Движ (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич
— Всем — приятного аппетита.
Плюм. Плям. Вслед за пожеланием из динамиков по всему залу вразнобой упали в подносы ложки.
Красота!
Кирилл начал с овощей, оставляя мясное блюдо на второе. Желе приятно обжигало язык и нёбо, теплом проваливаясь в желудок. Очень скоро в выемке показалось дно, и Кирилл переключился на гуляш. Он фыркнул, подумав вдруг, что если б гуляш был не розовый, а красный, то, возможно, он рефлекторно подбросил бы его вверх. Вот умора, расскажи кому. Последние капли соуса собирались пальцем.
Сок был с трубочкой. Посасывая его, можно было на короткое время расслабиться, поглазеть на потолок, на разметку, на застывших у стен полосатых роботов-разносчиков. Кончится перерыв, и ушлые черно-желтые, как шмели, ребята на колесах заскользят мимо улегшихся в креслах работников, собирая подносы в объемистые мусороприемники. Тихо, незаметно, как всегда.
Допив сок, Кирилл пошевелил плечами, вскинул руки. Рядом с ним, слева и справа, вскинули, расслабляя, развели руки в стороны соседи. Ну, все. Кирилл смял опустевший стаканчик, бросил его на поднос, наскоро вытер рот салфеткой.
Шапочку — на голову, пальцы — на кнопку. Здравствуй, река запросов и сообщений!
После обеда некоторое время Кирилл был не слишком внимателен, опустив процент сортировки до девяносто четырех, но дальше взял себя в руки, прогнал сонливость, сосредоточился и вновь поднял процент до девяносто шести, не давая желтым и голубым «иконкам» шансов проскользнуть мимо себя. Красных «иконок» было совсем немного, что явно означало хороший день.
Струится река, текут мимо отчеты людей, систем и автоматов, короткие адреса и протоколы соединений, коды и логины, входящие-исходящие, внутреннее зрение выхватывает обрывки строк: комм-1325, порт-11, чередуясь, информирую, подключение, запрос, в случае критической массы перенаправляйте, график обслуживания, в прошлом отчете, прошу обратить внимание, функционирование отделов, показатели имеют расхождение…
Об окончании рабочей смены Кирилл узнал, только когда поток в голове погас. Он стянул шапочку, убрал ее в подголовник. По всему залу поднимались такие же, как он, работники, кто-то потягивался, кто-то нагибался, разминая поясницу, иные уже брели к лифтам. Медленно проклевывались голоса. После хорошо проведенной смены тянет поговорить, восемь часов молчания дают о себе знать. И не важно, знаком тебе собеседник или нет.
Разговоры, правда, все об одном.
— Сегодня отпахал на сортировке, — признался Кирилл крупному мужчине, с которым они плечо в плечо шли по проходу.
Мужчина кивнул.
— Сочувствую, — сказал он. — А я на наладке.
— Меня на наладку не ставят.
— Так профильный навык нужен.
— Технический?
— По видам оборудования. Но там еще зависит от пула наладчиков и объема необходимых работ.
Они остановились в холле, поджидая своей очереди. Вроде бы многолюдно, а не тесно. Все вокруг свои.
— Сегодня запускал авто-фабрику, — поделился с ними стоящий рядом парень, длинноносый, с красноватыми глазами. — Так новые роботы хуже людей, во все ткни, всему обучи, прошивку прокачай.
— И как фабрика? — спросил Кирилл.
— Запустили.
Они помолчали.
— Эх, задавить бы часов дцать, — со вздохом сказал мужчина-наладчик.
С ним многие согласились. Поднявшийся лифт набился коллегами и ушел вниз. Кирилл подвинулся, вставая одним из первых в очереди. Ощущение тяжести копилось в плечах и шее, голову словно набили ватой — ни одной мысли. Кирилл знал, через полчаса-час, уже дома, у него, как и у всех, наступит некое торможение, компенсирующее интенсивную сопряженную деятельность. Мир опрокинется в пустоту без желаний, без движения, без эмоций, и он, подобно многим и многим, застынет там, где его застанет это состояние — в душе, в кровати, в кресле перед телевизором или за столом с желе во рту. Где-то внутри запустится счетчик, и едва слышимые щелчки отмерят необходимый для восстановления срок. Ток-ток-ток. Будто это тикает часовая бомба.
Зато потом… О, потом!
