Отомщенный любовник - Уорд Дж. Р.
– Вы так сказали, – произнес Рив.
Монтрег поднялся на ноги, бросил салфетку на поднос, и, оставив чай, принялся выписывать круги по комнате. Он остановился перед большим горным пейзажем, и, казалось, залюбовался драматической сценой с изображенным на ней колониальным солдатом, молящимся небесам.
Не отрывая взгляда от картины, он произнес:
– Как вам известно, многие из наших кровных братьев были убиты во время нападений лессеров.
– А я-то думал, меня назначили Главой Совета только по причине моей яркой индивидуальности.
Монтрег посмотрел через плечо и поднял подбородок в классическом, аристократическом жесте.
– Я потерял своего отца и мать, а также всех своих двоюродных братьев. Я похоронил каждого из них. Думаете, для меня это было радостью?
– Я сожалею.
Рив положил правую ладонь на сердце и склонил голову, хотя на самом деле ему было абсолютно наплевать. Он не позволит Монтрегу манипулировать собой, давя на жалость. Особенно потому, что парнем двигала лишь жадность, а не горечь потери.
Монтрег повернулся спиной к картине, его голова заслонила горные склоны, среди которых стоял колониальный солдат, и теперь стало казаться, будто маленький человечек в красном мундире пытается взобраться ему на ухо.
– Глимера понесла небывалые потери от нападений лессеров… но речь не только о жизнях, но и об имуществе. Дома, которые подверглись набегам, были разрушены, предметы искусства и антиквариат украдены, банковские счета опустошены. И что сделал Роф? Ничего. Он не дал никакого ответа на неоднократные вопросы о том, как были найдены резиденции этих семей, почему Братство не остановило атаки, куда делось все имущество? Нет никакой надежды и уверенности в том, что это больше не повторится. Нет гарантии того, что если оставшиеся члены аристократии вернутся в Колдвелл, они будут в безопасности.
Монтрег действительно вошел в раж, его голос повышался и подпрыгивал до самой вершины позолоченного потолка.
– Наша раса вымирает, и мы нуждаемся в настоящем лидере. Согласно закону, пока сердце Рофа бьется в его груди, он – Король. Но действительно ли жизнь одного стоит жизни многих? Загляните в свою душу.
О, Рив заглядывал в эту большую, черную, злую дыру, каковой и была его душа.
– И дальше что?
– Мы возьмем бразды правления в свои руки и поступим должным образом. Во время своего правления, Роф реорганизовал порядки… Взгляните на то, что сделали с Избранными. Теперь им позволили экспериментировать на Этой Стороне… неслыханно! И рабство объявили вне закона наряду с хранителями отстраненных женщин[5]. Дражайшая Дева-Летописеца, если так пойдет и дальше, то они наберут в Братство женщин. Взяв власть в свои руки, мы сможем полностью изменить то, что он натворил и пересмотреть законы, дабы сохранить старинные традиции. Мы сможем организовать новое наступление против Общества Лессенинг и одержать победу.
– Вы слишком часто оперируете словом «мы», но мне почему-то кажется, что Вы имеете в виду совсем не другое.
– Ну, конечно, должен быть человек, который станет лидером. – Монтрег поправил отвороты своего смокинга и принял такую стойку, будто позировал для бронзовой статуи или даже долларовой купюры. – Избранный мужчина, имеющий авторитет и достоинство.
– И каким же образом этот идеал будет избран?
– Мы провозгласим демократию. Запоздалая демократия, которая заменит несправедливую и нечестную монархию…
В общем, дальше последовала пустая болтовня, поэтому Рив откинулся на спинку, скрестил ноги в коленях и соединил перед собой кончики пальцев. Он сидел на мягком диване Монтрега, и внутри него кипела борьба двух конфликтующих сторон – вампира и симпата.
Все его внимание было поглощено внутренним громким спором, поэтому он практически не слышал того, что бубнил себе под нос Мистер Я-знаю-все.
Возможность была очевидна: избавиться от короля и захватить власть над расой.
