Пленница по имени Никто (СИ) - Калина Анна

А голос у Гарро был волшебный. Хриплый, бархатистый, с диапазоном от низких до высоких нот. Он умело выводил даже самые сложные партии, ведая людям под музыку истории о вечной любви и верности, о предательстве и боли утраты. Г арро писал эти песни сам, выливая в них то, что творилось в его душе. Задачей Луки было красиво стоять и делать постную мину в самый грустный момент песни. Этого было достаточно.

Девицы в толпе уже ели Луку глазами и доставали платочки, утирая слёзы. Лука прикладывал руку к сердцу, смотрел в небо, словно обращался к луне. Этакий печальный, одинокий волк, чьё сердце разбито навеки. Образ работал всегда. Девицы любят страдания красавчиков вроде Луки, втайне мечтая быть той единственной, кто согреет его замёрзшее сердце.

Песня закончилась. Лука удалился под аплодисменты и визг девиц. У нас с Фхасой было своё представление. Он «глотал» пламя, а я танцевала с горящими обручами. Мы гордились нашей маленькой труппой и считали себя почти родными друг другу. Да и как иначе, когда ни у кого из нас не имелось других близких. У меня так точно...

Лука сбежал из дома от тирана отца, от Гарро вообще отказались родители, оставив малыша погибать в приюте. А вот Фхасу вывезли из родных земель, заковав в цепи, ещё мальчиком. Дикарь, с чёрной как агат кожей и синими глазами, был ценной добычей для работорговцев. Фхаса сбежал, покинул те края, обосновавшись в наших землях, где рабства не было. Ну а я. вообще труп, по крайней мере, те, кто желал мне смерти, так и думают. Я призрак. Леди без прошлого и уличная плясунья без будущего. Леди Майри Прогассо, погибшая во время захвата родового замка, и та, кого провидение зачем-то оставило жить. По крайней мере, это всё, что я помнила про себя, подробности моей жизни растаяли в памяти, иногда всплывая смутными образами. Фхаса говорил - это следствие потрясения. Я прибилась к труппе пару месяцев назад, но за это время сроднилась с парнями по-настоящему. Они заменили мне семью.

Грохот барабанов отрезвил, отшвырнул прочь призраков прошлого. Фхаса, босой, в одних штанах, с блестящим от масла торсом, протянул мне один из обручей, подхватил факел и гордо вышел на площадь. Толпа радостно завизжала. Темнокожий мужчина смотрелся мистически в алых отблесках огня.

Барабан участил ритм. Лука бил по натянутой коже с таким удовольствием, что мне стало жаль инструмент. Гарро выплясывал с маракасами, отдаваясь танцу и музыке, укрывшись за занавеской. Наш серый кардинал и творческий поводырь. Композитор и поэт, щедро одарённый талантами в компенсацию за уродства.

Шаг. Ещё шаг. Пламя с шорохом расползалось по обручу, Фхаса поджигал два факела, закреплённых у повозки. Вся моя одежда была пропитана специальным составом, тело натёрто защитным маслом, но всякий раз, запуская обруч вокруг талии, я испытывала волнение, будто делала это впервые.

Юбка шуршала, её движению вторили языки пламени, а на руках ритмично звенели браслеты. Движения, отточенные до автоматизма, тело само двигалось в ритме, задаваемом музыкой. Жонглируя обручем, я запускала его в воздух, кружилась и выгибалась, хватая пылающее кольцо. Огонь затихал, и тогда Фхаса выплевывал в воздух струю алого пламени.

Шаг, ещё шаг. Руки подобны крыльям, тело подобно лозе. Я любила танцевать, любила ночь и шелест огня и погружалась в подобие транса, когда взгляд споткнулся о фигуру в толпе.

Он стоял у стены, скрестив руки на груди, лицо скрывала тень от капюшона. Но эта фигура напугала меня. Человек стоял спокойно, явно наблюдая за моим танцем, но его взгляд ощущался расплавленным маслом на коже. Обжигал и ввергал в ужас. Музыка прервалась, а потухший обруч со звоном рухнул к ногам. Толпа радостно захлопала в ладоши, а я с содроганием искала в толпе того, кто напугал меня одним лишь своим молчаливым присутствием. Но вскоре повод для страха был не таким уж и призрачным.

- Майри, беги! - рявкнул Фхаса, дёргая меня за руку.

