Хозяйка Его крепости (СИ) - Васёва Ксения

Великая Мара, неужели Данимир одобрил сей план? Или он не в курсе? Могу ли я искать защиты у цесаревича? В любом случае иного выхода, как возвращаться в столицу, у меня не было. Сердце на миг кольнула невидимая игла — а что если сестра поверила Суле? А Ян, Мистислав? Последний, кажется, вообще затаил на меня обиду. Могу ли я теперь доверять кому-нибудь?..

Горько усмехнулась. Отмахиваясь от проблем, я загнала себя в ловушку. Не удивлюсь, если видение Сулы — часть той игры, которая закрутилась в Академии. Я не убивала Ольховского. Не буду врать, когда-то я страстно желала этого, но… Мне было шестнадцать, я ненавидела отца, монастырь и весь мир. Каждый день притворства, молитв чужому богу и вере, сжигающей меня изнутри. Я посвященная Маре, дарующая холод и смерть, должна была воспевать покорность, невинность и свет. Меня не принимал Бог христиан и меня наказывала Мара, за отказ от её дара. Языческая вязь на запястье порой кровоточила, но отец скрыл её под железным браслетом, иначе язычницу не взяли бы в монастырь.

Узнай монахини правду — и я бы отправилась к фанатикам, ревнителям веры. Потому что свет их только для покорных.

Я научилась заливать спирт в просвет между запястьем и браслетом, терпеть боль от молитв, не пользоваться силой. Розги и тёмная комната считались для меня нормой. А попытки побега — те вообще были бесчисленны. Однажды меня нашли аж через месяц и то — с помощью людей отца. Я задалась целью выжить назло. Ибо знала, что в монастырь меня отдали на смерть. Слишком большой контраст был между их верой и моей силой.

Ольховский не мог этого не знать.

Но я выжила, и он забрал меня, чтобы выдать за Венского. Никогда не забуду глаза лекаря, когда ему привезли язычницу из монастыря. Исцеляя меня, он сочувственно спросил, в какой битве я была и кто победил. Не глядя ему в глаза, я ответила, что победили они.

И вышла замуж за Венского.

После истории с исчезновением мужа воевать я уже не хотела. Матушка Агафья укутала меня заботой и теплом, а мягкая и размеренная жизнь в пансионе притупила инстинкты. Снова ненавидеть, бороться и мстить у меня не было сил. Да и от Ольховского вестей не поступало, как будто он смирился.

Расплата за три счастливых года наступила сейчас. Видимо, прошлое никогда не оставит меня в покое. Даже со смертью Ольховского.

Решительно смахнув слёзы, я вновь направилась к окну. Этаж четвёртый-пятый, прыгать — не вариант. Как назло, стена была гладкой, выложенной серыми плитами. Ни вьюнков, ни выступающих рам, чтобы уцепиться. Можно, конечно, сделать верёвку из штор… но уж очень гладкой казалась мне ткань. Никакие узлы не удержатся.

К тому же, моя сторона замка выходила на каменистый берег реки. Если я сорвусь, шансов выжить уже не будет.

В итоге, окно я оставила на крайний случай. Зато исследовать дворец мне никто не запрещал. На цыпочках прокравшись к двери, я осторожно выглянула в коридор.

Глава 2

Снаружи было пусто. Видно, Прасковья ещё не вернулась, а служанки дежурить у двери не решились. Посильнее запахнув халат, я на цыпочках выбралась в коридор.

Сквозь огромные окна во дворец заглядывал серый день. Скорее, даже пасмурное утро — служанка ведь говорила о завтраке. Я тоже чувствовала привычную утреннюю усталость, но это не могло меня остановить.

Побродив по галереям, я вышла к главной лестнице. Насколько мне известно, за парадными всегда прятались маленькие дверцы для слуг. План был до банального прост — разжиться незаметным платьем и слиться с прислугой. А там уж удобного момента ждать, чтобы покинуть дворец.

К сожалению, несмотря на простоту оного плана, я понимала, что шансов у меня немного. Но если учесть, что Демидовскому и его людям я практически не знакома, то… можно рискнуть. Память не обманула — за лестницей и вправду была дверь. Недолго думая, я проскользнула в скрытый мир дворца.

