Пепел короля, проклятого звездами - Карисса Бродбент
Я спустился на первый этаж, проходя мимо трупов. Мне нужно было пробиться в заднюю часть здания, ближе к воротам. Завернув за угол, я застыл на месте.
Ее я узнал сразу же, даже сквозь завесу дыма. Казалось, Ночной огонь подчинялся ей. Магическое пламя обтекало ее фигуру, словно имело глаза и видело каждый изгиб ее тела. У нее за спиной развевались пряди длинных черных волос. Она сражалась мечом; дрянным, что угадывалось по ее движениям. Но ошибки быть не могло. Я успел изучить ее манеру вести поединок и потому сразу понял: ей сейчас непросто.
Она сцепилась с демоном. Когда ее меч пронзил тварь, раздался протяжный вой. Хлынула зловонная черная кровь. Урча, словно зверь, она оттолкнула тело поверженного врага и огляделась по сторонам.
Ох уж эти глаза. Серебристые, как сталь, и такие же острые. Такие же смертельно опасные. Каждый раз от них у меня начинало зудеть в груди и возникало настойчивое желание почесать несуществующий шрам.
Лицо у нее было жестким и холодным. На мгновение я даже обрадовался, предвкушая поединок.
Вот и она.
Радость тут же исчезла под напором здравых мыслей, которые вскоре хлынули лавиной.
Она сбежала из замка.
Она оказалась здесь.
Оказалась не случайно.
Она или пыталась убежать, или…
Или была ответственна за нападение на арсенал.
Увидев меня, она проворно отскочила и попятилась. Ночной огонь продолжал окаймлять ее тело. Знала ли она, в какой мере огонь помогает ей? Осознавала ли или сочла это новой частью ее личности подобно тому, как я отнесся к своей магии?
– Дай пройти.
Она не просила. Приказывала.
– А то что? – спросил я, невольно улыбнувшись. – Ударишь меня мечом? В третий раз?
Ночной огонь вспыхнул снова, цепляясь к ее телу.
Я должен был бы злиться на Орайю за то, что вместе с положением наследницы она получила изрядную магическую силу. Но, честное слово, мне это нравилось, как нравилась сила ее взгляда.
Скрипнув зубами, она подошла ближе.
– Райн, мне некогда шутить. Пропусти меня.
– Увы, Орайя, не могу.
– Почему?
Она вела себя предельно искренне, и наморщенный лоб не был игрой на публику.
Сделав еще шажок в мою сторону, она повторила, не сводя с меня глаз:
– Почему?
Вопрос превратился в метательный нож, густо политый ее кровью.
Он ударил меня сильнее, чем я думал.
Вопрос был шире. Мы оба это знали. Вопрос касался не только нашей случайной встречи в дымном коридоре. Он не укладывался в одно слово. Если развернуть, получалось: «Почему ты меня предал?» Я даже услышал ее вопрос, заданный тем же тоном, что и в подземном кабинете Винсента. Правда, тогда это был не вопрос, а утверждение: «Ты убил моего отца».
Я видел упрек в ее глазах. Более того, она наблюдала за мной и, как всегда, видела меня насквозь.
– Почему?
«Потому что, если я тебя пропущу, я совершу измену против своего трона.
Потому что, если я тебя пропущу, мне не останется иного, как сразиться с тобой.
Потому что, если я тебя пропущу, ты станешь моим заклятым врагом.
И еще, принцесса, я не могу тебя убить. Пытался и не смог».
Слишком много проклятых слов. Слишком много честности.
Я выбрал такой ответ:
– Орайя, ты знаешь почему. Наше соперничество не закончилось.
Щепотка правды, смешанная с подзадориванием: «Давай смелее. Сразись со мной».
Я хотел, чтобы она набросилась на меня. Мне очень недоставало ее воинственности. Я неделями просил ее об этом.
Я поднял меч. Она подняла свой. Ночной огонь отзывался на каждый ее вдох и выдох, становясь все ярче. Ее ненависть тоже.
Она взглянула поверх меня, и у нее округлились глаза.
Обернувшись, я увидел женскую фигуру с перепончатыми крыльями, которая неслась к нам с мечом в руке.
Джесмин. Трудно забыть лицо той, кто пытала тебя часами.
Я едва избежал ее атаки. Наши мечи схлестнулись. Джесмин ранила меня, чиркнув лезвием по левому плечу. Я допустил глупейшую ошибку, не сумев вовремя увернуться.
Она двигалась с изяществом опытной танцовщицы, не вкладывая в танец никаких эмоций. Лицо сосредоточенное и спокойное, словно замерзший пруд. Правда, вместо снега ее лицо покрывали грязь, кровь и следы ожогов.
Джесмин взглянула на Орайю. Я сдуру сделал то же самое, позволив себе отвлечься в критически важный момент. Следующий удар Джесмин был нацелен оборвать мою жизнь.
– Прекрати! – прозвучал требовательный голос Орайи. – Опусти меч.
На лице Джесмин отразилось искреннее замешательство.
Орайя подошла ближе и с усмешкой сказала:
– Джесмин, оставь его мне. Тебе есть с кем сражаться.
Орайе я не причинил бы вреда, но подобных чувств к Джесмин у меня не было. Когда воительница замешкалась, удивленная приказом королевы, я воспользовался ситуацией.
Я едва был в состоянии управлять новыми глубинами своей силы. Мне даже не понадобилось вызывать Астерис. Его магия уже плясала на острие моего меча. Джесмин неплохо умела уклоняться от атаки. Она парировала мой очередной удар, но он был такой силы, что она отлетела по коридору в развороченную каменную стену.
Джесмин еще не успела упасть, как Орайя накинулась на меня.
Мне это подсказало характерное шипение Ночного огня. Еще через мгновение Орайя меня атаковала.
Я вполне мог бы ее убить. Мог бы вызвать мощный всплеск Астериса, который отделил бы ее тело от костей. Но я употребил этот редчайший момент на другое: внутренне собрался и преградил ей путь.
Мы оказались в равном положении, и Орайя ухватилась за подвернувшуюся возможность.
Она несколько недель подряд не брала в руки оружие. Возможно, это сказывалось на ее ловкости, но она не подавала виду. Каждым ее движением управляли не мышцы, а бурлящая магическая энергия.
И тем не менее… многое в ее действиях оставалось прежним.
Мы начали поединок, как начинают хорошо знакомый, заученный до мелочей танец, но по сравнению с прошлым отточенность шагов возросла вдвое и даже втрое. Наша магия – ее Ночной огонь и мой Астерис – окружала нас так, словно сгущались облака. Свет сошелся с тьмой, жар – с холодом. Каждый ее удар, отбитый мной, отзывался у меня во всем теле. При своем невысоком росте и худощавой фигуре, Орайя вкладывала в каждый выпад немало силы. Она передвигалась быстро, держа меня в постоянном напряжении.
Сражалась она потрясающе. Честное слово, я не мог не восхищаться ее техникой.
Но за все время
