Кэтрин Смит - Будь моим этой ночью
Комнату потряс вопль муки, сменившийся гневным рычанием. Друзья Северьена отступили на шаг. Огрызаясь и ругаясь на чем свет стоит, Северьен потянул раненую руку вверх и высвободился из ловушки, поморщившись от короткого, но острого приступа боли. На лбу крупными каплями выступил пот. Ему и раньше случалось быть пронзенным мечом и получать такие раны, по сравнению с которыми эта — ничтожная царапина.
Оторвав от грязной рубахи полоску ткани, Северьен перевязал рану как можно туже, чтобы остановить кровотечение. Матерь Божья, следовало быть осмотрительнее! Обычно он соображал гораздо лучше. Ведь попасть в эту комнату оказалось уж слишком просто. Нетрудно было догадаться, что тамплиеры никогда бы не оставили такое сокровище без надлежащей защиты.
Северьен просунул кровоточащую руку между рядами ножей. Нельзя допустить, чтобы полученная рана не принесла ему никакой награды. От скользких пальцев, сжимавших чашу, не было толка — по-видимому, лезвие повредило сухожилие, — поэтому пришлось отложить меч в сторону и воспользоваться другой рукой, ухватившись за верхний край чаши. Затем Северьен, уже готовый к ловушкам, резко отдернул руку. Друзья снова окружили его, некоторые из них повернулись к нему спиной, готовые к очередной атаке.
Внезапно Северьена охватил прилив головокружения, словно кто-то ударил его плашмя мечом по голове. Колени ослабли, в желудке мутило. Что за дьявольщина? Ведь он потерял не так много крови.
Его скрутил приступ тошноты, на лбу и верхней губе снова выступил пот. Перед глазами все поплыло, конечности начали холодеть…
Да, ему и впрямь следовало бы быть осмотрительнее. Он мог легко оправиться от ножевого ранения, но от этого спасения не было.
— Дре, передай Мари, что я люблю ее.
Друзья обернулись на звук его хриплого прерывистого голоса как раз в тот самый момент, когда Северьен опустился на пол, все еще сжимая слабеющими пальцами заветную чашу.
Дре рухнул на колени рядом с ним:
— Друг мой, что случилось?
— Яд. — Северьен стиснул зубы, пытаясь побороть озноб. Он умирал — умирал за короля, который будет только рад, что людей, которым ему придется платить, станет на одного меньше. Умирал за сокровище, которым ему уже никогда не удастся воспользоваться. Умирал, так и не бросив последнего взгляда на любимую.
Тут Северьен посмотрел на необычно теплую чашу, которая пока еще не выпала из его цепенеющих рук. Казалось, что реликвия держалась за него с тем же упорством, что и он за нее. Помутневшим взором он уставился в черное дно сосуда. Действительно ли серебро вдруг просияло, или это лишь игра его гаснущего сознания? Не иначе, как отрава была виной тому, ибо ему показалось, будто чаша до самых краев наполнилась крепким красным вином. Поразительное зрелище. Настоящее чудо, будь это правдой…
Несмотря на шум в ушах, Северьен расслышал взволнованные голоса спутников. Неужели ему не почудилось и чаша действительно чудесным образом преобразилась? Неужели он и впрямь держал в руках Чашу Христову, способную исцелить рану в запястье и даровать бессмертие? Не успел он сообразить, что происходит, как кубок уже был на полпути к его губам, и, заглушая всех остальных, до него донесся голос Дре Боврэ:
— Пей, Сев! Пей!
Собрав последние крупицы отваги и решимости, Северьен поднес чашу к губам и отпил из нее. Густая сладковатая жидкость разлилась по языку. Это было не вино, но что же тогда? Теплое, земное, оставляющее солоноватый привкус. Он жадно отхлебнул еще.
Кровь. От этой догадки его едва не вырвало. Он пил человеческую кровь.
Северьен откинулся назад, выплеснув остатки содержимого чаши на пол и себя самого. Теплая влага стекала с подбородка на израненную руку. О Боже, что же он наделал!
Смертельная хватка яда начала ослабевать. Разум его постепенно прояснялся, боль в теле утихала. Словно в забытьи, он снял с руки грязную тряпку и вытер кровь с раны. Поднеся руку поближе к свету факела, Северьен вместе со спутниками в ошеломленном молчании наблюдал за тем, как края раны начали срастаться. И это определенно не было игрой воспаленного воображения — он сам чувствовал, как мышцы внутри снова обретали целостность, а порез заживал там, где на него попадала кровь из чаши.
Нет, это невозможно. Плод больной фантазии, не иначе…
— Друг мой, — Дре с тревогой заглянул ему в лицо, — с тобой все в порядке?
— Кровь. — Голос Северьена звучал хрипло и отстраненно даже для его собственных ушей.
— Грааль. — Дре перекрестился, глаза его сделались огромными. — Кровь Христова!
Дре поднял чашу с пола, а Северьен остекленевшими глазами наблюдал за тем, как приятель поднес кубок к губам. Первым побуждением было остановить Дре, однако слова не шли у него с языка. Мрак заполонил рассудок, лишив зрения и дара речи.
Северьен завалился набок на грязный пол, краем сознания заметив, что рука больше не болела. И затем все погрузилось во тьму.
Глава 1
Тинтагель, Корнуолл, 1899 год
— Значит, ты уговорила папу приобрести этот клочок земли, потому что полагаешь, будто Святой Грааль спрятан где-то здесь?
Прюденс Райленд знала, что сестра никогда не сможет ее понять.
— Да.
Прелестное лицо Кэролайн под полами шляпы для верховой езды было омрачено тревогой.
— Дорогая, ты хватаешься за соломинку.
Возможно, Кэролайн все же оказалась проницательнее, чем думала Прю. Прищурившись от яркого солнца — нелепая шляпка совсем не прикрывала глаз, — Прю с решительным видом ответила:
— Возможно.
Они возвращались из деревни верхом — Кэролайн на серой кобыле, а Прю на рыжем мерине. Пока мужчины охотились, а женщины занимались шитьем, сестрам нужно было как-то провести день — им, как никогда, требовался свежий воздух и моцион. Любое другое занятие оставило бы Прю наедине с ее мыслями, а именно этого она в последнее время старалась избегать.
День выдался теплым — слишком теплым для темно-зеленой бархатной амазонки, пусть и прелестной. Но Каро хотелось еще раз напоследок прогуляться верхом, прежде чем беременность лишит ее этого удовольствия. Под китовым усом в корсете Прю каплями выступил пот, вызывая зуд, и она бы непременно попробовала почесаться, если бы от этого был какой-то прок. Вместо этого она стиснула зубы и пустила коня рысью.
Сестра — будь она неладна — хранила молчание. Каро прекрасно понимала, что такие неловкие паузы были для Прю невыносимы, поскольку именно ей всегда приходилось их заполнять.
— Разве дело того не стоит, если Грааль действительно находится здесь?
