Назад к жизни - Весела Костадинова
— Знаешь, — он поднял голову и посмотрел в глаза, — я действительно не мог поверить, что ты рыбачишь. Прости, похоже я снова ошибся.
— Так приглашение на рыбалку все еще в силе? — спокойно ответила, скрестив руки на груди.
— Конечно, — он поднялся на ноги. — Я… — он запнулся. — Мне нужно уехать, Кира.
— Пойдемте на балкон, я приготовлю кофе, — мой голос чуть дрогнул, но оставался спокойным.
Проводив гостя на закрытый балкон, откуда открывался красивый вид на город, я вернулась на кухню, быстро заварив крутой, черный кофе. Ровно так, как любил Михаил, да и я сама тоже.
— Итак, — я поставила перед Стояновым чашку и села рядом за стеклянный столик.
— Спасибо, Кира. Мне нужно уехать, — продолжил он, — недели на две-три.
Сердце упало ниже плинтуса.
— Еду в Болгарию, там у меня отец живет, — продолжал Стоянов.
У меня закружилась голова. От крепкого кофе и накативших воспоминаний. Его рука, лежавшая на столе, чуть-чуть придвинулась к моей. Еще не задевала, но уже ощущалось тепло.
— Стоянов — это же болгарская фамилия? — тихо задала я вопрос, ответ на который уже знала.
— Да. Мой отец — болгарин, мать — русская, но она давно умерла. А отец сейчас живет у себя дома, в Чепеларе.
Рука сдвинулась еще немного и горячие пальцы задели мою руку. Мурашки пробежали по всему телу. Возникло отчетливое ощущение дежа вю. Но в отличие от того раза, руку я не отдернула.
— Я стараюсь ездить к отцу по мере возможности, — его рука стала увереннее, пальцы отчетливо гладили тыльную сторону моей ладони. Он словно изучал меня, наслаждался прикосновениями к моей коже. От этой простой ласки волны возбуждения расходились по всему телу, внизу живота я отчетливо ощущала тугой ком желания. Ничего не изменилось в этом отношении. Только на этот раз он не торопился вообще.
— Чепеларе — это ведь Родопи? — я облизала пересохшие губы.
— А ты не плохо знаешь Болгарию, — улыбнулся он, продолжая гладить руку, переплетая свои пальцы с моими.
— Я уже говорила, — надеюсь, голос мой звучал не слишком охрипшим от горячих волн, снова и снова заливающих мое тело, — у меня была подруга из Болгарии. Мы переписывались в средней школе.
— Да, я помню, — улыбнулся он. — Кира, — он посмотрел на меня и крепко сжал мою ладонь, — я надеюсь, что когда вернусь, ты не забудешь о моем приглашении?
Черт возьми, да он боялся! Он действительно боялся, что я передумаю.
— Не забуду, — пообещала я. — Я очень бы хотела съездить на прогулку с вами…
— С тобой, — поправил он. — Когда мы не в университете, если хочешь, можем перейти на ты. Думаю, что сейчас уже глупо выкать мне.
— С тобой, — легко приняла я его предложение.
— Хорошо, — он посмотрел на часы, — уже поздно. Мне пора уезжать.
Разочарование накрыло меня с головой. Но умом я понимала, что не стоит форсировать события, поэтому молча кивнула, поднимаясь следом за ним.
Собирался молча, я стояла рядом, грустная и слегка опустошенная.
— Спасибо, Кира, — тихо сказал он уже в дверях. — Спасибо за прекрасный вечер, я давно так не отдыхал.
— Я тоже, — едва слышно призналась я, кусая губы.
Он подошел ближе и… поцеловал меня в лоб!
ОН ПОЦЕЛОВАЛ МЕНЯ В ЛОБ!
Твою мать!
Развернулся и быстро вышел из квартиры, даже не стал дожидаться лифта — сбежал по лестницам. И это был именно побег.
Я закрыла двери и без сил опустилась прямо на пол. Похоже без холодного душа мне не обойтись.
* как уже поняли внимательные читатели, отсылка на фильм «Шрек», вышедший в 2001 году.
12
Дни тянулись один за другим медленно и томительно. К концу первой недели я уже смогла спокойно ходить по квартире, не шипя от боли всякий раз, когда вставала на больную ногу. К концу второй рискнула выйти на улицу и прогуляться. Погода испортилась под стать моему настроению, было довольно прохладно для лета и часто шли мелкие моросящие дождики.
Мозгами я понимала, что Михаил не мог отменить давно запланированную поездку, тем более поездку к отцу, но каждый день без него казался тоскливее и томительнее предыдущего. Когда, когда я успела настолько прикипеть к нему? Он ведь даже ничего не обещал мне.
— Господи, ты выглядишь как побитая бамбуком панда, — заметила мама, когда я в очередной раз вздохнула за ужином, лениво ковыряясь в тарелке с овощами. — Приедет он скоро, никуда не денется.
— Мама, — я снова вздохнула и бросила вилку, кусок в горло не лез, — он мне ничего не должен и ничего не обещал…
— Кира, а ты не думаешь, что эта передышка нужна вам обоим?
— В каком смысле, мама?
— В таком, дочка, что ты в силу своей юности и яркости эмоций забываешь обо всем том, что может встать между вами. В отличие от Михаила. Нравишься ли ты ему? Да, более чем, в этом я абсолютно уверена. Видела его глаза, когда он смотрел на тебя. Но у вас, как ты и сама понимаешь, огромная разница в возрасте — 20 лет не мало. У него за спиной — большой опыт и гораздо большее понимание жизни, чем у тебя.
С этим, мам, я бы поспорила.
— Он твой преподаватель в университете — это тоже ставит определенное моральное препятствие. Не забывай, как можно обыграть и оболгать вашу… дружбу. И как она может выглядеть в глазах других.
Я закусила губу, вспомнив мерзкий разговор с Анжеликой.
— Он взрослый, самодостаточный мужчина, со своими привычками и укладом жизни, Кир, поменять что-то для него гораздо сложнее и серьезнее, чем для тебя. Он должен быть уверен и в своих чувствах к тебе и, самое важное, в твоих к нему. Тебе 18 лет, Кир, у тебя вся жизнь впереди и любовь, влюбленность, возможно не последняя. А для него?
Все это я мозгами понимала и без мамы — только вот сформулировала она это гораздо более четко, чем я. Это я и только я знала, что мне не 18, а 38 лет, и что чувства мои к нему — искренние и сильные. Но в зеркале-то отражалась молодая девчонка, только-только покинувшая детство, в самом расцвете юности.
— Не форсируй события, наслаждайся каждым моментом, каждой встречей, не торопись заставить себя и его принимать какие-то решения. Всему и всегда свое место и время, Кира. Твое не уйдет от тебя, если оно твое.
Мудрая, сильная мама! Даже сейчас, когда наша разница в возрасте
