Девять дверей. Секрет парадоксов - Надежда Реинтова
Марун замолчал, раздумывая, как ответить и стоит ли. Он посмотрел на меня с каким-то задумчиво-оценивающим выражением и, взвешивая каждое слово, тихо проговорил:
— Я — полукровка, то есть наполовину гласс. Моя мать родом из зеркального мира. А отец — парадокс из Логии. Такие, как я — вне закона в любом мире. Поэтому мне приходится скрывать свои способности.
Я завороженно слушала детектива. Его слова отдавали болью и скрытой душевной раной. Сразу было понятно, что он впервые рассказал об этом посторонним. Польщенная таким доверием, я спросила, уступив своему любопытству:
— Почему ты стал дознавателем? Ведь с такими способностями ты мог бы и на судью экзамен сдать.
Марун молчал, медленно потягивая чай.
— Возможно, — согласился он, оторвавшись от чашки — но требовать от других соблюдать закон, когда сам позволяешь себе, скажем так, обходить некоторые правила, было бы несправедливо. Я использую свою природу гласса в исключительных случаях и только для пользы дела. А на своей должности я как раз и могу применить свои умения во благо. Поэтому думаю, что не я выбрал профессию, а она меня. Ведь для дознавателя мои способности ценнее. А судья — слишком уж ответственная должность. Он должен неукоснительно подчиняться букве закона.
— А как же этот британец, — рассуждала я, задумываясь о том, что он сказал, — разве его действия были законными?
Детектив прищурился, вглядываясь мне в глаза.
— Какая ты категоричная, — усмехнулся он, — быстро выносишь приговор, не разобравшись в причинно-следственных связях. Не забывай о презумпции невиновности.
Я даже подскочила на месте.
— Так ты его защищаешь?! — возмутилась я. — Он первый напал на меня!
Но Марун, покрутив головой, остановил меня:
— Не руби с плеча! Помнишь, он не собирался тебя убивать.
— Ага, хотел только мозги мне подправить! — перебила я, не собираясь оправдывать дипломата.
— Именно, и ты не знаешь почему. — Бэрс стоял на своем. — Надо во всем разобраться. Знаешь, на должность судьи выбирают людей несклонных к криминалу. Хотя, конечно, никто от этого не застрахован. И все же. Справедливо будет выслушать его мотивации.
— Ты каждому пытаешься найти оправдание! — не сдавалась я.
Детектив встал из-за стола и начал складывать грязную посуду в раковину. И обернувшись ко мне, серьезно заметил:
— А ты не думала, что в любом человеке есть и положительная и отрицательная сторона? Главное, какую он сам выбирает. Но людям я, все-таки, стараюсь доверять. Или хотя бы даю возможность защищаться. — справедливо аргументировал он.
Я перестала спорить. Наверное, в его словах есть доля истины. Ведь он поверил в мою невиновность, иначе я сейчас уже предстала бы перед судом, а не искала вместе с ним настоящего преступника.
Но вот по отношению к послу была настроена воинственно. Поэтому, как только мы покончили с нашим завтраком, я бросилась оттачивать магические приемы. Для удобства занятий и дабы ничего не поломать в доме у Вики, мы вышли в сад.
Защитную магию я освоила довольно быстро, тем более, что мой учитель собственноручно ставил меня в нужную позицию и, горячо дыша мне в шею, объяснял нужные маг формулы. Ради моей безопасности, когда я выполняла щитовые парадоксы, Марун бросал в мою сторону яблоки, опавшие с деревьев, вместо огненных сфер. Яблоки отлетали от невидимой преграды в разные стороны так, что Марун только успевал уворачиваться, хотя это не всегда получалось. Пару — тройку раз я, все-таки, съездила ему по голове.
— Прости, — подбежала я к детективу и потерла рукой его ушиб, когда очередное яблоко, брошенное им, отрекошетило ему в лоб.
— У тебя лечебные ручки, — тихо проговорил он так, что только я могла услышать его. В его взгляде проскользнула такая нежность, что я, смутившись, вытащила пятерню из-под его ладони. — А теперь займемся атаками, — объявил он громко, наверное, чтобы Вика, следившая за нашими занятиями, ничего не заподозрила.
И я снова подверглась «сладкой пытке», когда Марун помогал мне принять правильную позу для нападения. От его близости у меня переставала варить голова, и все внутри замирало.
Когда я, покончив с щитовыми чарами, должна была приступить к работе с нападением, всерьез забеспокоилась. Ведь я-то должна была кидать в моего «противника» отнюдь не яблоки, а «ножи», огонь и молнии. Но моя тревога за целостность конечностей детектива оказалась напрасной. Он ловко отражал или нейтрализовывал все мои атаки.
Вика, сидя на крыльце дома, как болельщик на стадионе, время от времени выкрикивала что-нибудь, подбадривающее то мне, то Бэрсу. Нашу магическую дуэль прервал мой зазвонивший телефон.
Давно ожидая звонка от Горина, я разочарованно увидела имя абонента, который сейчас пытался со мной связаться. Включив громкую связь, в трубке раздалось:
— Привет, Ларочка, — встревоженно поздоровалась Маринка, — я надеюсь, ты скоро выйдешь с больничного? А то здесь такое происходит!
— Что-то случилось? — я постаралась придать голосу беззаботности.
— Шеф рвал и метал, когда узнал от Горина, что ты заболела прямо перед сдачей статьи. Поэтому был вынужден принять статью у Никиты, хотя очень долго сомневался, стоит ли ее печатать. Если честно, я от Горина такого не ожидала! Ты читала, что он написал? В общем, после выхода из печати номера с интервью, никто из журналистов не удивился, что Маффин пропал.
— Что значит, пропал? — насторожилась я, — может заболел?
— Нет. На звонки не отвечает. К нему Петечка из технического отдела ездил домой. Там никто не открывает, — тараторила секретарша. А мое разыгравшееся воображение уже рисовало жуткие картины убийства журналиста.
— Как давно он пропал?! — уже не скрывая тревоги, перебила я ее.
— Да уж 4 дня. Может он как-то связывался с тобой?
— Нет, — с сожалением констатировала я. Страх за жизнь Горина затмил все мои мысли
— Если что-нибудь узнаешь, звони! — бросила Маринка и отключилась.
У меня защемило под ложечкой. Я поняла, что напрямую связана с исчезновением Горина.
Получается, что я втянула его в эту «игру в кошки-мышки» с преступником. Только Никита — случайная фигура, разменная монета для злодея. Да и я не лучше самого преступника — использовала невинного человека для достижения своих целей!
Возможно, прочитав на моем лице, как я занимаюсь самобичеванием, Марун подошел ко мне, взял за плечи и, глядя мне в глаза, в которых стояли слезы, произнес:
— Я уверен, он жив. Нашему убийце он — не помеха. Если его украли, то должны потребовать выкуп. Либо выманивают тебя. Но при любом раскладе, мертвый он бесполезен. — детектив глубоко вздохнул и добавил. — А значит, мы его спасем!
Последнюю фразу Бэрс произнес так уверенно, что я, сморгнув слезы, кивнула, соглашаясь с ним.
Успокоившись,
