Просто вернись... (СИ) - Измайлова Алена

Оглядываясь назад, он с усмешкой подумал, что фантазия создателя этого места настолько богата, что ему можно позавидовать. Если, конечно, этот создатель когда-либо существовал или все еще существует — уверенным здесь нельзя было ни в чем. Ни в том, что есть или был некий создатель этого места или само это место в действительности.

В той, прошлой жизни, он даже не подозревал, что Нечто подобное может существовать. И это при том, что он никогда не был обычным, а его возможности даже и снились простым смертным. То, что сюда должны были попадать самые разные создания, он убедился на собственном примере, но почему же о нем не говорили? Проанализировав известное, он сделал следующий вывод: либо те, кто здесь бывал, не помнили об этом месте, либо получали указание не говорить о нем по возвращении, либо… отсюда не возвращались.

«Умеющий говорить — должен задавать правильные вопросы, умеющий слушать — слышать и понимать сказанное ему, а умеющий видеть — смотреть и делать выводы,»— вспомнил он свою давнюю поговорку.

— Если я останусь жить и вернусь, буду ли помнить об этом? — спросил он, как всегда, сам у себя. Но неожиданно получил ответ.

— А ты хотел бы помнить? — прозвучало откуда-то.

Он не мог определить, действительно ли услышал это или сам придумал, приняв за ответ усиливающиеся звуки вокруг.

Да, ему ответил не голос в полном смысле этого слова. Ответ сложился из набора тех шумов и звуков, что наполняли пространство. Главное, что это были не его мысли.

И в этот момент он осознал, что находится в месте, похожем на огромную пещеру с протекавшей через нее небольшой, но очень бурной рекой, чьи воды, достигая дальней от него стены срывались куда-то вниз гулким водопадом.

Каждая капля воды в этой реке имела свое особое звучание. Все вместе они производили небывалый шум, на множество голосов одновременно шипели, звенели, рычали и шуршали.

Он порадовался, что разобрался в природе этого места, или точнее его водной составляющей. Что ему это давало, пока не знал. И после этого вдруг понял, что воды переговариваются, передают информацию.

Его о чем-то то спросили, напомнил он себе. Невежливо молчать. Хотя все прошлые разы ему здесь никто не отвечал. Он просто стоял какое-то время, а затем исчезал отсюда и шел тем путем, что ему предназначили. До следующего визита сюда. Если память его не подводит, он здесь уже… в восьмой раз.

Он усмехнулся. Поистине, Нечто — удивительный собеседник. Ответить вопросом на вопрос. Но его это не смутило, теперь он точно знал на него ответ.

— Хочу, — произнес без тени сомнения он, затаив дыхание в ожидании, что же будет дальше.

Нечто чуть громче зашелестело, но вместо ответа услышал:

— Ты что-то хочешь спросить?

— Да, — ответил он и тут же спросил, не дожидаясь ответа, опасаясь, что нежданный разговор прервется. Самый важный вопроса в его жизни. Не только "здесь и сейчас", а вообще в том, что было теперь его жизнью. Он удивился, что раньше его волновало другое. Может, поэтому и не отвечали? Просто его вопросы были не о том. Иное было важным.

Возможно, он ничему не научился, и вопрос вновь не тот. Но теперь, и он мог поклясться чем угодно, его волновал ответ только на него:

— Я могу вернуться к ней?

Ответят или промолчат?

Окружающий его туман в один момент погустел, четко обрисовывая границы его местонахождения. Будто вопросительно качнулся к нему, а вода разом осыпалась сотней тысяч капель на каменный пол. После этого необыкновенного шума наступила мертвая тишина, не прерываемая ничем.

— Вернуться? Зачем? — голос Нечто был абсолютно бесстрастен. Да и сами вопросы были настолько безразличными, что можно было решить, что он вновь неудачно использовал шанс.

— Чтобы прожить жизнь… с ней, — ответил он, понимая, что этот странный разговор может в любой момент прерваться и пытаясь удержать собеседника.

Этот вопрос был просьбой. Его личной, очень важной. Что нужно, чтобы его услышали, подумалв длительной мертвенной тишине.

