаслила Мария, тщеславие святого отца. — Нет. Вы бы карали только тех, кто этого заслужил. Еретиков и грешников, поправших заповеди Божьи…
— Смотрю, ты так и не хочешь звать меня по имени, — не без самодовольства улыбнулся Филипп. — Иногда обращаешься на «ты», а потом снова так официально.
— Никак не могу привыкнуть. Простишь мне это?
— Вполне, — улыбнулся кюре, задумчиво смотря на сидящую около него девушку. — Вот уж не думал, что для ордена в порядке вещей заключить контракты с демонами…
— Таких как мой фамильяр, в ордене называют «крысиными-волками»1, — сказала первое, что пришло в голову. — Уверена вы и сами понимаете почему.
— Ещё как…
— Держи, — протянула ему Мария бурдюк. Сейчас у неё совершенно не было желания продолжать эту тему. — Это вино с семенами дурмана. Я сама его сделала. Оно поможет уснуть. И не просто уснуть, а отключится. Ни снов, ни кошмаров, ни воспоминаний… Не бойтесь. Первые полгода после заключённого контракта я пила его постоянно. Иначе бы точно сошла сума.
— Спасибо, — отпил Филипп невероятно крепкого вина, уже не надеясь на молитвы.
Уже через полчаса усталость и недосып сделали своё дело, отправляя кюре в глубокий сон.
Безучастно смотря на лежащего, на земле юношу, Мария сама не понимала, спит она или всё ещё бодрствует…
Как же люто хотелось спать… Нужно было, во что бы то ни стало забыться, чтобы не сойти с ума от отчаяния! Но, сколько она не выпила. Как бы сильно себя не изматывала, её голова работала слишком ясно.
Лёжа на земле, Мария могла часами смотреть на небо, не в состоянии заставить свои глаза закрыться. Словно окоченевшие, они невольно распахивались, снова и снова возвращая Марию в мир, в котором её совершенно не хотелось находиться…
Казалось, она прибывает в чьём-то дурном сне, без начала и конца.
Всё стало таким чужим, ужасающе чужим… Высасывающим из неё абсолютно все соки…
Словно она всё еще находится в Мон-Сен-Мишель. Потерявшись в одной из сотен созданных для неё иллюзий…
С каждым днём Мария всё отчётливее чувствовала, что её тело отказывается существовать в мире, в котором нет самого главного — Михаэля.
Наступали такие моменты, когда её тело и разум, отделялись, друг от друга… Тело шло куда-то вперёд, в то время как сознание желало только одного — уснуть…
Впасть в кому…
Исчезнуть…
Сделать что угодно, только бы избавиться от этого разъедающего ощущения пустоты…
Порой она приходила в себя, понимая, что говорит с Филиппом. Вот только о чём? Абсолютно не могла вспомнить…
Пока её тело ещё помнило присутствие Михаэля, разум питал надежду на собственные силы. А теперь… Теперь она едва ли понимала, как будет жить дальше....
Казалось, что с уходом Михаэля она окончательно и бесповоротно потеряла все свои пять чувства, с каждым днём всё сильнее и сильнее погружаясь в непроглядную чёрную бездну.
«Ну и что мне теперь делать? Куда направляться? Продолжать искать того человека без Михаэля и Ригарда нет совершенно никакого смысла. Так может, стоит отыскать Франциско и?…» — к горлу тут же подступил удушающий комок, заставляя заплакать.
От одной только мысли о чём-то подобном становилось не по себе. После всего, что Михаэль для неё сделал, она бы ни за что на свете не смогла бы простить себя такое предательство…
* * *
— Утро доброе, Филипп, я разогрела тебе завтрак, — улыбнулась Мария проснувшемуся священнику, смотря померкшим взглядом на лежащие перед ним овощи и солонину. — Знаю что она деревянная, но потерпи ещё немного. Сегодня вечером ты сможешь не только вкусно поесть, но и полежать на мягкой кровати. А пока придётся довольствоваться остатками.
— Лучше сама поешь, — сонно потер лицо кюре, смотря на скудные остатки припасов. — Тебе нужнее.
— Уже поела.
— Не ври. Здесь столько же сколько вчера.
— Мне и ягод хватило.
— Мария… — с укором проговорил Филипп, тяжело вздыхая. — Знаю, ты переживаешь из-за случившегося, но это всё равно не повод морить себя голодом.
— Вот именно, — беззаботно улыбнулась Мария. — Так что вам не о чем переживать.
Понимая, что спорить бесполезно, ему хотелось как следует её встряхнуть, приводя в чувство! Вот только он прекрасно понимал, что если контрактор испытывает хоть что-то мало майски похожее на то, что увидел в Михаэле, то это навряд ли ей хоть чем-то поможет.
Отойдя по нужде, прежде чем приступать к завтраку, Филипп быстро умылся в ручье, стараясь избавиться от лёгкой утренней тошноты.
Вернувшись к погасшему костру, Филипп неспешно опустился на скомканную накидку:
— Значит сегодня, мы уже прибудем в Берне?
— Думаю да, — обняла себя Мария за колени, наблюдая за завтракающим кюре. — Главное не бойтесь пускать Тайн галопом.
— Ты всё-таки решила забрать Рэйвена себе? — взглянул на неё, ожидая «человеческой» реакции на свою потерю.
— Нет. Сейчас он слушается меня только потому, что я продолжаю пахнуть как его хозяин. Когда же этот запах выветрится с моей одежды, я не смогу им управлять. Эти лошади очень привязываются к одному единственному человеку. Так что сами понимаете.
— Вот почему ты не дала мне на нём скакать.
— Рэйвен очень умный конь и что бы на нём скакать — не нужно быть хорошим наездником, но без Михаэля он бы вам ни за что не позволил себя оседлать.
— Понятно… Ну что, собираемся? — отчуждённость и несобранность Марии, заставляла именно его принимать практически все решения.
— Думаю можно.
Наблюдая за этой девушкой, священник поймал себя на мысли, что она какая-то абсолютно чужая. Совсем не такая, какой он её встретил. Казалось, что вокруг неё образовался невидимый кокон держащий всех как можно дальше от себя.
* * *
— А вот и Берне, — устало указала Мария на едва заметное тёмное пятно, появившееся на горизонте практически спустя пять часов после их последнего