Возможность не укладывалась в голове: убить хорошего мужчину и прекрасного лидера и… можно сказать – друга.
– … и мы бы выбрали того, кто поведет нас. Он будет отчитываться перед Советом. Что станет гарантией соблюдения наших интересов.
Монтрег удобно утроился на мягком диване, словно его болтовня о будущем могла растянуться на несколько часов.
– Монархия не действенна, и демократия – единственный путь…
Рив его перебил:
– Демократия, как правило, означает, что любой человек имеет право голоса. Так, на всякий случай, если вы не знакомы с определением.
– Но так и будет. Все мы, кто работает в Совете, будут принимать участие в избирательной коллегии. Каждый голос будет учтен.
– К вашему сведению, термин «все» охватывает намного большее количество людей, нежели «таких, как мы».
Монтрег смерил его тяжелым взглядом, типа, «о, пожалуйста, будьте серьезны».
– Вы бы, правда, доверили будущее расы низшим слоям?
– Не мне решать.
Глава 2
Двигаясь по одному из городских переулков Колдвелла, Роф, сын Рофа, истекал кровью из ран в двух местах. Один порез, сделанный ножом с зазубренными краями, шел вдоль его левого плеча, а бедро зацепил ржавый угол Дампстера[6]. Лессер бежавший перед ним, тот, которому он собирался выпустить потроха, словно рыбе, не был причастен к ранам: ущерб нанесли два белобрысых мудака, пахнувшие детской присыпкой, приятели этого бегуна.
Прежде, чем их превратили в мешки мульчи, три сотни ярдов и три минуты назад.
Ублюдок впереди был текущей целью.
Убийца спасал свою задницу, но Роф был быстрее – не просто потому, что его ноги были длиннее, и, несмотря на то, что он протекал, как ржавая цистерна. Без сомнений, третий лессер умрет.
Вопрос времени.
Сегодня лессер выбрал неверный путь – и речь не о переулке. Бой в безлюдных местах – единственная правильная стратегия, которой нежить придерживалась в течение многих десятилетий, потому что секретность имела большое значение для их противостояния. Последнее, в чем нуждались Братья и Общество Лессенинг, – чтобы человеческая полиция сунула свой нос в их войну.
Нет, этот гребаный ублюдок совершил промах, когда приблизительно пятнадцать минут назад убил гражданского мужчину. С улыбкой на лице. На глазах у Рофа.
Запах свежей крови вампира привлек внимание Короля, и он обнаружил троих убийц, пытавшихся похитить его подданного. Они правильно определили, что Роф состоял в Братстве, потому что лессер, бежавший сейчас впереди, убил гражданского, чтобы он и его дивизион были свободны и полностью сосредоточены для боя.
Самое печальное – прибытие Рофа избавило гражданского вампира от долгой, мучительной смерти в одном из центров для допросов Общества, но осознание этого все равно жгло ему задницу, потому что он видел, как закололи охваченного ужасом невинного. Видел, как он упал на холодный, изрытый тротуар, словно пустая коробка для завтрака.
Итак, ублюдку впереди не сносить головы.
Око за око, так сказать.
Достигнув тупика, лессер развернулся и приготовился, упершись ногами в асфальт и подняв нож. Роф не медлил. В середине шага он потянулся к одной из своих метательных звездочек и быстрым движением руки эффектно послал оружие вперед.
Иногда хочется, чтобы противник знал, что его ждет.
Лессер последовал указаниям хореографа: сместив равновесие, он потерял боевую стойку. Сократив расстояние, Роф бросил в него сначала одну, потом вторую звездочку, заставляя лессера пригнуться к земле.
Слепой Король дематериализовался прямо на ублюдка, атакуя и впиваясь клыками в заднюю часть шеи убийцы. Жгучая сладость крови лессера стала вкусом триумфа, и звон победы не заставил себя долго ждать, когда Роф резко вывернул обе руки ублюдка.
Наградой стал хруст кости. Или, в данном случае, даже двух.
