Говорящая с ветром (СИ) - Сдобберг Дина

Я всегда разговаривала с осматриваемым, впрочем, как и очень многие из моих коллег. Так легче.

Ирония таких переговоров отгоняет ожесточение, напоминает, что это был человек. Хороший ли, плохой, но человек.

Через несколько часов проведения экспертизы, я с уверенностью доказывала, что орудия было два. И смертельных ран всего две. А остальные наносились уже трупу, причем, спустя меньше часа после смерти. А значит, кто-то хотел скрыть истинного виновника. Тот нож, который нашли следаки, использовался для нанесения маскирующих ран. А вот первый предстоит искать.

Не смотря на усиливающуюся головную боль, я полностью закончила и оформила результаты экспертизы и отнесла начальству на стол. Буквально усилием воли разгоняя туман перед глазами, я доделывала свою работу.

Стол, инструменты и даже пол, должны быть всегда чистыми. И в любой момент готовы к новой работе. Как оружие у воина, так и инструменты у патологоанатома.

Аккуратно и не спеша я шла на выход, опираясь на стену. Видно переработки до добра таки не довели, как и предупреждал Самуил Яковлевич. Странно, никогда такого не было. Внутри черепа словно катался злобный ёж, вспарывая своими иголками всё на своём пути. Так, надо до приёмного покоя дойти. Вот чуть-чуть посижу, в себя приду, соберусь с силами…

Туман вокруг становился всё плотнее. Проникал в ноздри и рот, мешая дышать. Как будто тонешь. Перед глазами клубился сине-сиреневый дым, разъедая глаза до слёз.

Сразу полезли в голову воспоминания обо всех тех странных людях, что порой появлялись. То на Урале местный дедок, у которого мы снимали домик, начал говорить, что видно, что горы меня любят и к себе тянут, свое сердце показывают, то цыганка вдруг выдала, что гадать мне смысла нет, мол, нет моей судьбы в этом мире, потому, мол, я и одна, что ни к чему мне к этой земле привязываться.

Вдруг я начала словно в колодец проваливаться, кусочек неба резко отдалялся. Я не знаю, в какой момент, но это треклятое ощущение полета вниз прекратилось. Меня как будто поймали чьи-то руки. Много рук. Мое безвольное тело передавали и толкали куда-то в сторону. При этом я точно знала, что остаюсь сидеть на лавочке. И это было страшно. До паники страшно.

— Что за испуганный огонёк? — вдруг раздался обволакивающий голос. — Иди сюда.

И меня словно выдернули из стремительно несущегося потока.

Глава 2.

Странное, непонятное ощущение. Совершаешь вроде привычные действия, те, которые с рождения воспринимаешь, как само собой разумеющееся, а результат не тот.

Я стояла на каменном уступе, видела отполированный временем и дождями камень, но не чувствовала под ногами опоры. Всё, что находилось ниже уступа, было скрыто плотным, каким-то бурлящим туманом. Всё, что выше, укутано облаками ярко-синего цвета. И всё это двигалось, текло, кипело и менялось, словно вокруг был сильнейший ветер. Но я не чувствовала ни малейшего движения воздуха вокруг.

Здесь не было солнца, но было светло. Зато туман, клубящийся у кромки утёса, разбивался о камни с шумом морских волн, хотя разум, или что там у меня сейчас было, воспринимал это, как несоответствие. А самое главное, я слышала биение сердца возле уха, ощущала крепкие руки, прижавшие меня к твердому телу, меня обволакивала смесь запаха раскаленных от солнечного жара камней и хвои. Терпкий, мужской запах.

Но я была одна! Только странный обрывок тумана, плотной стеной высившийся за спиной, и в котором почти полностью утопало мое тело, составлял мне компанию в этом странном месте.

— Кто ты? И почему тебя держат ушедшие? — неожиданно зазвучавший сразу отовсюду голос, заставил меня вздрогнуть.

— А кто ты? И кто такие ушедшие? — уточнила я, потому что не чувствовала никакой опасности.

Голос с несильной хрипотцой, каким обычно пели что-то из жанра шансон. Никаких эмоций, кроме любопытства, я в этом голосе не слышала.

— Забавная, как месячный прядильщик. И яркая. Необычно яркая. Настоящий огонь. — Словно сам с собой разговаривал голос.

— Кто ты? — в который раз спросила я, оглядываясь по сторонам.