Грохот, визг, сдавленные вопли и обезумевшая толпа, перепуганная ночными гостями с неба.

Роан не любил города людей. И людей не любил. Жизнь в этих вонючих «каменных мешках», которые строило человечество, походила на крысиную возню на помойке. Те же грязь, смрад, гниль. Почему деду так нравилось жить в этом мире? За что он его так любил? Люди хорошо платили за поимку монстров или за защиту от них, но не вызывали у молодого мага желания поселиться с ними и жить их жизнью.

И этот новый город был таким же. Вонючим, гнилым и мерзким. Роан только явился сюда и уже его ненавидел. Хотя настроение мага активно портилось с каждым новым днём в мире людей, и тому было простое объяснение. Жизнь вдали от магических источников истощала и делала мага нервным, злым, агрессивным. Давала тьме в душе поднять голову и подать голос, ведь то, что давало ему силу, было и его слабостью.

Умение нырять в тень, срезать путь через мир смерти, подчинять своей воле тени - всё это было даром злым. Чернокнижкники, некроманты хоть и служили во благо равновесия в мирах, но призывали себе на службу злые силы, а играя со злом, всегда имеешь шанс стать его пешкой.

Роан ещё раз осмотрелся и выругался. Работы было полно. Нужно развесить маяки по стенам города, увязать плетение магических узлов. Работы на целую ночь, а сил не было уже сейчас. Хотелось прижаться спиной к холодному каменному забору и пить вино, любуясь догорающим днём. Но платили Роану за защиту, а герцог Харро был на удивление щедрым. Эти края «славились» тем, что постоянно страдали от набегов тварей из полутени и полумрака.

Нужно было идти. Но внимание привлекла музыка и гул языков пламени. Толпа визжала и хлопала в ладоши, любуясь танцами уличных актёров. Их было двое. Пожилой темнокожий мужчина с факелом в одной руке и флягой в другой.

Барабаны отбивали ритм, а глотатель огня выпускал в небо очередную алую вспышку, жонглировал факелом, перебрасывал его в другую руку, меняя местами с флягой. Странное представление, чаще уличные актёры показывали смешные или пошлые сценки на площади или кукольные представления для детей. А здесь было настоящее искусство, древнее и завораживающее.

Рядом с темнокожим великаном танцевала девушка. Два обруча в руках, обмотанные несгораемой тканью, алое платье, рыжие кудри. Она легко ступала по камням площади, подбрасывая в воздух вспыхнувший от факела обруч. Ловила его, вертела в руках, заставляя пламя реветь и искриться жёлтыми всполохами. Алые блики растекались по её волосами, путались в волнистых прядях, почти сливались с алой юбкой, когда девица запускала обруч вокруг талии.

Роан видел, что под платьем на девушке толстый ремень, защищающий кожу, понимал, что кожа и ткань одежды защищена от огня специальным составом. Но всё равно восхищённо смотрел на магию танца, скользил взглядом по волосам девицы, изгибу спины, рукам... шее. Любовался. С жадным интересом следил за движениями девушки, за взмахом руки, волнами оборок на юбке, за мелкими шагами босых ступней.

Есть женщины, которые вызывают похоть, иные жалость. Есть те, кто не вызывает ровным счётом никаких чувств. Девушка на площади вызывала эмоции сродни любованием стихией. Так же умиротворяюще и волнующе одновременно. Она не красовалась, как большинство актёрок, отыскивая в толпе того, кто предложит содержание и гору дорогих тряпок. Эта девушка жила в танце, сливалась с огнём и этим восхищала.

Странно. Ранее молодой маг разглядывал девиц с более конкретной целью. Роан позволил себе прислониться к стене, изучая девицу. Пока взгляд не споткнулся о желтоватый кристалл на верёвочке, болтавшийся на шее плясуньи. Маг даже пару раз моргнул, пытаясь понять, померещилось ему или нет. Настолько неожиданным было это открытие. И настолько же невозможным.

Она заметила его взгляд и отшатнулась. Со звоном рухнул потухший обруч. Страх? Роан умел читать эту эмоцию в людях. Откуда паника и страх, и кто она, демоны её дери, если на шее у неё. Роан расправил плечи и сделал первый шаг к месту представления. А потом тело прошила знакомая судорога, предупреждающая об опасности. Шестое чувство, которым обладали только маги.