Здесь пахло сдобой и влажностью. Вероятно, рядом кухни и прачечные. Наклонив голову и прижавшись к стене, я заглядывала в двери. Открывала тонкую щёлку, чтобы найти жилые комнаты. Удача улыбнулась мне почти сразу — я забрела в каморку горничной. В княжеских домах служанкам всегда шили по два комплекта одежды, и этот дворец исключением не стал. В шкафу у горничной я нашла чистое платье с фартуком и чепчик. Наряд был мне слегка великоват, но это к лучшему — меньше сходства. Я переоделась, спрятала свои вещи под кровать и уже на выходе бросила взгляд в зеркало.

Выругалась сквозь зубы.

Так, спину пониже, глаза в пол, а руки… Руки я засунула в карманы фартука. На служанку я тянула со скрипом, однако ж если не приглядываться… Мои старания оценили за ближайшим поворотом — какая-то тучная тётка чуть не сшибла меня корзиной:

— Чего без дела шляешься?! Погоди, рожа-то у тебя незнакомая. Новенькая что ли? — не поднимая головы, я кивнула. Чепец сполз, выпуская пряди на лицо. Хорошо, с одной стороны — растрёпанная, со скошенным чепчиком, я смотрелась совсем не по-княжески.

— А-а-а, ладно, — потянула необъятная служанка и вручила мне корзину, — ну-ка, сбегай ты к Еремею за свежим сыром! А потом на кухню приходи — познакомимся!

Не веря такой удачи, я вцепилась в корзинку. Наскоро разъяснив, куда нужно идти, женщина проводила меня до чёрного хода и выдала плащ. Во дворе я пристроилась к колонне прачек и перевела дух.

Неужели получится?..

Я чувствовала себя натянутым канатом. Стражники, словно издеваясь, открывали ворота очень медленно. Как назло делали, упыри! Эта нервозность в итоге меня и сгубила. Не заметив, что служанки остались подле ворот, я шагнула к выходу.

И врезалась в чью-то широкую грудь.

Мне бы, особо умной, опустить голову да попятиться, но… Вместо этого я машинально подняла взгляд. Опустить его мне не дали, поймав за подбородок.

Этот ехидный красноглазый прищур я бы узнала из тысячи!

— Куда же вы, княгиня? — весело осведомился он: — Неужели вам не по нраву быть гостей в моем доме?

Я скрипнула зубами.

— Вельмир…

— Князь Алесан Демидовский, — поправил он. Только сейчас я заметила, что выглядел он иначе. Не было тёмного, пугающего наряда. Вполне обычная шляпа, плащ-накидка и белая маска, закрывающая лицо до губ. Иногда такие носили военные, чтобы не пугать окружающих шрамами на лице.

— А вы проворны, дорогая, — усмехнувшись, продолжил лже-князь, подхватывая меня за локоть, — прошу вас, пойдёмте со мной.

Не оборачиваясь на слуг, чтобы не сгореть от стыда, я пошла. Что мне было делать?..

— Надеюсь, я услышу объяснения всему, Вельмир, — холодно произнесла, — что за балаган с князем Демидовским?

— Какой балаган, княгиня? Князь Демидовский — один из моих титулов. А что касается вас, то я не меньше жажду услышать объяснения. Прасковья!

Женщина на парадной лестнице, моя недавняя служанка, испуганно опустила голову.

— Забирай княгиню и приготовь её к завтраку, — и уже мне, — надеюсь на ваше благоразумие, дорогая.

Жаль, у меня не было туфель, чтобы потоптаться по его ногам. Повернувшись так, что волосы хлестнули Вельмира по лицу, я последовала за Прасковьей.

Не знаю, что придумали себе служанки, но за меня они взялись всерьёз. Первое время я сопротивлялась, а потом махнула рукой. С этими пансионами-академиями мне действительно было не до красоты. Правда, результат получился не тот, который я ожидала. Служанки явно задались целью подчеркнуть мою молодость — нежный макияж, романтичные локоны, сладкие духи и платье… светлое… гадость какая. Ну точно первая невеста на деревне!

Глубоко вздохнув, я повернулась к зеркалу. Ох, мать моя Морана!.. Лучше б мне привиделся упырь! Ибо с этим зефирным чудом в отражении мы сходились только в одном — у неё тоже был скептический взгляд.

Я едва тянула на восемнадцать! Тёмные локоны рассыпались по открытым плечам, делая меня какой-то жертвой на заклание. Кремовое платье лишь усиливало эффект. Кажется, самое время падать в обморок!