Поиграем, мышка? (СИ) - Островская Ольга

— Эй, ребята. А что это вы тащите? И куда?

— Все вопросы к боссу, детка, — оглянувшись, подмигивает мне тот, что справа. — Это тебя он, наверное, ждет.

Меня? Их босс? Это что, тот самый спонсор?

Удивленно развернувшись обратно к лаборатории, я с неожиданным для себя волнением шагаю к по-прежнему распахнутой двери.

Когда подхожу ближе, начинаю различать доносящийся из подсобки воодушевленный голос Геннадия Матвеевича.

— ...Возьмем типичный радиоактивный распад. Тяжелое ядро излучает альфа-частицу, состоящую из двух протонов и двух нейтронов и удерживает ее. Как тот самый шарик в ямке. Представляете, да? Даже если у этой альфа-частицы недостаточно свободной энергии для преодоления барьера внутриядерных связей, все равно ведь существует вероятность ее отрыва от ядра...

Ага, вскочил на любимого конька. А с квантового туннельного эффекта он благополучно перескочит на свою теорию телепортации в другие измерения.

— Геннадий Матвеевич, я пришла, — сообщаю, стучась в эту самую подсобку.

— О, Мышка. Наконец-то. Иди сюда, — радостно восклицает профессор где-то в недрах загроможденного книжными шкафами пространства.

— Доброе утро еще раз, — здороваюсь громко, переступая порог.

И первым замечаю его собеседника. Точнее слушателя.

Он сидит спиной ко мне на потрепанном жизнью табурете, выглядящем слишком хлипко под столь массивным и большим мужчиной. И да, этот незнакомец тоже брюнет. Кудрявый. Мощный и мускулистый. Широкоплечий.

Мужчина медленно оборачивается, устремляя на меня изучающе-пристальный взгляд. Уоу. А спереди он не хуже, чем сзади. Глаза темные — жаль, оттенок сейчас не разобрать. Скулы выраженные. Четкий квадратный подбородок. Смуглая кожа, стильная небритость. Смотрит так, будто рентгеном просвечивает, оценивая. И на чувственных губах появляется едва заметная удивленная ухмылка.

— Здравствуйте, — выдаю слегка растерянно, тоже беззастенчиво изучая незнакомца. Ну а что? Ему можно, а мне нет? Тем более, что полюбоваться-то есть на что. Чисто с эстетической точки зрения, конечно.

Хорош. До безобразия хорош. Но есть в нем и что-то пугающее. Опасное. Ощущаемое на уровне инстинктов. Я даже в какой— то момент ловлю себя на странном и необоснованном чувстве, будто смотрю в глаза голодному хищнику. Чего только не покажется с недосыпу.

Темная бровь иронично дергается, и брюнет обаятельно улыбается, поднимаясь мне навстречу.

— Здравствуйте. Полагаю, вы и есть та самая Мышка, без которой профессор Березович, как без рук?

Ого, как меня отрекомендовал Геннадий Матвеевич, оказывается. Приятно. Даже не знала, что он меня настолько ценит.

— Мишель Силанина, — представляюсь, протягивая ладонь для рукопожатия.

— Рошад, — выдает он кратко, неожиданно обхватывая мою кисть обеими руками.

И меня словно разрядом тока бьет, омывая изнутри волной жара и вынуждая рефлекторно дернуться назад. Да только незнакомец не отпускает, буравя меня глазами потрясающего цвета спелой вишни. Глубокими. Затягивающими. От этого взгляда дыхание перехватывает, и мурашки бегут по телу. Даже в животе щекочет от волнения. Разве бывают такие глаза?

— Очень рад знакомству, Мышка, — произносит мужчина со странным хищным ликованием в голосе.

Как-то мне не по себе уже становится. Тяну руку на себя, пытаясь освободиться из его хватки. И в конце концов этот Рошад меня отпускает.

— Взаимно, — выдаю без особой искренности. А нечего меня пугать. — Вы и есть тот самый неожиданный спонсор?

— Да-да, Мышка. Это он и есть, — с охапкой книг выбирается откуда-то из шкафа профессор, о присутствии которого я даже на миг забыла, пока мы с брюнетом в гляделки играли.

Правда, Геннадия Матвеевича за распахнутой дверцей шкафа и видно не было до этого момента. Стекло ведь уже давно и основательно заклеено древними календарями с изображением полуголых красоток.

— Ты молодец, что так быстро приехала. Поможешь нам собрать все записи и упаковать оборудование... — деловито вещает мой бывший начальник, складывая свое добро в картонный ящик.

