Магическая академия учителей (СИ) - Ши Катерина
Стоит отметить, что сидеть весь урок на одном месте невыносимо даже мне. Каждые десять или пятнадцать минут — здесь все зависит от того, как долго выполняется задание — мы играем, иногда танцуем. Вот тут-то и азарт в глазах, особенно в играх на внимание.
— Сейчас мы с вами будем играть! — сказала я так, словно сама уже долго об этом мечтала, даже похлопала от нетерпения в ладоши, чем еще больше заинтересовала малышей. — Я буду показывать движения и называть слова. Например, если скажу елочки, то наши ручки выпрямляются, словно мы маленькие пушистые елки, если говорю пенечки, то чуть приседаем.
Мы друг за другом показывали одни и те же действия, которые дети довольно быстро запомнили.
Что ж, а вот теперь можно поиграть.
— Слушайте мои слова внимательно, я буду вас путать, — предупредила я и сразу же сказала про пенечки, а показала «елочки».
Дети в восторге! Начали следить за мной, за собой и за соседом, восторженно смеяться, если удалось меня перехитрить, хихикать, когда кто-то повторил неправильное действие и искренно огорчаться, если сами запутались.
Вот они эмоции! Не фальшивые, не наигранные и выдавленные на лицо! Тут все по-настоящему! И мне даже на какое-то мгновение становится хорошо, забываюсь, отвлекаюсь! Стараюсь не думать о том, что на этом мой рабочий день еще не закончился, что дома меня ждет две стопки тетрадей, да материал, который нужно напечатать для будущих занятий.
У нас в городе после череды жалоб в департамент образования, администрация школ запретила детям покупать рабочие тетради к учебникам за счет средств родителей. При этом сами образовательные учреждения обеспечить детей ими тоже не могут. Что они делают? Правильно, ничего. Работайте так! А так — это как? На пальцах и в воздухе показывать наглядный материал? Вот и приходилось все эти нужные и важные страницы из тетрадей сканировать и копировать на количество учеников. Конечно, сделать на весь класс это было проблематично. Поэтому я чередовала уроки, иногда мы занимались по учебнику, иногда нам были нужны распечатки. Помочь в этом нелегком труде было некому. Родительский комитет первое время помогал, потом бросил. А мне работать же как-то надо…
Завершив наше занятие и раздав детям небольшие задания, которые больше заключались в том, что нужно продолжить рисунок или раскрасить картинку, я проводила своих учеников на первый этаж, проследила, чтобы дети нашли своих родителей и… Сбежать не получилось.
Мама Оли — очень своеобразная женщина, которой явно было скучно — решила завести со мной беседу. К слову сказать, такие люди никогда и никуда не торопились, они не умели ценить свое и чужое время и могли начать разговор о глупостях любого масштаба. Отбрехаться от женщины было проблематично, но сегодня я ее нахально прервала и извинилась.
— У меня дела, — сказала я. — С радостью бы с вами поговорила, но времени совсем нет.
Да, нужно же еще при всем своем негодовании оставаться человеком, человеком с большой буквы. Конечно, мой отказ вести дальше разговор, женщину сильно огорчил, но пожелав удачного дня, она направилась к дочери, которая все это время бестактно бегала по холлу, сбросив туфельки у стены.
Когда я вернулась в класс, то напарницы и след простыл, словно ее и не было. Листочки с заданиями, стулья, исписанная доска — все осталось на своих местах. Ладно, сегодня ей однозначно повезло, но через неделю я больше на уговоры не поддамся.
Быстро собрав вещи и поставив стулья, еще раз осмотрела кабинет и покачала головой. Нет, явно нужно что-то менять, иначе хандра меня совсем с ног свалит.
Накинув на плечи пуховик и взяв в руки шапку, на всякий случай зашла в учительскую, где у нас на столе была тетрадь «добрых дел». На самом деле это была обыкновенная тетрадь, куда руководство в лице завучей и директора, записывало нам послание в виде заданий и каких-то просьб. Вот вчера этого списка из десяти пунктов не было, а сегодня он неожиданно появился!
Сфотографировав страницу, поспешила уйти домой, потому что оставаться и дальше в школе было себе дороже. Работа всегда может поджидать тебя за углом, а я как-то от нее устала. Даже стало возникать желание переучиться на кого-то другого или просто уйти на вольные хлеба.
