Дочь самурая - Олег Николаевич Касаткин
Стюардессы разнесли воду, соки и легкие закуски.
Кстати, неплохо было бы что-нибудь перекусить.
Через несколько минут стюардессы разнесли всем обед.
Хикэри выбрала на обед китайский сет.
Юкки с совершенно счастливым видом взяла японский обед.
Прошло около двух часов в полете.
К ней подошел Арэто. Его Величество на связи…
Хикэри взяла комт.
– Привет, любовь моя. Скоро встретимся – мне надо быть в Городе – в Англии новый король – который нас сильно не любит… Мой брат Ши-зун совсем плох, а на его внучатую племянницу – принцессу Мао совершено покушение во Флоренции. Она ранена…. Кто-то хотел, чтобы прямая ветвь наследования была оборвана. В ситуации когда все боковые ненадежны… В общем я буду в Константинополе, а потом прилечу в Токио.
– Хорошо, я буду ждать. Кстати я везу подарок от Фридриха – меч Тан.
– Его вручать пока некому. Так что оставь у себя.
Тут еще гвардия сиккэна восстала в Шанхае.
– Что?
– Моторизованная бригада гвардии сиккэна узнав об уничтожении мятежного ронинского разведбата восстала и идет в Ханьчжоу мстить. Я перебросил две бригады ВДВ России в Ханчжоу.
Да еще в Мертвых Землях…
– Я уже видела как твои бомбардировщики летели передавать большой привет этим дервишам…
Олег Даниилович усмехнулся.
– Я полечу в Ханчжоу. Прикажи войскам не атаковать, а блокировать их.
– Они без тебя справятся.
– Как я могу стать императрицей Японии, если русские будут убивать японцев?
А как русские отнесутся к императрице-японке, если японцы будут убивать русских?
– Ты начинаешь думать как моя мать, та примерно тоже и сказала.
– Хорошо… Постой – а что с Чхун??
Молчание на той стороны эфира стало почти физически ощутимым…
– Пока не знаю… – произнес севшим голосом император. Запросы через МИД пока остаются без ответа. Я надеюсь на разум Чарльза – какой он ни мерзавец.
– Я жду тебя в столице – потом подчиню тебе подразделения корпуса в Ханчжоу.
Хикэри перевела часы на время Константинополя – еще на два часа назад.
⁂
Су-50 вывалился в светлый мир из-под плотной кромки сплошной облачности, висящей у самой земли, посадочная полоса открылась внезапно и неожиданно близко – как удар в лицо. По бокам шли вертолеты эскорта, сбрасывающие тепловые ловушки.
«Выходит дело то серьезное!»
Положение посадочное. Су идет строго по оси. Все стабильно.
Вот он, торец. «Зебра», знаки, пунктир оси – все едва просматривается сквозь густые косые полосы дождя; последний взгляд на скорость: 300 – норма.
– Торец, пятнадцать! – отсчитывает второй пилот.
– Полоса короткая. В конце ремонтные работы.
– Десять!
Руки Гладуна сами чуть подтягивают штурвал – они знают, каким темпом и на сколько.
– Пять!
– Пла-авно малый газ!
– Три! Два! Метр! Метр! Метр! – звенит информатор.
Где-то сзади внизу родилось: толчок – не толчок, скорее, уплотнение под колесами, какое-то шевеление, что-то там задышало. Кажется, покатились.
– Реверс включить!
Нос опустился, под полом загремело:
«Катимся» Какая же тут дрянная полоса! Столичный аэропорт называется!».
– Двести двадцать!
Реверс двигателей тянет за хвост, трясет.
– Притормаживаю…
– Сто шестьдесят!
– Торможу!
– Сто сорок!
– Реверс выключить!
И покатились, поехали, порулили в косой дождь.
Глядя в иллюминатор Хикэри удивилась как они вообще сели и с трудом улавливала направление и скорость движения; только по боковым фонарям было видно движение.
Это движение все замедлялось и замедлялось – и плавно затихло, превратившись в покой, устойчивость и тишину.
– На стояночном. Выключить потребители. Выключить двигатели. Спасибо, двадцатый.
⁂
Несколько часов спустя.
Подземелья Дома Сёгуна.
– Когда они выдадут нам… останки? – произнесла Хикэри. Надо подготовить похороны…
– Похорон не будет, – ровным голосом ответил Олег Даниилович. («Он как будто стал старше»). Они сожгли… то что от нее осталось – и переслали мне видео…
«Гореть и Лондону… «Быть пусту сему месту!» – читалось в его спокойном лице.
Хикэри молча взяла чистую лампу, залила туда масло, установила на ступени трона и зажгла ее лежащим тут же кресалом и трутом.
– Ри, мне очень жаль что все так получилось. В следующей жизни я обязательно поменяюсь местами с тобой. Если ты решишься отомстить, то я приму твою месть без колебаний…как бы я хотела больше никогда не зажигать тут лампы!
На глазах у Хикэри появились слезы… Император подошел к ней и обнял за плечи.
– Пойдем… Ты же не хочешь провести тут всю ночь?
– А ты?
– Тут мои враги, мои друзья, мое прошлое…моя память, – он нажал на что-то под лампой зажженной Хикэри и в открывающееся гнездо вставил фотографию Чхун Ри. – Это фотография какой она была пять лет назад, когда я впервые увидел ее.
– Мне было двадцать два когда мне нужно было выбрать гвиби Кореи. Король пригласил меня на отбор… Девушки все были такие милые и очень застенчивые, кроме нее. Она уселась на ограждение балкона и смотрела на все сверху. Король… дядя Александр прикрикнул на нее и приказал спуститься, – он временами бывает очень чопорным. Она засмеялась и спрыгнула. Я ее поймал. Ри совсем не боялась и меня это так поразило, что я выбрал ее. И никогда не жалел.
Она была такой веселой, такой порывистой, такой живой и бесстрашной…
«Да он же вот-вот заплачет!»
Я надеюсь ты поймешь меня и сумеешь заменить принцу Даниилу мать. Кроме меня и тебя у него никого нет – Ри сирота.
– Я… постараюсь выполнить ее волю и воспитаю ее сына вместе с вами, но мне не нравится это место, Ваше Величество, – Хикэри только сейчас поняла что она дрожит от странного ощущения, – вокруг столько огней, но они источают лишь могильный холод, пробирающий до костей. Кажется что больше одиноких призраков тут ничего и нет.
Они промолчали какое то время.
– Мне нужен твой указ по поводу мятежников – и я вылетаю в Шанхай… – не терпящим возражения тоном сообщила она. А ты займись… – скрипнула она зубами – англичанами. Этот вопрос надо решить…
Да – конечно… Я распоряжусь.
Император печально улыбнулся и передал ей ящичек резного кедра.
Хикэри открыла его. Там лежал уже увядший осыпавшийся венок из хризантем и ромашек.
⁂
Эпилог
Другу предавшему друга
Стоила эта услуга
Тридцать серебреников.
Тридцать серебреников…
Тридцать серебреников!!!
Старинная испанская баллада
Сеул. Дворцовый комплекс Кёнбоккун. 28 ноября 01.30 ночи…
Король Александр III, государь Чосон и островов Цусима, августейший покровитель Корейской Православной Церкви и генерал-адмирал Желтого моря, и прочая и прочая в одиночестве пребывал в тренировочном зале сидя на коврике.
Как христианину ему было невместно завести отдельную комнату для медитаций – но дело это полезное для нервов а греха нет – если, как сказал отец Анастасий Ын – духовник его и семьи, нет попыток взывать к Будде и