— Как оборудование? — округляю я глаза, забыв даже напомнить ему о своем увольнении. — Разве это не собственность института?

— Я забираю лишь собственные разработки. Остальное мне не нужно. Нас обещали обеспечить новейшими технологиями, — Геннадий Матвеевич кивает на наблюдающего за нами брюнета.

Ничего не понимаю. Сомневаюсь, что директор НИИ дал бы на это добро. Все знают, какой он прижимистый.

— А разве так можно? — уточняю я у профессора.

— Я решил вопрос с Виталием Романовичем, — вместо него отвечает мне Рошад. — В обмен на финансирование двух важных текущих проектов, разрабатываемых в вашем институте, он согласился уступить нужное Геннадию Матвеевичу оборудование без бюрократических проволочек.

Вот как? Для этого Рошада настолько важно открытие Березовского, что он даже в левые проекты готов вложиться, чтобы забрать профессора из института? И куда, кстати, забрать? И причем тут я?

ГЛАВА 3

— Вот видишь, все в порядке. Нас тут ничего не держит, и мы можем спокойно сосредоточить все силы на исследованиях обнаруженных мною аномалий и их природы, — блеснув на меня своими огромными очками, счастливо улыбается Геннадий Матвеевич.

— Вас не держит, и вы можете. А насчет меня, еще не факт, — все-таки уточняю я, решив напомнить наконец, что он мне больше не начальник.

Как-то чересчур странно профессор себя ведет. Даже для самого себя. Или это все просто радость и энтузиазм от открывшихся перспектив?

— Как это не факт? — восклицает возмущенно. — Факт, конечно. Я же говорил, что тебе предлагают место младшего научного сотрудника. Ты же с самого начала участвовала в моем исследовании, диплом в его рамках пишешь...

— Написала. И защитила. Вы даже присутствовали. Помните?

Геннадий Матвеевич удивленно останавливается, хмурит брови, старательно пытаясь вспомнить.

— А-а-ах, да. Припоминаю. Я еще с твоей завкафедрой поспорил. Ну так это замечательно, что защитила. Постой, а в аспирантуру ты идешь?

— Нет, не иду. Я вам это говорила. Ровно в тот день, когда сказала, что ухожу из НИИ, — мое терпение, сильно подточенное бессонной ночью, уже потихоньку заканчивается.

Вот знала, что надо было тогда еще раз повторить и уточнить, услышал ли он меня. Потому что, кажется, Геннадий Матвеевич, как иногда с ним бывает, попросту пропустил мои слова мимо ушей, задумавшись о тайнах мироздания.

— Куда уходишь? — подозрительно щурится этот очкастый чудик, а от наблюдающего за нами Рошада доносится ироничный смешок.

Бросив на него короткий взгляд, понимаю, что брюнет весьма заинтересованно слушает наши с профессором выяснения отношений. М-да, впечатления у него весьма неоднозначные получатся.

— Уволилась я, Геннадий Матвеевич. Месяц назад. Я больше не ваш лаборант, — сообщаю со вздохом.

— А я думал, что ты просто на каникулы уехала, — профессор растерянно садится на стул. Смотрит на меня почти осуждающе, словно я его в чем-то жестоко обманула. — А как же теперь? Ты уже нашла себе другую работу?

— Нет еще. От... мамы только приехала. Этой ночью.

Я редко говорю о своей семье с кем-либо. Да и вообще о себе. Вот и сейчас чувствую себя немного неловко, что приходится. Да еще в присутствии незнакомца.

— От мамы это хорошо, — задумчиво кивает Геннадий Матвеевич. И тут же светлеет лицом, явно осененный какой-то новой мыслью. — Так это же еще лучше. Раз ты не идешь в аспирантуру, которая, кстати забирает уйму времени, и работу пока не нашла, значит, абсолютно свободна и можешь работать вместе со мной на мистера Рошада.

Если мистер Рошад после всего услышанного не передумал брать меня на работу. И если мне эта работа подходит. Я ведь даже не знаю, какие условия он предлагает. Кроме заманчивой должности, на которую, если уж по всем правилам научного сообщества, я не особо имею право.

Поворачиваюсь к брюнету, размышляя, как бы так вопрос к нему правильно сформулировать, чтобы узнать все меня интересующее. А еще лучше бы было, если бы он сам рассказал. Но так обычно не бывает. Всегда приходится мысли в вербальную форму облекать, чтобы получить от окружающих желаемое.