Ремонт в замке Дракулы (СИ) - Шеверина Юлия

Где-то в Поволжье

Кошки, оставленные соседкой на недельку два года назад, сусликами повысовывали головы из-под одеяла.

— Ну что, печенюшки меховые, завтракать будем?

Бажена взглянула в зеркало. Короткие светлые волосы, кудрявые и пушистые, чуть подкрашенные в золотистый оттенок — родной серовато-мышиный блонд Бажену никогда не устраивал.

Как и светлый серо-зелёный цвет глаз. Именно этот оттенок она всю жизнь считала крайне дурацким.

«У всех глаза нормального цвета, а у меня — не пойми что!» — сокрушалась Бажена.

И не серый, и не зелёный и вообще какой-то бледный до невозможности, невыразительный, невнятный!

Того неуловимого оттенка, будто смотришь сквозь зеленоватое стеклышко на серое пасмурное небо…

Пасмурное и неопределённое, как и её, Бажены, планы на будущее.

«С аванса куплю цветные линзы, — уже не в первый раз размечталась девушка, — подкрашу серые будни хотя бы яркими глазами».

Линзы были дорогими, зарплата — скромной. Так что эту покупку, совсем необязательную, она откладывала не первый месяц.

— Мяо мяр! — напомнили о завтраке меховые бестии.

— Я вам дам «мяр», Анфиска. Совсем уже распустилась. Варька, когти убрала с ноги быстра-а-а! А то поедешь жить на деревню к новообретенному дедушке и его алчной родне.

Перед глазами мелькнули невнятные черные точки — то ли мелкая мошкара, то ли крупная пыль. Бажена не успела подумать ни о внеочередной уборке, ни о покупке москитной сетки. Она увидела, который час. — Что?!Так, завтрак отменяется! Я опаздываю! У нас сегодня проверка из областного правительства после обеда! Анфиска, не вздумай бить посуду, я чашки пересчитала!

— Мюр, — Анфиска зевнула и заползла обратно под одеяло, твёрдо решив разбить что-нибудь ближе к вечеру. Варька наоборот, скользнула из-под одеяла и отправилась на кухню — выбрать чашечку для битья заранее, пока туда не добралась её шаловливая подруга.

Но Бажена, уже наклонившаяся над раковиной и спешно плещущая себе в лицо прохладную воду, видеть этого, конечно же, не могла. В мэрскую приемную она влетела за минуту до начала рабочего дня. На рабочем месте её уже ждали.

— Божа, тебя искал какой-то хлыщ! — начальница архивом начала эту фразу с пафосом, достойным объявления о награждении с занесением в личное дело. Но в конце хихикнула, здорово подпортив торжественность момента. — С Людкиной фоткой в руках.

Людка работала секретаршей мэра пять лет назад, до Бажены. Её данные, включая рабочий телефон, были опубликованы на сайте муниципалитета.

По каким-то неведомым причинам редактирование этого самого сайта было доступно лишь единоличному его властелину, айтишнику с большой буквы АЙ, приписанному за недостатком средств у маленького городка к уже помянутому областному правительству. первый год работы Бажены этого неуловимого товарища попросту не смогли найти, поймать и принудить к обновлению профиля новой сотрудницы в «каком-то там Заяжске».

Через каких-то два года имя, все ж таки, исправили с Людкиного на Баженино, но с фотографией возникли проблемы. Единоличный властелин куда-то сгинул, а новый гений, который разберется, как это сделать, — еще не объявился.

Потому Бажена Рудольфовна Бальсова продолжала смотреть с сайта муниципалитета чужими глазами и сиять чужим лицом.

Сама Бажена Рудольфовна против этого ничего не имела и даже пользовалась ситуацией.

Например, когда нужно было тихонько выйти из мэрии мимо заезжего журналиста. И тем самым избежать неловких вопросов и последующих неприятных публикаций в областной газете. С местными журналюгами этот фокус не прокатывал — все они знали мэрскую секретаршу в лицо.

Сам мэр, обладавший богатым опытом правления маленьким городком и маленьким бюджетиком и множеством проблем, таких встреч ловко избегал. Он будто чувствовал интерес к своей персоне и перед новой бурей придумывал себе отпуск или командировку. Бажена довольно быстро вывила эту закономерность и уже знала: если Игоря Ивановича нет второй день — домой, вероятно, придется добираться огородами.