Потом ослепительный свет вспыхнет на внутренней стороне век, и мягкая, ласковая сила заключит Кирилла в объятья, и скажет: «Ты хорошо поработал сегодня, Кирилл. Мир жив, и мы живы. Отдохни».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})И он оживет, светлый и умиротворенный, и ляжет в постель, и уснет до утра легким волшебным сном.
— Эй, парень!
Кирилла подтолкнули в спину, и он обнаружил, что барьеры уже откинуты, и лифт подан под посадку.
— Простите, — сказал Кирилл, шагнув на платформу.
Его обступили, оттесняя вглубь. Звякнула предохранительная сетка. Мигнул свет. Рядом массировал шею знакомый наладчик.
— Хорошо поработали.
— Ага, — подтвердил Кирилл.
Лифт понес их вниз. Темными росчерками проскакивали перекрытия этажей.
Идти по разметке уже не было никакой необходимости, но и в холле, и на площади почти до самого подземного перехода Кирилл привычно держался двенадцатого потока. Он даже растерялся слегка, когда желтые линии с цифрами пропали.
Ступеньки вниз. Ступеньки вверх. Вереница человеческих фигур таяла в вечерних сумерках. Свет фонарей считывал спины в форменных куртках, будто некие метки штрих-кода. Знакомая зеркальная стена потянулась по правую руку от Кирилла. Сплошная витрина, ни дверных створок, ни форточек, ни ниш. Реклама плыла за усталым отражением, словно пыталась догнать и проглотить. Ты знаешь, в чем цель? Цель — в тебе, в твоей работе, мы шагаем шаг в шаг, в будущее.
Кирилл кивал проносящимся строчкам. У витрины, за которой открывался зал с картонными буквами «Счастье — это движ», он остановился. Стекло было заклеено блестящей золотистой пленкой, и в мутных разрывах рассмотреть что-то, кроме округлых фигур, было нельзя. Кирилл прижался щекой. Нет, ничего не видно.
Стекло чуть вибрировало от звучащей внутри музыки. Что там, интересно? Какой-то праздник? Или просто музыка?
Он вздохнул. Есть же силы у людей.
Не счастье — это движ, а движ — это счастье. Так, наверное, и живут. Смутное какое-то сожаление родилось в Кирилле, и он с минуту стоял у витрины, так и этак перебирая звучащие в голове слова.
Это. Движ. Счастье. Движ. Счастье. Это. Это. Движ.
Потом Кирилл словно очнулся, приложил к стеклу ладонь, будто прощаясь, и побрел дальше. Здание сложилось уступом, сервисной зоной для роботов, аккуратные мусорные контейнеры прижались к бетонной перемычке. Разметка, светильники, тонконогие пластиковые барьеры. Кирилл, наверное, прошел мимо, если бы на крышку контейнера не упал со звоном ботинок.
Дзонг!
Ботинок был кричаще-красный, с черными шнурками, с бубенчиками на берцах и казался гостем из какого-то совсем иного пространства.
Из космоса.
Кирилл поднял глаза. На вершине бетонной перемычки распласталось странное существо, одетое в мохнатую желтую шубу, короткую юбку, с кричаще-зелеными волосами и голой, свешенной ногой.
— Что смотришь? — спросило существо, заметив раскрывшего рот Кирилла.
Губы и брови у существа мягко светились алым и голубым.
— Так это…
Кирилл умолк, сраженный макияжем. Существо тряхнуло головой.
— Блин, вот ты… Лучше помоги девушке.
Кирилл подступил ближе, но все же оставил себе метр запаса для бегства.
— В смысле? — спросил он. — Ботинок подать?
— Зачем мне твой ботинок! — раздраженно ответило существо, закатив глаза. — Спуститься помоги!
Высота перемычки была около трех метров. Но, если свеситься на руках над контейнерами, которые давали ступеньку в метр с лишним от поверхности, то до контейнерной крышки оставалось каких-то полметра. Спрыгнуть можно легко. О чем Кирилл и сообщил.
— Ты дурак? — обиженно спросило существо. — Я боюсь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Кирилл оглянулся на улицу. Было уже темно и пусто. Люди разошлись по домам, ждут счетчика. Что же здесь делает он?
— Совсем страшно?
— Ну!
Кирилл, вздохнув, полез на контейнер.
— Тебе точно сюда надо? — спросил он, становясь боком к бетонной стене.