Катерина Полянская - Дрянная девчонка в Академии
На огни в небе больше никто не смотрел.
Отпустить меня не отпустили, но хватку ослабили. Мы с лордом Пресинвалем в едином заинтересованном порыве повернулись к крыльцу.
— Прошу прощения? — опекун высокомерно вздернул бровь.
Я совсем сникла. Рерун, конечно, прелесть и герцогский наследник, но сейчас он больше напоминал отлынивающего от работы официанта: камзол не носил, рубашка была расстегнута на груди, и его шатало. Еще он раздобыл где-то клинок.
Что-то мне так стыдно стало…
— Не просите! — герцогский сын тоже попытался изобразить высокомерие. Получилось неважно. — Эта девушка — моя! Оставьте ее в покое.
Стою. Помалкиваю. И тихо мечтаю, чтобы дар хоть раз сослужил мне добрую службу и помог провалиться сквозь землю. Ну хотя бы унестись куда-нибудь подальше! Да, видно, не судьба…
— Ваша? — лорд по-прежнему оставался холодно спокоен.
— Моя! — и клинком ощетинился.
Ну же, магия! Ты где?
— Позвольте представиться, — как он мог притворяться равнодушным, я же знаю, по глазам вижу, что он в бешенстве?! — Лорд Маркус Пресинваль, младший консул ее величества в Айле и единственный опекун этой милой леди. Впрочем, сегодня она не похожа ни на милую, ни тем более на леди.
Румянец был такой горячий, что щекам стало почти больно.
Обязательно при всех?!
— А… — слов Рерун так сразу не нашел, но зачем-то спрятал клинок за спину.
— И как ее единственный опекун, — тем временем невозмутимо продолжал лорд Пресинваль, — могу заверить, что вашей она никогда не будет. Ни вашей, ни кого-либо из тех, кто хотя бы раз был замечен в подобном сборище.
Сказав это, он отвесил галантный поклон окну, в котором стояла изумленная Лекси, и скомандовал уже мне:
— В карету. Бегом!
— А ты говорила, он не будет против, — проныл нам в спины мой… ну, уже, наверное, не жених.
И тут магия, к которой я отчаянно взывала несколько последних минут, все же сработала.
Третий день я маялась под домашним арестом. Но и это не самое страшное! Кто бы мог подумать, что светлый дар — это так больно?! Для окружающих. Если бы лорд Пресинваль не выставил щиты, одна из стен замка лежала бы в руинах. А так еще ничего: сильное энергетическое истощение у нас с опекуном и сломанный нос у Реруна.
Вот только все видели, как лорд распекал меня, словно сопливую девчонку! И как тащил к карете. И остальное, с магией… Неудивительно, что теперь прохожие как-то странно косятся на наш дом.
Я тоскливо вздохнула и плотнее завернулась в плед. За окном смеркалось. Скоро дворец зажжется сотнями огней, начнется новая вечеринка… без меня. Можно было как-то пережить унижение, если бы мне оставили свободу. Но какие планы у опекуна, я не представляла.
В дверь раздался осторожный стук и, не дождавшись ответа, в комнату проскользнула старая нянюшка. Понятия не имею, как ей удается передвигаться почти бесшумно при довольно громоздкой фигуре и высоком росте, но факт остается фактом.
— Не спишь, деточка? — ласково спросила меня Эли.
Ответом ей стала неприятная звенящая тишина.
— Выпей молока с печеньем, тебе нужно восстанавливать силы, — и на столик рядом с креслом, где устроилась я, она поставила поднос.
Хорошо, не кашу липкую принесла. Ненавижу ее.
— Уходи, — холодно скомандовала я, даже не глядя в сторону угощения. — Не хочу тебя видеть. И разговаривать! И вообще ничего не хочу!
Над ухом удрученно вздохнули.
— Ох, деточка…
— Предательница! Вот зачем ты написала лорду Пресинвалю про меня, а?
— Откуда мне было знать, что все так получится? — и искренне так ресничками хлоп.
Я возмущенно застонала и тут же задышала часто, пытаясь унять головокружение.
— А как еще могла получиться? — спросила зло. — Чего вообще можно было ожидать от человека, чья фамилия звучит почти как прессинг?!
— Ты несправедлива к нему, дорогая, — теплая, почти материнская ладонь заскользила по моим волосам, ласково убрала выбившиеся из косы прядки за уши. — Лорд Маркус — хороший человек.
— Был, — бурчу. — Пока меня не трогал.
Правда же! Отца я плохо помню, только как он сажал меня к себе на шею — тогда это казалось так высоко. И еще штуки две смазанные сцены. Он все время пропадал на каких-то тайных заданиях, некроманты редко ведут тихую, размеренную жизнь. Одна из таких вылазок стала для него последней. А через год в нашем доме появился лорд Пресинваль.
Это не был королевский указ, мама сама вышла за него замуж. Новый муж был прилично моложе ее, не слишком знатен, не так чтобы богат. Но, кажется, они были счастливы, и мне было хорошо в новой семье. Днем мама занималась благотворительностью, вечерами пропадала на балах. Маленькой дочке доставалось не слишком много ее внимания, но Маркус всегда находил пару минут, чтобы сказать несколько добрых слов, почитать сказку или тайком от строгой няни притащить из кухни мое любимое печенье. Еще он учился, напряженно работал, чтобы соответствовать избалованной жене, и вообще был почти идеальным.
Мамина карета столкнулась с другой, когда она возвращалась с очередного бала, на который отправилась без вечно занятого мужа. Она погибла. И те двое, из второй кареты, тоже.
С тех пор лорд Пресинваль возненавидел балы.
А я, глядя на него в те дни, пообещала себе, что никогда не выйду замуж по любви.
Через несколько недель опекун получил назначение младшим консулом в далекую Айлу, и до недавнего времени мы больше не встречались. Даже письма о моем здесь существовании писала Эли. Он отвечал, подписывал счета, но никогда не вмешивался.
И тут на тебе, собственной персоной явился!
Пока я ела и окуналась мыслями в прошлое, недавнее и совсем далекое, Эли безмолвно сидела рядом. Своей вины за появление в нашем доме того, кого тут не ждали и не желали видеть, она не чувствовала, и это злило неимоверно, но поделать я ничего не могла. Он уже здесь. И выдворить его я смогу не раньше чем через два с половиной месяца.
Чувствую, они окажутся кошмарными!
Но не поинтересоваться все же не смогла:
— Как он там?
— Очнулся. Я накормила его супом. Но пока не вставал, — тут же доложила нянюшка.
Ну наконец-то! Не то чтобы я беспокоилась, просто лишние проблемы мне не нужны. Из-за меня же все получилось.
Дальше ела молча. Я все еще была слишком зла на весь мир.
Как только печенье закончилось, я отдала поднос Эли, и та ушла. У нее ведь и другой работы полно, помимо заботы обо мне. С тех пор, как мной занялись квалифицированные воспитатели и учителя, Эли была кем-то вроде экономки. Весь дом держался на ней. Доверие, опять же. В будущем я не собиралась ничего менять.
