Клер Уиллис - Полночный поцелуй

Оушн-Хаус виден за несколько миль, когда едешь с юга вверх по Грейт-хайвей. На последней миле трудно помнить, что ты находишься в городе, — слева от тебя океан, а справа густая зелень парка «Золотые Ворота». Дорога идет вдоль Оушн-Бич, потом поднимается на скалы, поворачивает направо и исчезает в Ричмонде. На самом верху холма, невероятным образом прилепившись к крутому склону, как мартышка к своей матери, находится ресторан, более знаменитый не едой, а открывающимся из него видом. Я прожила в Сан-Франциско всю свою жизнь, но могу пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз мне довелось в нем побывать, однако меня всегда восхищало странное упорство ресторана. Три разных здания, богато украшенных викторианскими башенками и верандами, сгорели здесь в период с 1865 по 1907 год. Нынешний Оушн-Хаус и близко не имел таких архитектурных отличий, но вид на океан из него открывался такой же, как и из его предшественников. И все-таки это странное место для свидания. Возможно, это вообще последнее место, куда поедет ужинать коренной житель Сан-Франциско, но ведь Эрик турист, верно?

И будем ли мы ужинать? Эрик предложил встретиться не в ресторане, а позади него. Я прошла мимо парадного входа, спустилась вниз по бетонным ступенькам и вышла на большую террасу, расположенную прямо над водой и смотревшую на тюлений остров. На ней размещались эти бинокли на платформах, куда бросаешь четвертак, моргнул, и все кончилось. В темноте вообще ничего не было видно, кроме мерцающих огоньков проплывавших мимо грузовых кораблей, поэтому на террасе находился один Эрик. Но даже если бы тут была толпа народу, я бы узнала его сразу. Он стоял спиной ко мне, глядя на спящих тюленей, но волосы его выдавали. Он снял заколку, и они растеклись, как жидкая медь, по его черной кожаной куртке.

Глава 8

Вроде бы я находилась слишком далеко от него, чтобы меня услышать, однако Эрик повернулся и теперь смотрел на мое приближение. Я втянула живот и постаралась идти грациозно. Примерила несколько выражений лица, и все они мне не понравились. Всякий раз, еще будучи актрисой, я входила в зал для прослушивания, испытывая такое же сложное сочетание возбуждения, предвкушения и страха, чувствуя, что именно эта встреча может изменить всю мою жизнь.

Пришлось воспользоваться фокусом для успокоения нервов, которому я научилась на прослушиваниях. «Ты Королева, — прошептала я себе под нос. — Этот мужчина — твой подданный, а ты им правишь. Он здесь по твоему повелению».

Это помогло. Подходя к Эрику, я выпрямилась во все свои пять футов шесть с половиной дюймов, расправила плечи, вытянула шею; трепещущее сердце тоже успокоилось. Я протянула ему руку ладонью книзу, и он склонился над ней, словно мы уже не раз отрепетировали эту сценку. Но мое самообладание дало трещину, едва он прижался губами к руке и по ней побежали электрические искры.

На мизинце он носил золотое кольцо с печаткой. Выглядело оно старинным, красный камешек так потерся, что сделался тусклым, как стекло, найденное на пляже. На овальных ногтях — безупречный маникюр. Ногти, пожалуй, чуть длинноваты для обычного мужчины, и кажется, что могут здорово поцарапать спину.

Все еще удерживая мою руку, Эрик чуть приблизился и всмотрелся в мое лицо, словно что-то в нём искал. Его глаза, такие светло-светло-голубые, сверкали.

— Анджела, расскажи мне, что случилось.

Я в замешательстве отступила назад.

— В смысле?

— Я вижу это в твоих глазах. Произошла какая-то трагедия.

Я заморгала, пытаясь прогнать непрошеные слезы.

— Сегодня я ходила домой к своей начальнице. Она была там, но… — я с трудом сглотнула, — мертвая.

— А, Люси Уэстон. Мне очень жаль.

— Минутку. Откуда ты ее знаешь?

— Ты упоминала вчера вечером. Кроме того, меня с ней познакомили Сулейман и Моравия. Она иногда приходила в клуб. Все это очень печально. — Эрик показался мне несколько рассеянным. Он посмотрел на океан. В темноте залаял тюлень, ему ответил еще один. — Полиция уже арестовала кого-нибудь?

— Думаю, они ищут одного парня из нашего офиса, Леса. Он встречался с Люси, но никто об этом не знал.

Эрик прижал мою руку к своей груди. Я чувствовала, как бьется его сердце, так сильно, будто кулак стучит в дверь.

— А почему ты думаешь, что полиция им заинтересовалась?

— Он пришел вслед за мной домой к Люси и повел себя по-настоящему странно. Пытался скрыть улики. И сказал мне, что они поссорились, что она с ним порвала. Сказала ему, что встретила кого-то другого.

— В самом деле встретила?

Я пожала плечами:

— Мне-то откуда знать? Я даже про Леса не знала, хотя все происходило прямо у меня под носом.

— Такое всегда тяжело, даже если приходится переживать это много раз.

Я посмотрела на него:

— Что ты имеешь в виду? Мне еще никогда не приходилось с таким сталкиваться. Ну, бабушка умерла, но это же совсем другое.

— Да, конечно. Но по крайней мере они поймали этого Леса? Ну, подозреваемого?

— Нет, не думаю. Он убежал из дома Люси, когда я сказала ему, что врать не буду. О Боже, Эрик, а что, если я ошиблась? Что, если он не делал этого, а я натравила на него полицию? — Тело мое затряслось от подавляемых рыданий.

Эрик притянул меня к себе. Я спрятала лицо у него на плече. С океана дул резкий ветер, но сладкий аромат уже окутывал меня. Я различала запах сандалового дерева, лилий, океанского воздуха, сахарных печений, тмина и свежевыпавшего снега. И стоило только моему сознанию определить запах, как он тут же исчезал, сменяясь чем-нибудь другим, еще более насыщенным и вызывающим воспоминания.

Его голос проговорил мне прямо в ухо:

— Ты поступила совершенно правильно. Те, кто совершил это преступление, должны за него ответить.

— И я так думаю, — отозвалась я. Это прозвучало очень старомодно, но мне понравилось это ощущение.

Эрик отошел назад и взял мое лицо в ладони.

— Анджела, мне кажется, тебе нужно отвлечься. — Он улыбнулся. — Любишь кататься на мотоцикле?

У входа в ресторан, возле меню, стояла в растерянности слегка растрепанная, но стильная пожилая пара. Едва мужчина заметил Эрика, он немедленно обратился к нему по-французски. Женщина тоже вмешалась, Эрик им ответил, и состоялась короткая беседа, сопровождаемая бурной жестикуляцией. Эрик пожал женщине руку. Она посмотрела на него, как девочка-подросток, случайно встретившая обожаемую кинозвезду.

Мы отошли подальше, и я спросила:

— А как они догадались, что ты говоришь по-французски?

На его лице появилось выражение (поджатые губы, сведенные в ниточку брови), которое я опознала как типично галльское.