Поцелуй весны (СИ) - Шейн Анна

— Имя? — Хозяин искренне удивился.

— Мне казалось, — леди Догейн остановилась, развернулась к нему, но посмотрела не в глаза, а на чудную долину, раскинувшуюся за его спиной, — что Хозяин — титул. Не могут же тебя на самом деле так звать! — девушка перевела взгляд на его лицо и, различив легкое недоумение, шутливо нахмурилась, — только не говори… Это действительно твое имя?!

Фейри усмехнулся, качнул головой, как бы говоря: «Нет». И тут же прибавил:

— У меня есть имя. Но, боюсь, никто из людей не способен ни произнести его, ни услышать.

— Как это?

Он подал ей руку, предлагая спуститься к долине. Катрина без стеснения позволила его пальцам сжать ее тонкую хрупкую кисть.

Хозяин осторожно повел ее к склону холма. Снег, что держался, казалось, множество веков, неохотно оттаивал. Всюду черную мокрую землю покрывали белые пятна, искрящиеся под лучами молодого солнца. Однако сквозь них уже пробивались на вид нежные, но притом самые храбрые из цветов — подснежники.

— Мое имя можно услышать, когда его произносит природа, — вниз по склону он двигался крайне осторожно. Повелителю снега и льда было непривычно чувствовать под ногами вязкую скользкую почву, — его провывает бушующая метель, пропевает ручей, только оттаявший ото льда, выкрикивают гнездящееся птицы и шепчут опадающие красные и желтые листья.

— Как будто бы весь мир крутится вокруг тебя, — рассмеялась Катрина. Последнее время Хозяин все чаще зазнавался. Седой, с глазами старика… А говорил порой как пылкий юнец.

Фейри смущенно опустил взгляд и стиснул губы.

Спустившись с холма, они двинулись в сторону речушки. С нее, наконец, сошел лед, и резвые солнечные зайчики прыгали по неспокойной водной глади.

Вокруг реки уже проросла зеленая трава, и виднелось несколько фиолетовых цветков. Лаванда.

— Эта долина всегда изменяется самой первой, — прошептал Хозяин так, будто они вошли в храм или другое священное место, — наверное, оно изменяется даже раньше меня…

— Почему? — Катрина почувствовала, что фейри отчего-то напрягся, встревожился, и взяла его за локоть.

Тот тут же выпрямился и совладал с беспокойством.

— Не знаю. Возможно, эта долина — нечто более важное, чем она кажется. Гретту тянуло сюда. Ужасно тянуло. А ведьмы всегда стремятся к источникам магии, порой даже неосознанно.

Он тяжело сглотнул, замолчал. Вспомнил, как они устраивали здесь пикники, как просто гуляли, мило беседуя, и как в конечном счете… Как в конечном счете схлестнулись в последней схватке. Именно здесь. На этом месте.

— Скрыта здесь магия или нет, — Катрина поспешила сменить тему, — но тут красиво. Даже несмотря на всю эту грязь, лужи и слякоть. Представляю, как красиво тут будет весной. Когда зацветет лаванда.

— Нет, ты даже не представляешь, как здесь будет красиво, — Хозяин осторожно обнял леди Догейн за плечо. Он был невероятно осторожен с ней, не рисковал оказывать слишком явные знаки внимания, будто ждал чего-то, какого-то особого момента, какого-то особого состояния, — но я с радостью покажу тебе. Потом, — вдруг в его взоре заискрилась тревога, он помрачнел, — совсем скоро. Весна придет с минуты на минуту.

— Ты совсем не рад этому… — прошептала Катрина, — почему?

— Нет… Нет, — он вдруг отстранился и резко шагнул к реке. На рябящей воде показалось его расплывчатое отражение. Уставившись на него с сожалением и даже с отчаянием, Хозяин прохрипел, — я… Я отвык от этого. От перемен. Это то, что я есть. Это то, что мне нужно. Мне нужно меняться каждый сезон. Встречать весну после холодной зимы, но… — он оглянулся на нее. Фейри напряжено хмурил брови, за чуть приоткрытыми губами виднелись крепко стиснутые, словно сдерживающие испуганный крик, белые зубы, взор при этом не задерживался на собеседнице — Хозяин постоянно отводил его, будто бы стыдясь чего-то, — что ты подумаешь обо мне, если… Если я скажу, что боюсь снова меняться?

