Виридитерра: начало пути - Тери Ли

раз, не веря своим ушам. Он ведь видел этого человека! Прямо перед собой, только что! Он снова обернулся к парню и хотел было что-то спросить, но вопрос растворился в его памяти, как бывает, когда мы хотим сказать что-то важное. Атрей на секунду задумчиво уставился в землю, а затем понял, что не помнит, зачем подошел к парню.

– О чем мы говорили? – спросил он.

– Не знаю, – растерянно бросил парень и, поднявшись, ушел от греха подальше.

Маертай рядом с Атреем гавкнул, заставляя обратить на себя внимание:

– Пора домой, дружок, – произнес грек, кивая псу. Атрей мог поклясться, что в эту секунду в глазах Маертая проскочило что-то вроде обеспокоенности, но ведь ему вполне могло показаться, потому что это был обычный вечер и самая обычная вечерняя прогулка без происшествий.

Глава 1

Ноа дожевывал бутерброд, сидя под лестницей в одном из корпусов лицея. Здесь обычно во время уроков собирались ученики, чтобы прогулять занятия. Ну а Ноа сбегал сюда в особо неприятные дни.

Такой выдался и сегодня.

Началось все еще ночью, когда ему снова приснился кошмар. Ноа видел этот сон с шести лет, но обычно он посещал его не так часто. Он мог присниться раз в полгода, и Ноа к этому привык. Но в последние недели что-то изменилось. Кошмар теперь мучил его каждую ночь. Ноа снова не выспался и чувствовал себя отвратительно.

И будто мало парню всего этого, так прямо у входа в лицей к нему прилип местный задира Карион Хадзис. Он, будучи парнем рослым, зажал Ноа у стены и не пропускал внутрь, пока они с друзьями вдоволь не поиздевались над ним, придумывая самые глупые шутки. Но Карион не всегда был таким невыносимым, обычно он по пятам ходит за своей подружкой Мелет. Вот только стоит ей не прийти в школу, Карион отрывается как может. И чаще всего отрывается именно на Ноа, на защиту которого может встать только дежурный учитель, а это просто станет еще одним поводом для издевательств.

Прозвенел звонок, но Ноа даже не шелохнулся. На четвертый урок он идти не собирался – нужно отдохнуть, от неприятностей, навалившихся на него сегодня. К тому же он снова чувствовал странное покалывание в пальцах. Было не больно, но неприятно, будто получаешь маленькие разряды тока.

От безделья и тишины в голову полезли непрошенные гости – фрагменты из его кошмара. Вообще, этот сон начинался совсем не страшно и был похож на историю из детских сказок.

Два подростка – светловолосая девушка и темноволосый юноша – гуляют на солнечной поляне. Юноша одет в широкую ярко-желтую накидку, с нашитым на спине гербом – белый грифон с мечом на синем поле, и красные чулки. На ногах у него красуются коричневые сапоги из мягкой кожи. Наряд девушки не менее причудливый: длинное лиловое платье с узкими рукавами, расширяющимися к запястью, и золотой пояс, украшенный россыпью камней. Ребята кружатся на поляне, держась за руки, Ноа то и дело слышит их звонкий смех. Они юны и так беззаботно счастливы. Их лица всегда скрыты от взора Ноа. Однако фигура девушки отдаленно напоминала парню кого-то, но вот кого?

Затем картинка меняется. Теперь Ноа находится в причудливом – словно из Средневековья – зале пиршеств. Толстые каменные стены, украшенные гобеленами, шкурами каких-то животных. А в центре зала – самый большой из них, изображающий черного орла, хватающего змею, на серебряном поле. Маленькие пестрые птички летают над высоким потолком и весело щебечут. Солнечные лучи пробиваются сквозь арочные окна и розу – большое, круглое, витражное стекло. Гости – а их там сотни две, не меньше – в праздничных нарядах, сидят на деревянных скамейках, и смотрят на молодых людей. Они уже явно повзрослели с того момента на поляне, но сейчас не меньше счастливы, чем были тогда. Он – в белой рубашке с пышным жабо, черных брюках и накинутой сверху черной безрукавке – нежно держит за руку свое сокровище. Атласное платье девушки цвета капучино, со вставками из молочного кружева, и тонкий атласный поясок идеально подчеркивают ее тонкую талию. В белоснежные волосы вплетено несколько цветков золотистой лилии. Все в этом зале из белого мрамора словно замирают, ожидая зарождения новой семьи.

Но картинка снова меняется. Ноа оказывается в огромной комнате из серого камня. Молодой мужчина в черном камзоле, с аккуратно уложенными назад волосами, в ярости сбрасывает огромные фолианты со стола. Затем он стремительно переносится к дальней стене и сметает все книги с полок. Дальше, под его жестоким ударом, разбивается зеркало. Осколки с характерным звоном падают на пол. Продолжить погром молодому мужчине мешает женщина, влетевшая в комнату. Она бросается к нему и крепко обнимает. Ее тело содрогается от рыданий, и Ноа слышит тихие всхлипы. Мужчина обессиленно закрывает глаза и начинает гладить светлые женские волосы.

«Оставь свою затею. Ты разве не видишь, что она убивает тебя?» – шепчет женщина. Мужчина молчит.

После этого видение темнеет на несколько жалких секунд. Ноа оказывается посреди темного леса, деревья которого как будто смыкаются над небосводом, пряча от путников звездное небо. Каким-то необъяснимым способом парню передаются тревога и беспокойство высокого костлявого старика с жидкой серебряной бородкой в суконном балахоне и тростью, все куда-то спешащего и подталкивающего вперед молодую женщину и широкоплечего мужчину средних лет с медными волосами. Голос старика не соответствует его дряхлому образу – его бас гремит, словно гром среди ясного неба, призывая спутников торопиться.

«Они скоро будут здесь! Пошевеливайся, девочка!» – кричит старик молодой женщине, прикрывающей свое лицо.

В этот самый момент мертвенную тишину ночного леса разрывает стук копыт, и в который раз заставляет Ноа изумиться: не могли же всадники взять и появиться из воздуха прямо здесь. Старик в балахоне гневно озирается, ругается себе под нос и, подозвав к себе широкоплечего мужчину, дает ему последние указания. Этот самый мужчина уводит прочь молодую женщину, оставляя старика наедине с приближающимися всадниками.

Ощущение погони – столь сильное и почти реальное – всегда пугает Ноа. Он никак не может заставить себя не бояться этих призрачных всадников, следовавших по пятам за беглецами, а не за ним. Но чувство преследования неизвестным врагом обостряют картины – гул голосов, сливающихся воедино, стенания, крики и всхлипы, как будто исходящие от огромного развесистого дерева, сгорающего в белом пламени.

На глазах юноши горит древний исполин, но Ноа готов поклясться, что горит он сам. Парень пытается твердить