— Кто такой? — поинтересовалась мэрская секретарша больше чтобы поддержать беседу, чем из интереса. На работе её постоянно кто-то искал.

Зазвонил рабочий телефон, но Бажена небрежно бросила рядом сумку с бумагами и достала из-под стола чёрные лакированные лодочки.

— Не сказал, — архивница по-хозяйски открыла дверцы большого шкафа, начиная ежедневный ритуал приготовления чая. Проверила наличие воды в стоящем внутри этого самого шкафа электрическом чайнике. Вода была. Она включила чайник в розетку, которая была тут же, в шкафу, и нажала кнопочку.

Чайник радостно забулькал, грея воду.

— Журналист? — Бажена покачала ногой в лодочке, оценивая, сколько ещё она прослужит.

Туфли были куплены для работы у совсем другого мэра, областного, а не захолустного. В Заяжске демонстрировали богемную роскошь уже пятый год и постепенно приходили в негодность.

Телефон мерзейше затрясся в новом приступе, тщетно добиваясь женского, или хотя бы чьего-то, внимания. Обе чиновницы продолжили беседу, свято чтя местную традицию поднимать трубку исключительно после обеда.

— На журналиста не похож, одет хорошо, — архивница достала из того же шкафа вазочку с печеньем и подняла очи к небу, закрытому по случаю двумя мэрскими этажами, — и красавчик, хоть и старый.

«На журналиста и правда не похож, у них тут зарплаты в три копейки, еще меньше моей. Обувь бы купить нормальную раз в год… Может, бизнесмен заезжий? Хочет к мэру без очереди пролезть, чтобы.. ну может какой-нибудь завод построить на наших хлебных Заяжских полях... » — прикинула Бажена.

— Что же ты сказала?

Говорила архивариус в таких случаях всегда одно и тоже: «Нет, не было, таких не знаем, когда будет — неизвестно, на сайте указан номер приемной, звоните».

Бажена же, когда приезжали по архивную душу, поила проверяющих чаем и коньяком так долго и усердно, что инспектора добрели, хмелели и уезжали, подписав нужные бумаги. За пять лет работы Бажены до архива добралась лишь одна очень стойкая дама, но там же и заснула на пыльной коробке с подшивкой газеты «Известия» за 2001-2006 годы.

— Как обычно, Но он не ушел. Настырный, сидит пока в большой переговорке. — архивариус помогла Бажене достать оттуда же, из шкафа, небольшой подносик, чашечки, сахарницу и вазочки с вареньем, — Боже, Божа! Какие у тебя ногти красивые! И вся ты у нас — любо дорого смотреть.

— Да читала всю ночь, интересно было до пряничной комы, — буркнула Бажена, впихивая вазочку с печеньем между чашечкой и сахарницей. Вазочек было восемь: одна с печенюшками, семь — с домашним вареньем различных сортов. Подносик, увы, на такой набор рассчитан не был.

— А эта твоя ругань с кулинарным уклоном, очаровательно!

— Я такая, — безрадостно подтвердила Бажена Рудольфовна, аккуратно прихватывая поднос с мэрским утренним чаем и мэрским будущим лишним весом.

Бажена за словом никогда в карман не лезла, но нервная работа ее доконала. Последний год она заметила за собой, что нет-нет, да срывается на непристойные выражения. Иногда даже сам мэр делал ей замечания, но не помогало. То одно, то другое крепкое словцо все чаще проскальзывало в речи, уже на автомате.

Приобрести дурную привычку просто, избавиться от нее — сами знаете. Часто в сотни раз сложнее. Бажена пыталась — все без толку.

Но вот уже несколько месяцев — как рукой сняло. Каждый раз, когда, по логике, Бажена собиралась ругнуться, из ее рта вылетало что-то про еду.

Те, кто не нравился мэрской секретарше, стали вдруг «чесночными пирожками», «горелыми коржиками» и даже «тощей куриной ногой». Звучало уже более прилично, но и более странно.

Потому девушка старалась теперь реже ругаться и контролировать эмоции.

Телефон перешел на жалобные ноты, захлебываясь. На особенно драматичном моменте дверь распахнулась и в приемную ворвался вихрастый мальчик лет сорока пяти с толстой дермантиновой папочкой в руках.