Ричард Матесон - Где-то во времени
У въезда на автостраду Харбор плотное движение. Меня окружают машины. Повсюду мужчины и женщины. Они не знают меня. Я не знаю их. Все окутано смогом. Надеюсь, в Сан-Диего воздух чистый. Никогда там не был; не знаю даже, на что он похож. Примерно так можно было бы описать смерть.
Музыкальный центр. Потрясающее место. Был здесь примерно неделю назад, В. С[6] – до Кросуэлла (это мой лечащий врач). Исполняли вторую симфонию Малера. Мета[7] поистине великолепен. Когда в финале едва слышно вступил хор, меня пробрала дрожь.
Сколько я увижу городов? Денвер? Солт-Лейк-Сити? Канзас-Сити? Придется на день-два задержаться в Колумбии.
Забавная мысль. Собираюсь стать преступником, потому что не хочу больше пересылать плату за автомобиль. И знаете что, мистер Форд? Мне совершенно на это наплевать.
Господи Иисусе!
Прямо передо мной вклинился какой-то фургон, и мне пришлось быстро перестраиваться. Тревожно заколотилось сердце, потому что не было времени посмотреть, движется ли кто-то за мной в этом ряду.
Сердце по-прежнему сильно бьется, но я вздохнул с облегчением.
Когда ты наконец перестанешь волноваться по пустякам?
Теперь мне видны три дымовые трубы парохода с черной окантовкой. Его поставили на стоянку? Мне уже его жаль. Приковать такой лайнер – все равно что сделать из орла чучело. Может получиться нечто впечатляющее, но ему уже не летать.
«Куин» только что подал голос: оглушительный рев, сотрясший воздух. До чего же он огромен! Лежащий на боку Эмпайр-стейт-билдинг.
* * *Я заплатил за вход в красной будке, поднялся на эскалаторе и сейчас медленно продвигаюсь по крытой галерее в сторону парохода. Справа от меня гавань Лонг-Бич с голубой подвижной водой. Слева – маленький мальчик таращит на меня глаза. Это что за странный дядя, говорящий в черную коробочку?
Впереди еще один эскалатор, очень длинный. Какой же высоты «Куин»? Я бы сказал, этажей двадцать.
* * *Сижу в большом салоне. Отделка деревом в стиле тридцатых годов. Странно, что это считалось шиком. Широкие колонны. Столы, стулья. Танцевальная площадка. На сцене рояль.
* * *Пассаж; магазины по сторонам выложенной плиткой площадки. Над головой светильники размером с колеса грузовика. Столы, стулья и диваны. И все это когда-то плавало? Поразительно. А как было на «Титанике»? Представить только, что нечто подобное оказалось смыто ледяной водой. Устрашающее видение.
Чего мне хотелось бы, так это прокрасться вниз, в неосвещенную часть, где находятся каюты. Пройтись по тихим затененным коридорам. Интересно, есть ли там привидения?
Но я этого, конечно, не сделаю. Правилам я подчиняюсь.
Старые привычки сохраняются дольше, чем те, что приходят им на смену.
* * *На переборке увеличенная фотография: Гертруда Лоуренс[8] со своей белой собакой. Точно такую же нашли для съемок в «Оливере Твисте» Дэвида Лина[9] – приземистую, уродливую, с остроконечными ушами.
Мисс Лоуренс улыбается. Прогуливаясь по палубе «Куин», она не догадывается о том, что смерть ходит за ней по пятам.
* * *Фотографии в витрине с надписью: «Памятные вещи».
Дэвид Найвен[10] исполняет шотландскую джигу. У него вполне беззаботный вид. Он не знает, что его жена скоро умрет. Я смотрю на это застывшее мгновение. Мне не по себе, потому что я ощущаю себя немного богом.
Вот Глория Свенсон[11] в мехах. Вот Лесли Ховард[12] – как молодо он выглядит. Помню, что видел его в фильме с названием «Беркли-сквер»[13]. Припоминаю, что он путешествовал во времени – назад, в восемнадцатое столетие.
В этот момент и я в каком-то смысле совершаю нечто подобное. Находиться на этом корабле – почти то же самое, что перенестись в 30-е годы двадцатого века. Даже звучащая вокруг музыка. Должно быть, такую музыку играли в то время на борту «Куин» – старомодную, необыкновенно чарующую.
Сообщение на информационной доске: «Судно носит имя Ее Величества с 26 сентября 1934 года». До моего рождения оставалось пять месяцев.
* * *Сижу в Обзорном баре. Правда, вокруг нет мужчин в деловых костюмах, на столе передо мной не стоит стакан с выпивкой. Лишь туристы и черный кофе в пластмассовом стаканчике да испеченный в Анахейме яблочный пирог.
Интересно, как ко всему этому относится корабль? Примирился ли с тем, что утратил былое очарование? Или сердится? Я бы рассердился.
Смотрю на стойку бара. Каким было это место в те дни? «Принесите джин с тоником, Гарри. Бокал белого вина. Виски "Джи энд Би" со льдом, пожалуйста. А теперь "субмарину"[14] и обжигающе горячий кофе с холодным, как лед, молоком».
Над стойкой бара настенная роспись. Люди танцуют, держась за руки, – изображение в виде вытянутого овала. Кто они такие? Все они, как и корабль, застыли во времени.
Под ложечкой у меня странно тянет. Так бывает, когда смотришь фильм об автомобильных гонках и показывают вид из машины. Тело знает, что я сижу на месте, и все же визуально я еду на большой скорости, и эта противоречивость в ощущениях вызывает тошноту.
Сейчас у меня противоположное чувство, но столь же неприятное. Я двигаюсь, а все окружающее меня на «Куин» неподвижно. Есть ли в этом какой-то смысл? Сомневаюсь. Но это место начинает потихоньку вселять в меня ужас.
* * *Офицерские каюты. Здесь нет никого, кроме меня, вклинившегося между двумя туристскими группами. Ощущения усиливаются: что-то давит мне на солнечное сплетение. Звуки еще больше их усугубляют; на борту передаются объявления типа: «Прошу мисс Молли Браун обратиться в справочное бюро». Непотопляемое судно?
Пока я рассматриваю каюту капитана, звонит колокол. Тогда люди были, что ли, меньше? Эти стулья кажутся мне какими-то маломерными. Другое объявление: «В кабинете казначея для Анджелы Хэмптон оставлена телеграмма». Где сейчас Анджела? Получила ли она телеграмму? Надеюсь, новость была хорошей. На стене развешаны приглашения. В стеклянных витринах закреплены форменные костюмы. Книги на полках. Занавески, часы. Бюро, на нем белый телефон. Все какое-то застывшее во времени, статичное.
* * *Навигационный мостик; его называют нервным центром корабля. Отполированный, сверкающий, но неживой. Никогда больше не повернутся эти колеса. Никогда больше телеграфный аппарат не передаст приказы в машинный зал. Навсегда останется темным экран радара.
Пора заканчивать экскурсию по кораблю. Меня не покидает странное ощущение. Сижу на скамейке в музее. Обстановка вполне современная, совсем не такая, как там, где я только что побывал. Чувствую себя подавленным. Зачем я вообще сюда пришел? Неудачная мысль. Мне нужен лес, а не разделенная перегородками на отсеки покойницкая.