Выйдя на крыльцо школы, невольно поежилась и поплелась в сторону дома, где меня ждали только фиалки на подоконнике, да каким-то чудом прижившаяся орхидея, которой мои скромные хоромы пришлись по вкусу, и она с радостью скрашивала скудный интерьер ярко-розовыми цветами. Кстати их с каждым разом становилось все больше и больше.
Дома, как и всегда, было довольно прохладно, потому что батареи работали в неполную силу, да и окна я забыла закрыть. Проветривать особо сильно не планировалось, но как вышло, так вышло. Зябко поежившись, я разулась и, повесив куртку на крючок, быстро прошла в комнату, переживая за фиалки, которые уже к выходкам хозяйки привыкли и стоически терпели все издевательства.
— Извините, мои хорошие, — запричитала я, как самая настоящая бабушка. — Больше такого не повторится.
И, собственно, на этом наша любезность закончилась, потому что взгляд зацепился за стол, а там горы тетрадей, а в кармане сумки лежит еще и телефон с новым задание, которое нужно успеть выполнить до понедельника.
Так мои выходные и прошли.
Всю субботу просидела за тетрадями и подборкой заданий, а в воскресенье все же приготовила кастрюлю супа, отварила макарон и сходила в магазин за сосисками и хлебом. Отчет я тоже сделала, успев сообщить о нем своим коллегам по начальной школе, которые в очередной раз вспомнили всю дирекцию не совсем добрым словом. Ну и ладно, главное я всех предупредила, а дальше не моя забота — сделают, отлично. Нет, значит, нет.
***Выходные дни никак не изменили мою обыденную и однообразную жизнь. Еще и погода вновь стала слякотной, а значит очередная порция простудных заболеваний, которыми щедро поделятся дети, не заставит себя долго ждать.
На работу в этот раз я шла как на каторгу, даже Полина Григорьевна, наш вахтер и душа любой компании, заметила мое плохое настроение.
— Что-то ты совсем замученная, Виолетта, — покачала головой она, а я виновато улыбнулась.
В классе сегодня ученики словно с ума посходили. За первую перемену успели опрокинуть вазу, которая просто каким-то чудом не разбилась, но сильно треснула и эксплуатации больше не подлежала. За второй пятнадцатиминутный перерыв смогли разбить горшок с неизменной фиалкой внутри, в итоге мое терпение довольно быстро закончилось, и между нами состоялся серьезный разговор, который опустошил меня полностью, словно все силы вмиг выжили, даже слабость появилась.
Но на этом страдания не прекратились, в заветной тетрадке появилось масса новых заданий, которые нужно было сделать, не просто срочно, а очень срочно и желательно до конца дня. Так что уйти пораньше не получилось, вместо этого приходилось скрупулезно составлять очередной отчет, который вряд ли кто будет смотреть.
Сказать, что конца этого рабочего дня я ждала как никогда ранее, ничего не сказать. Из-за рассеянности сделала одну ошибку, а выговор получила такой, словно всегда и каждый раз выполняла свою работу недобросовестно. Эх, вот ничего человеческого и душевного в нас не осталось. Все только требуют, орут и ругаются! Ну неужели нет такого места, где учитель — это почетно и престижно, где его уважают как личность? Есть, точно знаю, что есть страны, в которых учитель — это звучит гордо!
В итоге, я просто плюнула на всех и вся, раскрыла пакет и быстро сложила пачку тетрадей по русскому языку и, словно боясь передумать, поспешила к шкафу за сменной обувью и верхней одеждой. Школу покинула минут через пять.
Перейдя улицу, я подняла голову, рассматривая темные тучи, которые нависли над городом. Эх, а бабушка всегда мечтала, что я буду учителем, говорила даже, что престижнее этой профессии нет… угу, как же. Я ей поверила, поступила, выучилась, а как пошла работать в школу, все оказалось совсем не так уж и радужно. Ладно, воздушные замки я строила сама, нас и в ВУЗе предупреждали, при приеме на работу тоже. Однако до последнего думала, что войду в класс и все как меня увидят — обрадуются.