Он и думать не мог, что может требовать. Нет, это милость, и ее нужно заслужить. Но, как и чем? Возможно, надо попросить, встать на колени и молить, чтобы его услышали? И тут же сам себе ответил:

— Нет, — он ещё помнил, кем был и во что верил. Сломаться…но было ли это ломкой? Стоит ли гордость утраченной возможности быть счастливым? Гордость — нет, но ведь есть еще благоразумие, честность, смелость признать свои ошибки и покаяться в грехах. Почему-то он твердо знал, что это место не обманешь. Можно не произносить вслух слова, но тебя услышат, если они в твоем сердце или душе.

Можно ли верить в высший разум, уважать его, как талантливого творца, справедливого судью или палача и признавать, как достойного соперника, чтобы потом делать несвойственные себе вещи? — подумал он себя, вспоминая многочисленные примеры из прошлой жизни.

Следующий вопрос был: "Готов ли я на это?" Не успев его продумать, он поморщился, признавая, что просить о том, что было для него важно, больше не было постыдным или зазорным.

Решение его зависело от Нечто. Тешить свои гордость и спесь он не собирался. Будучи готовым сражаться за то, что действительно стало для него ценным и необходимым. Если есть хоть шанс, он постарается воспользоваться им.

Нечто ужасно долго молчало. В какой-то момент пространство вновь наполнили разнообразные звуки, разбив напряжённую тишину. Мерный шелест воды успокаивал, умиротворял и отвлекал от мыслей, настойчиво крутившихся в его голосе.

— Что ты готов сделать ради этого? — наконец спросили его.

Мимоходом отметив коварство вопроса и усилием воли сбросив напряжение, что сковало не только его тело, но и горло, он, как можно более нейтральным тоном, поинтересовался:

— Что вы хотите, чтобы я сделал?

Нечто оживилось и тут же деловито поинтересовалось, подсказывая ответ:

— Убить? Предать?

Он усмехнулся в ответ на это. И отчётливо понял, что предложенное его не устраивает. Сможет ли он повторить свои прошлые подвиги и помня о них, вернуться прежним?

— Нет, — твердо ответил больше на свой вопрос, чем высшего разума, — Больше не хочу убивать других и предавать себя. Я могу предложить только себя.

— И твою душу? — вкрадчиво поинтересовалось Нечто.

— Да, — над этим вопросом он не задумался, решив для себя все еще мгновение назад, в ту напряженную тишину.

Нечто вздохнуло, ненадолго задумалось и неожиданно, утратив легкомысленный тон, поинтересовалось:

— Ты понимаешь, чем рискуешь? Если она к тебе не испытывает похожего, то тебя ждет смерть. После смерти больше не будет ничего.

Он почувствовал, что его дыхание перехватило от охватившего волнения. Главное — ему не отказали. Его сердце рвануло с места в карьер, как норовистый рысак в гонках за главный кубок в своей жизни. Впрочем, так оно и было в реальности.

— Понимаю. Я согласен, — он постарался не хрипеть, хотя его голос ему не подчинялся.

Вновь воцарилась тишина, даже самые маленькие капли воды не нарушали ее. Возможно Нечто засомневалось. Но в чем? Он же не испытывал сомнений, считая, что сделка честная. Впервые в своей жизни он понимал, что для него это верное решение и в глубине души был рад такому повороту.

Наконец тишина прервалась ответом:

— Хорошо, пусть будет так. Ты сможешь проверить себя и ее. Ценю смелость и добавлю следующее: если она ответит тебе тем же, то дарую исполнение одного желания. Если же она не выберет тебя, то…, — казалось, оно усмехнулось, — Ты сам выбрал свою судьбу. И изменить ничего нельзя.

— Спасибо, — с огромной признательностью выдохнул он.

Пространство вокруг него внезапно перестало меняться. Вокруг все застыло на миг и … исчезло. Звуки растворились, туман развеялся, и лишь разговор, бережно записанный одним из странных собеседников, был помещен в некий архив Небытия. На будущее. Или, правильнее сказать, для того, что было могло быть?

Глава 1 Мир людей

Прекрасная Райская долина искрилась и переливалась под ласковым солнцем как драгоценная жемчужина в дорогом обрамлении. В безмятежно чистом, лазурно-голубом море лежал большой изумрудный от многочисленной зелени полей, лесов и садов остров. Он имел форму слегка вытянутого круга. До ближайшего острова было не меньше одного солнечного светового дня пути на корабле или длинноносой лодке под парусом, а до соседнего континентального или островного государства — несколько дней или недель.