Мята и соль (СИ) - Михайлова Ана

Которая у меня была, к счастью. Я проскользнула мимо обоих клинков, увернувшись, и подсекла принцу ноги. Он споткнулся, но снова не упал, чем вызвал раздражение. И немного — гордость. Это мой император. Пусть и будущий, но все же… Неожиданное чувство сбило меня с толку, позволив дать Рину мгновение, достаточное, чтобы вновь развернуться ко мне.

— Неплохо, мышь, — голос стал угрожающе тихий и хриплый. Ну, вот опять. Лет с семнадцати у него пошли публичные размышления на тему, как должна выглядеть благородная девушка. Я тогда пришла на бал Полуночи в лесгидских пепельно-серых шароварах, повязанных сверху прозрачным палантином со звенящими монетками, да топе в том же стиле, потому что другого наряда не было, да и этот-то Алуа подарил, после успешной вылазки в горы Лесгиды, самой дальней провинции. И хоть мне было плевать на мнение большинства, да и костюм нравился, да и Алуа нравился, как шед, конечно, куда больше балов и празднеств, да и до звания благородной мне было как до той же Лесгиды, прозвище «мышь» неприятно зацепило. — Пойдешь со мной на свидание? — вдруг его голос слегка потеплел, а глаза вновь стали голубыми, только вот сила джинна никуда не делась. Впрочем, это не помешало мне тут же закатить глаза и поджать губы — такие вопросы у Рина проскакивали нечасто, но с каждым разом все менее изобретательно.

— Если это попытка пригласить меня в постель, Ринсдей, то она бездарна, — холодно отозвалась я. — Что, те, кто в ней уже побывал, больше не представляют интереса?

— Они никогда не представляли интереса, мышка. И да, иногда люди используют слово «свидание» исключительно в том смысле, который указан в словаре, — Рин вдруг улыбнулся, но не нахально, совсем не как обычно, отвел взгляд в сторону, будто рассматривал свое плечо, чуть опустив голову, и в момент, когда я решила было уже нападать, от его осязаемой ауры отделилось несколько пятен энергии, которые моментом сформировались в такие же, как и клинки из рук, кинжалы.

— Твою хашру… — начала было я, но тут они, что закономерно, полетели в меня. Бросив палку под ноги, я выставила щит, забыв, что от этой магии защиты нет, то ли от неожиданности, то ли от осознания, что Ринсдей реально может сейчас меня на не очень приятные куски покромсать. Не сомневающееся в скором ощущении невыносимой боли и безвременной смерти тело, вдруг слегка сжавшись, всей поверхностью кожи выпустило еще одну волну, слившуюся со щитом, и в тот же момент кинжалы зависли в воздухе перед вибрирующей прозрачной сферой, отчаянно пытаясь сквозь нее прорваться. От мест их соприкосновения магия непрерывно била с мощностью гейзера, встречной силой не пуская их внутрь. Я, пребывая в шоке, разглядывала их, убеждаясь, что мутные лезвия по магии абсолютно идентичны моей новой защите, разве что она была абсолютно прозрачной, и видимой только благодаря движению воздуха рядом с ней. Все произошло в доли секунды, хотя мне казалось, оттикало не меньше нескольких минут, и очнулась я, только заметив, как Рин, подпрыгнув, так же пытается вонзить клинки в прозрачную сферу, и так же получает необъяснимый отпор, словно стена горячего встречного воздуха не пускает лезвия ко мне.

Я не подозревала в себе такой магии. Ни один магический тест никогда не показывал направленности на императорскую силу. Да и не чувствовала я тяжелой, мо́рочной энергетики, исходящей временами от Рина, силы Той стороны, хоть и бывала в Нижнем мире не раз. Может, подцепила что-то, заразилась?

От этой мысли я крупно вздрогнула, а сфера, замерцав, значительно сдулась, словно проколотый воздушный шар. Рин так и не убрал ни кинжалы, ни лезвия, продолжая пытаться продырявить защиту. Я уже опустилась на одно колено и подняла вверх ладони, чтобы усилить магию и уместиться в щите, когда в библиотеку вбежали ректор ИнФерио и шед ИнТарлид.

