Татьяна Величкина - Бег сквозь лабиринт
— Да, — кивнула Вероника Анатольевна, — а ты в училище?
— Мама, сегодня же воскресенье, — раздраженно ответила Наташа и, открыв дверь, добавила, — не знаю, когда буду.
Наташа знала, что мама ни когда не вылечится, что всё останется по-прежнему и ей придётся последний год терпеть всё это. Несмотря на все трудности, девушка хорошо училась и у нее была всего одна четверка, к тому же она записалась на курсы немецкого, так как, в мае лучшие студенты должны были поехать в Ганновер по обмену опытом со студентами немецкого колледжа. Наташа понимала, что для этого, ей придётся где-то достать деньги, потому, что не все так просто в нашем жестоком мире, и она знала, что претендентов много и отличных оценок для этого мало. По выходным она посещала курсы немецкого, а вечерами шила на заказ, чем неплохо зарабатывала и откладывала эти деньги на поездку.
3 1980–1986 гг.Когда была еще жива бабушка, она многому научила ее, в том числе кройке и шитью, Наташа вспомнила то время, и к горлу подкатил комок. Как всё тогда было здорово. Мама работала учительницей литературы и русского языка, папа — Алексей Иванович Зверев на машиностроительном заводе, дедушка Иван Карпович — ветеран войны, много лет отдал труду на Транссибирской магистрали машинистом. Бабушка — Евдокия Васильевна работала на хлебозаводе. Родители Вероники Анатольевна, жили в Туруханске, и Наташа к ним ездила на летние каникулы. Она улыбнулась, вспоминая добрую и ласковую бабушку Машу и дедушку Толю, которые были уже очень старенькие, и когда Наташе исполнилось семь, умер дедушка, а потом через год и бабуля. Наташа тяжело переживала эту утрату и в свои восемь лет страдала и плакала, вместе с мамой. Мама тогда была хорошей доброй женщиной, а потом, как гром среди ясного неба, арест отца.
Это было случайное убийство, все произошло на заводе в обеденный перерыв, когда Алексей Зверев повздорил со старшим механиком и, толкнув его, стал невольным его убийцей, тот упал с лестницы и разбился насмерть. Отца судили, и дали пять лет, как за не предумышленное убийство по неосторожности. Алексей Иванович очень переживал и уже в тюрьме пережил два инфаркта. Его здоровье стало совсем плохим, да и кому тюремная баланда идет на пользу.
В 1982 году умерла бабушка Евдокия, тогда и началась «сладкая жизнь». Дедушка Ваня начал пить, причём это длилось неделями, и настал конец их спокойной жизни. Вскоре их уютный дом превратился в обшарпанную халупу. Мама как могла, боролась с пьянством свёкра, который стал приводить в дом таких же жаждущих огненной воды дружков, но все в пустую. Однажды, когда дед увидел, что Вероника выливает содержимое бутылки в раковину, он жестоко избил ее, и с тех пор мама перестала с ним связываться.
Она всегда была красивой женщиной и пользовалась успехом у мужчин. Наташа тогда еще не понимала, где по ночам пропадает мама, а Вероника Анатольевна, решила устроить свою личную жизнь. Об отце она вообще старалась не вспоминать, пьянки свекра и проблемы дома заставили ее редко бывать там, её все больше и больше затягивала разгульная жизнь и незаметно для себя Вероника очень изменилась, а вскоре запила и сама.
В феврале восемьдесят шестого, освободился отец и, вернувшись, домой, где оставил красавицу жену и лапочку дочь, не узнал своего жилища. Все словно перевернулось с ног на голову, он не мог ничего понять, всего за несколько лет, жизнь его семьи рухнула.
Наташа надеялась, что с возвращением отца все изменится, но это был уже не тот человек, он был тяжко болен, допоздна засиживался на кухне, распивая одну за другой бутылку. Когда приходила мать, то она начинала упрекать его и скандалить. Отец молчал и старался не спорить, а потом напивался, чтобы забыть все то, что происходит изо дня в день. Наташу не трогали, просто не замечали, может поэтому, она и не захотела уезжать к тете Лене в Артёмовск. Она не понимала себя, иногда ей хотелось бежать из этого проклятого дома, но ей было жаль папу, который опускался, как и мать.
Семнадцатого июля 1986 года отца не стало. У него случился сердечный приступ и его отвезли в больницу, это было шестнадцатого, Наташа была в пионерском лагере и ей ничего не сообщили о смерти папы. А когда автобус привез ее и других ребят в Красноярск из лагеря, она веселая и загорелая бежала домой вприпрыжку. Зелёная листва высокого тополя полностью загородила окно на втором этаже. Наташа быстро залетела в подъезд, что-то напевая, и понеслась по ступенькам, чуть не столкнувшись с соседкой Анькой Коростылевой.
— Ты чё дура, Зверева, — грубо окликнула она девочку, — ну и что, что пил, так он же отец! Девять дней не прошло, а она скачет, как коза, весело ей!
— Я не поняла тебя? — голос Наташи дрогнул и ноги стали ватными и слабыми, — Аня, повтори, что ты сказала? — спросила она севшим голосом.
— Ты чё, с Луны свалилась? — Коростылёва не сразу поняла, что Наташа не в курсе семейного несчастья.
— Я… только что из… лагеря, — Наташа всхлипнула и ее худенькие плечи затряслись. Она не могла, не хотела сдерживаться и заплакала.
— Прости, — опешила Аня, — я ж не знала, что ты в лагере, а тебе, что не сообщили? Вижу, что нет, — она обняла девочку и погладила ее по голове, приговаривая, что все будет хорошо.
Наташа не могла слова вымолвить и, посмотрев на Коростылёву, только шевелила дрожащими губами. Аня сказала, чтобы она шла домой, а не ревела на весь подъезд и довела ее до ее квартиры.
— Всё, не реви, успокойся…
— Мои пьют? — жалобно спросила Наташа, на что Аня, отвела глаза в сторону и пробормотала:
— Пьют, они и поминок-то, как полагается, не делали, все пропили, приезжал товарищ из райкома, отец ведь был ветераном труда, денег на похороны дал, не знал, что семейка ваша… прости, — замолчала Аня, видя, как вспыхнули глаза Наташи, — что тут скрывать об этом весь двор говорит. Ты одна нормальная в семье…
— А что еще говорят? — со злой ноткой в голосе спросила Наташа, — нет, ты не стесняйся, просто мне интересно.
— Да ты не думай, о тебе плохо ни кто не говорит…
— Смотри у меня, — Наташа повертела перед носом Коростылевой кулаком, — я не посмотрю, что тебе шестнадцать.
— Дура ты Зверева, одно хорошо, что не алкашка…
— Что ты сказала?! — Наташа поразилась её бесцеремонности. — Ты что говоришь, думай?! — она хотела хорошенько треснуть соседку, которая минуту назад успокаивала и жалела её, но передумала, — иди ты знаешь куда… тоже мне…
Их перепалку прервал голос матери Наташи, которая, открыв дверь, с удивлением смотрела на дочь, словно и не ждала её.
— А ты что уже приехала? — спросила она.