Она не смогла сдержать снисходительную улыбку. Тут же поняла, что это его обидит, но скрыть ее оказалось сложнее, чем она думала. Уголки губ предательски застыли в приподнятом положении, она опустила лицо, но едва ли это помогло.

Потому Катрина поспешила заговорить:

— Хозяин, это какое-то ребячество! — вдруг Катрина поняла, что и слова прозвучали с той же интонацией, с какой разговаривают с детьми. Она резко приблизилась к нему, осторожно взяла за руки и, заглянув в глаза, прибавила так серьезно, как только могла, — не надо стыдиться страха. Особенно страха перемен.

В груди внезапно засвербело. Ведь скоро, когда наступит весна… И ей придется выбирать. И она окажется на распутье своей жизни.

Катрина до сих пор даже примерно не представляла, как она поступит. Остаться здесь? В странном мире, со странным фейри? Он любит ее, в этом нет сомнений. Но она… Любит ли?

Леди Догейн знала, что Лансер ее забыл. Его отныне заботила другая девушка, черноволосая с горделивым взглядом… Но Катрину больше волновала судьба Артура и ее отца. Она не могла просто исчезнуть, не объяснившись, не попрощавшись с ними.

— Ты не понимаешь, — слова Хозяина отвлекли ее от мыслей, — я изменюсь. Я стану другим. Мое волнение ты уже сейчас называешь ребячеством, но… Ты еще не видела Хозяина Весны! Вот уж где ребенок, бунтарь и идеалист! Весной я становлюсь невыносимым, Катрина. Вечно ввязываюсь в авантюры, лезу на рожон, — фейри схватился за голову, будто бы она резко у него заболела, — я сведу тебя с ума, и ты тут же сбежишь от меня.

— Ребенок, бунтарь и идеалист? Не могу представить тебя таким. Даже если очень-очень постараться — все равно не могу.

— Я думал, что, быть может, это хорошо, что весной я стану более молодым… Молодым духом. И не буду казаться тебе скучным или холодным, или… — он вдруг замолк, недовольно закусил нижнюю губу и стыдливо отвернулся, — нет, ты только послушай! Я уже закатываю истерики. Еще весна не наступила, а я уже превращаюсь в несносную детину.

— Уверенна, все не так страшно, как ты… — Катрина не договорила. Сердце Зимы, висевшее на цепочке, вдруг тревожно задрожало.

Раньше оно так себя не вело.

Вибрация передалась и ей, затряслись руки, подкосились коленки. Необъяснимый, неизвестно откуда взявшийся приступ страха ударил по голове, спутывая мысли, и ядом распространился по телу, ослабляя мышцы.

Леди Догейн вздохнула прерывисто и безвольно повалилась наземь… Хозяин успел к ней подскочить, схватить и крепко прижать к себе.

— Катрина? Катрина! Что… Что с тобой?! — его тонкие губы задрожали, глаза округлились.

Она попыталась ответить, но в горле пересохло, слова колючим комом застряли в гортани. Вдруг за спиной Хозяина и за склоном холма она увидела клубы черного густого дыма. Извиваясь, словно миллион переплетенных змей, он полз по голубому небу и в самом верху закрывал его ртутной пеленой.

Нет… Сердце вздрогнуло. Замок! Дым исходил из замка! Бенжен был там!

Леди Догейн вмиг забыла о внезапной слабости и отогнала страх. Нужно вставать, нужно бежать, нужно спасать…

Хозяин тоже увидел дым. Он сразу напрягся, сжал пальцы в кулак, его глаза загорели холодным огнем — так отражался в его взгляде гнев.

— Кто… Я никого не почувствовал, я никого не заметил… — прошептал он сам себе со злостью и… Тревогой.

— Быстрее, нужно потушить пожар! — выкрикнула Катрина, устремляясь к склону, но не успела она сделать и двух шагов, как фейри ловко поймал ее, схватил за плечи и развернул лицом к себе.

— Нет, — рыкнул он, оглядывая ее серьезно, — ты останешься здесь. Что-то не так. Я не подпущу тебя к замку, пока не узнаю, в чем дело.

— Там Бенжен! — леди Догейн попыталась вырваться. Тщетно. Хозяин был слишком силен.

— Катрина спрячься в лесу, — приказал он сердито. Его лицо вспыхнуло алым цветом — фейри начал выходить из себя, — или я заставлю тебя иным способом…

— Я не буду наблюдать, как погибаете вы с Бенженом! — заявила леди Догейн, и, почувствовав, как по щеке покатилась слеза, снова попыталась вырваться, чтобы доказать ему свою силу.