— Что происходит? — возопил ИнФерио, кидаясь к нам, впрочем, не рискнув прикоснуться к принцу. Или к его магии, все еще исступленно кружащей по телу наследника. А вот шед Алуа, тяжело прошагав к нам, без малейшего намека на страх схватил принца за плечо и отшвырнул от меня в сторону, даже не глядя, куда, явно нимало не беспокоясь за благополучное приземление монаршей черепушки. Кинжалы Рина рассеялись, я расхохоталась, отпустила магию, попыталась встать с колена и… рухнула на пол без сознания.

Глава 2

Мне крупно повезло, что меня нашли в возрасте пяти лет, при облаве на незаконную школу боев, где собирали сирот и покупали детей, чтобы потом превратить их в ассасинов или выучить на гладиаторов, а затем развлекать боями на не менее запрещенных закрытых аттракционах и сборищах для всех, кто готов за это зрелище заплатить. Во мне нашли неплохой резерв магии, определили в интернат при школе, и все, кто в ней работал, от ректора до уборщицы, стали для меня семьей. Позже, когда мое обучение принесло результат, к школе даже присоединили приют, и всех найденных магически одаренных детей взял на попечение институт. И я была рада, что стала первой, сумела своим старанием и упорством хоть как-то повлиять на это.

На самом деле, в этой тяге к учебе была какая-то неестественность. Неодолимое и непонятное ребенку желание быть сильнее. С возрастом я решила, что это, вернее всего, подсознательное, так как я больше не хотела быть рабыней людей и обстоятельств. Если я ничем не занималась, то мое тело начинало неприятно покалывать, и с каждой минутой все сильнее, поэтому мне совсем не удавалось усидеть на месте или чуть дольше поспать в выходной. Вместо этого я сидела за книгами, едва научили читать. До этого, продолжала тренировки, которым обучали меня в боевой школе. Тогда еще руководство института не могло решить, в какую направленность меня определить, но шед Алуа ИнТарлид, главный мастер боевых искусств, заметив мое рвение, принялся осторожно, чтобы не покалечить пятилетнего ребенка, вносить коррективы в мои занятия и постепенно усложнять их.

Впрочем, в начале я здорово испугалась его. Страх, хлынувший в сознание при виде огромной махины его тела, затянутого в синий кафтан, лысой черепушки в татуировках и короткой черной бороды, первое время не затмевало даже желание учиться. Но он сумел даже панику упорядочить и построить, заодно научив и меня контролировать ощущения ужаса, разбивать их на частички и, поборов каждую, направить сломленные чувства в силу и магию. Очень скоро меня начали тренировать отдельно от остальных детей, потом объединили в боевую группу с более старшими учениками, так как с младшими уже не имело смысла.

По мере взросления желание учиться не иссякало. Я сдала несколько экстернов, перешагнула несколько курсов, брала дополнительные уроки у шеда ИнТарлида, пока наконец не стала его шединат. Это учебное повышение, которое присваивали лучшему ученику в случае достижения им самых высоких результатов. Обычно в таких случаях мастеру тоже причиталось звание — иншед — старший, лучший учитель, но Алуа отмахнулся от него, как и от нескольких прочих попыток представить его к награде. Говорил, что вполне достаточно, что оставили высокородную приставку Ин к фамилии, которой он мог лишиться, потеряв возможность использовать магию императорского рода. Вообще, эта приставка в любом ее применении означала нечто высокое, старшее. Иншед, ИнЛекрит… Индар — высшая степень проявления дара, когда магия вытесняет разум, и носитель превращается в нечто неодолимо могущественное, но неконтролирующее свою силу. Правда, случаев впадения в Индар известно мало, были они давно, да и встречались лишь у носителей крови Д'энии.

Свою комнату я делила с четырьмя стихийницами, трое воздушных, как я сама, и одна огненная. Большую часть времени общежитие напоминало проходной двор, соседи и сами девчонки сновали туда сюда, наконец, затихая, только поздно ночью. В этом огромном человейнике изучать что-либо было абсолютно невозможно, поэтому все свободное время я проводила на тренировочной площадке, факультативах и в библиотеке, но там часто находил Рин, отвлекая от учебы. Иногда, конечно, на него что-то находило, наверное, щедрые подзатыльники шедов, и он абсолютно молча устраивался поодаль с конспектами. В такие моменты он выглядел ужасно милым, пусть и подавленным, но мне все равно хотелось простить его в эти минуты за все приколы, которые он мне успел устроить в прошлом.