Спасательный круг (СИ) - Видум
Татуировка жжёт и нестерпимо просится показаться. Да, месяц назад он совершил то, что ему казалось самым правильным — отпечатал её на себе. Не простит — хоть так будет напоминать, что не была прекрасной иллюзией пьяного сознания. Это было своеобразным выплеском эмоций, которые парень не знал, куда девать и что с ними делать. Малышка. Как сильно он соскучился, словами не передать. Всё нутро вопит-кричит и сыплется. Дорвался, наконец.
— Майкл?! — Корделия выглядит ошеломлённой, напуганной, застигнутой врасплох. Антихрист довольно улыбается. Больше ему не нужно притворяться кем-то иным и ходить вокруг да около.
— Здравствуй, Делия, — выдержано отвечает блондин. Главное, оставаться в трезвом уме, сохранять спокойствие. Он отчего-то был уверен, что его истерики она даже слушать не станет.
Корделия замолкла и шокировано разглядывала гостя из прошлого. Не мираж. Лэнгдон собственной персоной. Ведьма поверить не могла своим глазам. Как он смог сюда пробраться? Такой…другой. Взрослый, ещё больше раздавшийся в плечах, пугающий своим спокойствием. Делия отчаянно пыталась собраться и не броситься в бой. Зачем он пришёл?! Она ведь только успокоилась.
Майкл, видя замешательство на прекрасном побелевшем личике, шагнул ближе. Он многого мог ожидать, но никак ни того, что ведьма резко отшатнётся назад, испуганная и раздосадованная. Она что-то пробормотала одними губами и развернулась, идя прочь от места встречи. Парень, мысленно матерясь, нагнал девушку в два счёта, схватил за запястье и потянул на себя, крепко-крепко обнимая.
— Ты не представляешь, как сильно я этого ждал, — прошептал Антихрист, со всей силы втягивая до боли знакомый аромат, сдавливая колдунью, не позволяя выдохнуть.
— Отпусти! — она начала толкать его и поспешила стукнуть пару раз маленькими кулачками в бока. — Отпусти, Господи! Отойди! — нервно закричала ведьма и вырвалась, наконец, отпрянув. — Зачем ты пришёл, Майкл?! — Делия негодовала, еле сдерживая гневный поток ругательств в сторону парня. Лэнгдон был немного обескуражен такой досадой, но виду не подал и лишь шагнул опять к ней ближе, убирая руки за спину и вздыхая.
— Я пришёл к тебе, — мягко отвечает мужчина, ни капли не сорвавшись. — Я обещал вернуться, ангел мой. Почему ты так злишься, милая? Я не собираюсь причинять тебе вред.
Делия закрыла лицо руками. Вдохнуть поглубже, ещё раз, ещё десять раз, вымученно простонать и вновь взглянуть на него, такого родного, но такого далёкого и чужого.
— В этом нет смысла, Майкл. Уходи, пока тебя не заметили, — девушка старается не смотреть на него дольше пары секунд и складывает руки на груди, повернув голову в сторону.
— Делия, я и не надеялся на тёплый приём, но такого отрицания от тебя, признаться, не ожидал, — он звучит совсем чуть-чуть обиженно, так, что этого почти не чувствуется, и она предпочитает думать, что его голос по-прежнему ровен и холоден. — Впрочем, я прекрасно понимаю, почему ты так реагируешь и прошу тебя, давай поговорим.
— Майкл, — ворожея разворачивается, всплескивая руками, почти безвольно. Только сильный шок и неспособность верить и чувствовать в полной мере позволяет держаться. Она не знает, как говорить с этим Лэнгдоном. Этот какой-то слишком уверенный в себе и каменный. Он больше физически, и кажется, в несколько раз умнее прошлого. Ей не хочется спорить с ним, она чувствует, что в этот раз он подготовился. В голове быстро созрел план: попытаться, как в старые добрые, вывести на эмоции, поддеть, тогда он распсихуется и уйдёт, предварительно осыпав недобрыми выкриками. — Ну вот чего тебе неймётся? Я же знаю, что у тебя всё хорошо, что ты изменился, что ты учишься и учишь других, не порти себе жизнь, оставь меня, пожалуйста. Уходи.
— Хватит прогонять меня, Делия, я вижу, что ты этого не хочешь. Тебя трясёт, если ты не заметила, ты взволнованна, — начал перечислять мужчина, но его перебили.
— Давай я сама разберусь, какая я, — ощетинилась ведьма, — не нужно убеждать меня в том, что я хочу, чтобы прямо сейчас ты остался, Лэнгдон. Убирай своё напускное спокойствие и прекрати вести себя, как всезнайка.
На ребёнка никто из них похож не был, но вот она вполне сошла бы за злобную истеричку. Майкл даже был восхищён. Мгновенно защищается, да ещё и безо всякого стеснения и сглаживания углов, показывает, кто главный.
— Тише, — осадил парень и осторожно, но настойчиво смотря, взял её влажную ладошку в свою горячую, сухую и крепкую ладонь. Он поднёс ручку к губам и терпко прикоснулся, проводя ею по своей щеке и шепча, — я не намерен ругаться с тобой, родная, прекрати. Просто выслушай и перестань огрызаться.
Делия заткнулась, не зная, что сказать. Майкл не нёс угрозы, не стремился её зажать и не кричал, что нужно непременно бежать отсюда, ничего. Пора было признать, что перед ней не ребёнок, хотя об этом она и не думала. Назвать ребёнком такого мужчину всё равно что язык сломать. Ворожея, зачарованно заглядывая в глаза блондина, не заметила, как нервно поджала губы и напряглась. Она так скучала. Он ведь ни раз ей снился, такой родной и любимый, такой упрямый, язвительный, красивый. Она же поэтому спит с Астаротом, прижимаясь посильнее, чтобы случайно не увидеть во сне или бреду, как Майкл притягивает её к себе, как говорит о любви и ласкает. С демоном было легче, и сниться кудрявый перестал, может, магия брюнета, но сейчас парень навевал все-все-все воспоминания, просто оголял её душу, чем злил неимоверно. Делия хотела заплакать, но плакать больше не умела. Если бы у неё сейчас спросили, больно ли ей, то она ответила бы, что нет, просто неприятно. Та давно, сама этого не осознавая, взрастила в себе стену из цинизма и льда, блокирующего эмоции. Теперь даже их хозяйка не могла дать названия своим ощущениям, иногда думая, что не испытывает совершенно ничего.
— Знаешь, Корделия, — он отстранился и положил руки ей на плечи, — я прошёл огромный путь, чтобы стать тем, кем являюсь сейчас. Сначала у меня не получалось ничего, и я не могу сказать, что достаточно старался. Я просто тонул в жалости к себе, тонул в алкоголе и крови. Со мной были Эйден, Миртл и Амелия, они вытаскивали меня из болота ярости и отчаяния, и может быть, я сдох бы без них, но… Но главным моим маяком была ты, моя милая. Моя маленькая звёздочка, что отдала свою жизнь, чтобы такая паскуда, как я, имел второй шанс. Я, представляешь, сначала даже не понял, насколько сильно ты любила меня. Всё думал, зачем же ты такая упёртая и сильная, почему не можешь просто вовремя замолчать и довериться. Ревновал, надумывал себе всякого,
