Я украду твоё сердце - Ольга Островская
Терпеть его не могу.
– Симон, а вам действительно не известно, зачем отец меня зовёт? – решаюсь я спросить ещё раз. Знаю, что папин помощник безоговорочно предан моему папе, но вдруг его не обязывали держать причину этого вызова в секрете.
– Точно не известно, ваше высочество. Я могу только предполагать. А предположения не стоят того, чтобы их озвучивать. Поскольку могут быть ошибочны, – ловко уходит он от ответа.
Ладно, дождусь, пока отец сам скажет.
Тем более, что мы уже практически на месте.
– Прошу, ваше высочество, – Симон открывает мне дверь в королевскую приёмную.
И спустя минуту я уже стою перед дверью папиного кабинета.
Сделав ещё один глубокий вдох для храбрости, решительно поднимаю руку, чтобы постучать.
По дверному полотну практически мгновенно пробегает рябь деактивации магического контура. Мне разрешают войти.
– Доброе утро, папа. Ты меня звал? – произношу, перешагивая порог. И едва не давлюсь последним звуком, когда замечаю, что отец в кабинете не один.
В кресле для посетителей сидит тот самый Азим Босвари, которого всю дорогу сюда я мысленно вспоминала «добрым» словом. Повернув ко мне голову, он с интересом рассматривает моё слегка примятое платье и пальцы, запачканные чернилами. Потом неспешно поднимается. Склоняет учтиво голову.
– Ваше высочество, рад видеть, − высокий, черноглазый и черноволосый, в своём шитом серебром чёрном каптане он выглядит почти зловеще.
– Взаимно, ваше высочество, – опомнившись, изображаю я положенный случаю учтивый поклон.
− Проходи, Николь. Присаживайся. У меня к тебе есть очень серьёзный разговор, − кивает мой отец, его величество Яргард Сэйнар. Яркие утренние лучи, льющиеся через окно вспыхивают редким серебром в тёмных волосах.
Поборов детское желание нервно сцепить пальцы, я с достоинством направляюсь ко второму креслу. Присаживаюсь, бросив взгляд искоса на Азима. С чего это он так пристально наблюдает за мной? Вот точно нажаловался, что я ему сегодня опять нагрубила.
− Я внимательно слушаю, ваше величество, − поднимаю на отца глаза, изображая саму прилежность и невинность.
Тот не сдерживает ироничный смешок, наблюдая за мной. И вот почему никто не верит, что я белая и пушистая?
− Думаю, ты прекрасно знаешь, какие близкие отношения связывают наш род с родом Босвари, − издалека начинает король. – После событий трехлетней давности многое в нашем совместном прошлом было пересмотрено, многие взаимные обиды забыты. Нас, как и наши страны, связали не только дружба, но и крепкие родственные связи, благодаря браку твоего старшего брата и помолвке младшего. Уверен, ты также помнишь и о том, что королевой Босварии вскоре станет наша родственница.
Ещё бы я не помнила о таком невероятном событии.
Вряд ли у отца имеются сомнения в качестве моего образования. Да и на память я никогда не жаловалась. Тогда к чему эта торжественная вступительная речь? Неужели мои вечные препирательства с Азимом как-то нарушили хорошие отношения с нашими соседями?
− Конечно, отец. Я обо всём этом помню, − киваю, снова не удержавшись от косого взгляда в сторону принца Босварии.
− Что ж, − усмехается уголком рта его величество. – Тогда ты в полной мере оценишь то, что я хочу тебе сказать. И хорошо подумаешь, прежде чем ответить, − делает минутную паузу, из-за которой у меня начинает нервно подёргиваться нога, и произносит: − Его высочество принц Азим Босвари официально просит у меня твоей руки. Я хочу услышать, согласна ли ты на этот брак.
− Что? – выдыхаю потрясённо. Не веря своим ушам, поднимаюсь на одеревеневшие ноги, во все глаза таращась на отца.
Этого просто не может быть. Мне послышалось. Может, он перепутал меня с Софи? Это ведь она Азиму симпатизирует. И наверняка была бы счастлива такому предложению. Но не я, точно не я.
Чтобы увериться, поворачиваюсь к принцу, надеясь услышать какую-то очередную высокомерную ерунду.
− Ваше высочество, − шагает он ко мне. Смотрит предельно серьёзно. – Николь, я должен признаться, что давно покорён вашей красотой и вашим характером. И именно вас желаю видеть своей женой. Надеюсь, вы окажете мне такую честь.
Не послышалось.
– Вы должно быть шутите, – потрясённо качаю головой. – И шутка эта довольно некрасивая. Желаете видеть меня своей женой? Серьёзно? Неужели вы действительно рассчитываете, что после всех ваших колкостей в мой адрес, после всех едких замечаний, зная, как вы относитесь ко мне и моей семье на самом деле, я хотя бы на секунду задумаюсь над вашим предложением?
– С вашей стороны колкостей было ничуть не меньше, – мрачно замечает Азим. – Как и дерзких выходок, предшествующих моим едким замечаниям.
– Да. Но ведь и не я делаю вам столь абсурдное предложение.
– Абсурдное, значит? – чёрные глаза босварийского принца недобро вспыхивают. Он надвигается на меня, подступая вплотную. Буравит тяжёлым хищным взглядом.
Но меня уже откровенно несёт, как это всегда случается в его присутствии. Я даже забываю, что нас слышит мой отец.
– Немыслимое. Я не согласилась бы стать вашей женой, ваше высокомерное, несносное высочество, даже если бы вы были единственным мужчиной на свете. Никогда и ни за что.
– Вот как? – его губы изгибаются в привычной для меня циничной усмешке. – Это мы ещё посмотрим, ваше дерзкое, неразумное высочество.
Глава 2
– Прости, папа, – смотрю покаянно на своего хмурого родителя уже после того, как взбешённый принц, бросив эту угрожающую фразу, нас поспешно покинул. – Я не знаю, что на меня нашло. Всё случилось так неожиданно. Я совершенно не хотела быть настолько грубой и… мне жаль. Правда.
Наверное, никогда я ещё не чувствовала себя настолько виноватой перед отцом. Даже тогда, когда в детстве случайно подожгла его любимое кресло, а вместе с ним сгорел стол и какой-то очень важный философский трактат, который мама специально для папы с огромными сложностями заказала из далёкой Финиры.
− Сядь, Николь, − припечатывает отец. И я поспешно опускаюсь в кресло, присев на самый краешек, выпрямив спину и прилежно сложив