— Я дроу. Мужчина дроу. Может так тебе будет привычнее… — Туман за моей спиной колыхнулся, и я оказалась прижата к широкой мужской груди.

Странного цвета кожа, многочисленные шрамы. Хорошо развитые мышцы, грудь, плечи… Тут не только намеренная раскачка мышц была, как у наших культуристов, но и тяжёлый физический труд. Причём с самого раннего детства, встрепенулся во мне профессионал, отмечая специфические признаки.

Абсолютно белые, длинные волосы были просто распущены. И хотя мне никогда не нравились длинноволосые мужчины, конкретно этому мужчине это шло. Но больше всего меня поразил цвет его глаз. Яркого насыщенного фиалкового цвета. Этакая смесь сиреневого и фуксии. Никогда в жизни я таких глаз не видела. Смотрелось жутко и красиво одновременно.

А ещё, я как могла настойчиво, убеждала саму себя, что надо отлипнуть от постороннего мужика и не виснуть на нём. В конце концов!

— Не надо, иначе снова затянет в поток. — Ответил он на мои мысли совершенно непонятной фразой.

Стоп. В смысле на мои мысли, я ведь точно не произносила ничего вслух. Что за расширение сознания? И вот тут меня осенило.

Помнится, лет так десять назад, была у меня очень познавательная поездка в горы Сьерра Масатека. В течение недели мы, а я была не одна такая, готовились к этому самому расширению сознания. В итоге, после почти недельной голодовки, допускалась только вода в немереных количествах и хлеб грубого помола, и тщательной пропитки каким-то благовонным дымом, нам преподнесли "теонанакатль", плоть бога. Как потом выяснилось, высушенные на солнце шляпки обычной псилоцибе мексиканской, галлюциногенного гриба.

Не помню, что точно я творила, но на записи камеры, я сидела почти на краю похожего на этот утёса и несла какую-то чушь из совершенно невразумительных буквенных сочетаний. Как с пеной у рта потом заверял местный гуру и шаман, точнее жрец, я разговаривала на языке ацтеков. Том самом, что звучал в Анауаке ещё до прихода конкистадоров.

Тот старик не хотел меня отпускать, пытался всучить ещё порцию "плоти", называл имена, названия городов. Теночтитлан, Куаутемок… Ну, у меня, выросшей на приключенческих романах Майн Рида и Генри Райдера Хаггарда, эти названия вызвали только приступ ностальгии, по временам школьных каникул, когда можно было провести весь день с интересной книжкой. Ожидаемого просветления не случилось.

Помнится, я тогда поехидничала, что с учётом того, что последний правитель ацтеков Куаутемок погиб в тысяча пятьсот двадцать пятом году, то тут даже патологоанатому делать уже нечего и не с чем. Но при возвращении в Мехико, сделала крюк по дороге в аэропорт. В Мексике этот мужчина до сих пор чуть ли не национальный герой. И на одной из площадей стоит его бюст. Если верить изображению, то мужик при жизни был очень красивым. Да половина современных фитнес моделей ему проигрывали.

Осторожно подняла голову заглядывая в лицо своему собеседнику. Тааак… Либо я опять отправилась в Мексику, но почему-то помню только последний рабочий день. Либо я чем-то отравилась. Ну, либо кто-то совсем с дуба рухнул и подсыпал мне галлюциногенов. Потому что отдаленное сходство у моей, теперь уже точно, галлюцинации с принцем ацтеков было.

Отличались глаза и уши, которые вообще были странной формы.

— Твои мысли интересны и необычны, как и пламя твоей души. — Пытается сдержать улыбку мужчина из моего бреда. — Но ты ошибаешься, это не бред. Это грань. Здесь те, кто окончил свой жизненный путь, мы их зовём ушедшими, и такие как я, которые ушли от своего тела сюда, чтобы дождаться своего конца. И я наделён даром менталиста, поэтому могу уходить сюда, и слышать твои мысли, как и мысли любого живого существа.

Я уткнулась лбом ему в грудь, ну а что? Где я в реальном мире такого умницу найду? Хоть в бреду пообщаюсь с классным парнем, способным понимать меня даже без слов. Интересно, если я расскажу ему о своей работе, он начнет вопить, что это ужас, ужас, ужас и как можно на такой работе работать? Или молча сбежит, как большинство тех, с кем я знакомилась в реальности.