Елена Сарафанова - Поверить в чудо (трилогия)

— Потерпи, солнце, хорошо? Сейчас я тебе помогу.

Тренеры и посетители тренажёрного зала с любопытством наблюдали, как медленно "развязывается" человеческий узел, превращаясь в обычную молодую женщину. Ольга ощупывала все мышцы Тани, по очереди сгибая и разгибая ей руки, потом осторожно высвобождая и проверяя ноги, а затем, уложив животом на мат, правила ей позвоночник, снимая боль и воспаление.

— И как ты умудрилась? Я понимаю — ноги, их нужно просто перекрестить, положив стопы на колени, но рука…?

— У меня, когда я выпрямлялась, вдруг хрустнуло в спине и страшно заболело, — объяснила Таня. — Я инстинктивно схватилась за поясницу и повалилась на бок, да так неудачно, что вывернула руку, которую ещё и придавила собственным весом… Думала, умру от боли и ужаса.

— А сейчас как себя чувствуешь? — спросила Ольга, делая успокаивающий мышцы массаж.

— Блаженствую, спасибо огромное.

— На сегодня больше никаких физических нагрузок и занятий, ясно?

— Да я вообще больше…! Да чтоб я сюда ещё когда-нибудь пришла! — разъярилась девица, вставая.

— А тебе говорили — не спеши! — заорал в ответ Антон.

— Тихо! — хлопнула в ладоши Ольга. — Во-первых, всем немедленно успокоиться, во-вторых, никто не виноват, такое на тренировках случается и с опытными спортсменами. В-третьих, Антон, позвони в "скорую" и отмени вызов. Таня, а тебе нужно домой, полежишь в тёплой ванне, выпьешь коньяку перед сном или корвалолу, что больше нравится. Два дня покоя, а потом можешь начинать понемногу заниматься — утренняя гимнастика, бег трусцой и упражнения на растяжку. Всё постепенно. Поняла?

— Да, ещё раз большое спасибо, ты меня просто спасла.

— На здоровье, — улыбнулась Ольга. Она оделась, попрощалась и быстро ушла, шепнув напоследок Антону. — Марш немедленно в горячий душ, простуда на подходе.

— Ну да, — согласился тренер, — это я с перепугу раздетый к вам побежал, даже не вспомнил, что зима на дворе.

Когда Макс, спустя несколько дней пришёл на тренировку в тренажёрный зал, его обступил местный персонал и просто завалил комментариями.

— Какая красавица ваша Ольга…

— И руки золотые…

— Быстро справилась…

— Ага, разрулила в момент…

— Строгая…

— И какая молодчина…

— А мы и не поблагодарили толком… Она не обиделась?

— Всё нормально, — ответил Макс.

— Хозяин просил узнать, сколько Ольга возьмёт за этот вызов? Он готов материально компенсировать её услуги, просто не ориентируется в расценках.

— Ничего не нужно, — отмахнулся Макс.

— Нужно, Ольга не только спасла клиентку, но ещё и репутацию нашего зала. А если бы вас рядом не оказалось?! Больница и долгое лечение для этой Татьяны были бы обеспечены. Как и суды потом с её стороны.

— Что? Правда?

— Ага, она дочь какой-то богатой шишки, живёт тут неподалёку. Испортила бы нам жизнь, без вариантов. А так Ольга её успокоила и незаметно отправила домой.

— И что? Эта Таня больше не появлялась?

— Нет. И не надо, слишком уж самоуверенная… за что и поплатилась.

— Так что передать хозяину? — спросил Антон.

— Я спрошу у Ольги, — пообещал Макс.

— Привет ей и огромное спасибо от нас всех.

— Хорошо.

15

Сокора любил ночевать у Ольги, быстро приняв её правила и привычки. Он всегда привозил с собой цветы, стараясь найти для любимой редкие среди зимы ромашки, сладости и вино, а девушка к его приезду накрывала стол, где обязательно присутствовал борщ или суп с овощами, жарила отбивные или курицу и никогда не готовила гарнир.

— Зачем? — спрашивала удивлённо. — Здесь он совершенно ни к чему. Я люблю каши по утрам, с молоком и маслом.

— Удивляюсь, почему ты не поправляешься, — говорил Дым, обхватывая тонкую девичью талию и притягивая Ольгу себе на колени. — Килограммов 10 набрать тебе бы не помешало.

— Мне и так хорошо, — смеялась красавица. — Хотя, думаю, с годами я всё-таки стану поплотнее, как моя мама. Она сейчас очень аппетитная.

— Кстати, что родители говорят об отдыхе? — интересовался Дым. — Как им Египет?

— Всё очень понравилось. Мама вообще впервые побывала за границей, поэтому ей всё было интересно — отель, обслуживание, персонал и собственно туристы, ну и, конечно же, море и окружающая красота. На экскурсии родители не поехали, предпочли лежать на пляже, загорать и купаться.

— Ну да, 8 дней — это же не много, — согласился Сокора.

— Маме хватило. Я, когда их в аэропорту встретила, даже не узнала мадам Зою — загорелая, весёлая, сексуальная, все мужчины на неё оборачивались.

— А отец?

— Тоже прекрасно выглядел, — засмеялась Ольга. — Шёл позади жены с сумками и торжествовал, фыркая на соперников — дама ведь его.

— Ревнует?

— Нисколько. Он знает, что мама его любит, это и есть лучшее лекарство от ревности. Да и вообще, отец никогда не был собственником в худшем смысле этого слова.

— А ты — собственница?

— Если узнаю…а я узнаю, почувствую…что ты охладел или увлёкся другой женщиной — просто уйду. И никакие уговоры меня не вернут.

— Гордая?

— Нет, но я ценю и уважаю нас обоих, а враньё — худшее, что может случиться в отношениях.

— Но ведь люди врут… и часто.

— Да. И это особенно противно, а ещё непонятно, когда ложь возникает из-за какой-то ерунды, а часто и без всякой мотивации.

— Ага, особенно у женщин.

— Знаешь почему? — она оседлала его колени и тронула губы первым лёгким поцелуем. — Мы любим приукрашивать свою скучную жизнь…

— Твою жизнь, Оля, никак нельзя назвать скучной, — улыбнулся он и ответил на поцелуй.

— О да, тем более сейчас, когда в ней появился ты.

— Хватит разговоров, — и Сокора, подхватив любимую на руки, унёс её в постель.

Ужинали уже за полночь. Ольга рассказывала, как после встречи в аэропорту отправила родителей домой ("Большой современный автобус, я сама на таком бы прокатилась"), а Дым жалел вслух, что так и не увидел вживую несравненную мадам Зою ("Такая женщина!"), потому что фотографии уже успел рассмотреть и восхититься.

— Твоя мама напоминает итальянскую актрису Джину Лолобриджиду, — заметил он, а потом порылся в сети и показал Ольге фото актрисы.

— Да, тот же тип красоты, — согласилась девушка. — Знойная красотка.

— Ты совсем другая. Похожа очень, но…более современная, что ли. Хрупкая, изящная, хотя грудь очень даже… — и он облизнулся, привставая.