Сдать королевство, женить Императора (СИ) - Аманда Франкон
— Вы похожи… на одну мою давнюю знакомую, — ответил он тихо.
У меня сердце замерло при этих словах. Неужели все-таки узнал? Да нет, не мог. Голос у меня изменился, и походка уже не такая легкая, как раньше, да и глаза с волосами выцвели со временем. Седины у корней еще нет, но она появится через пару-тройку лет: немудрено, с моим-то образом жизни.
— Вы ее любили? — с деланным равнодушием спросила я, не отрываясь от бумаг. И поздравила себя с тем, что голос не дрогнул от волнения, от которого сердце стучало в висках, а руки холодели.
Лайонел медлил, вперив в меня неприязненный взгляд. Я же снова и снова читала одну и ту же строчку документа, совершенно не понимая смысла написанного.
— Люблю, — поправил Лайонел. — Но вы — не она…
— И этого вы мне простить не можете, — закончила я то, что повисло в немой тишине между нами.
Император кивнул и хотел добавить что-то еще, однако наш разговор прервал министр финансов. Он — как всегда торопливо — вошел без стука ровно в то время, в которое я просила его явиться. Заметив Лайонела, поклонился сначала ему, затем мне, я жестом указала ему на соседнее кресло и кивнула. Гаскон Ташо достал из нагрудного кармана пенсне, нацепил его на нос и открыл внушительную папку с бумагами.
Пока он проделывал все это, я старалась успокоиться и убедить себя в том, что со своими чувствами смогу разобраться, только если выживу. А чтобы выжить, надо выяснить, кто пытается меня прикончить. И единственная ниточка пока что ведет к Ташо.
Я не собиралась с порога обвинять единственного симпатичного мне человека в замке во всех возможных злодеяниях. Для начала решила выслушать его доклад. Он долго и обстоятельно говорил о количестве припасов в замке, отчитывался о подготовке обозов с провиантом и лекарствами к границам, которые сильнее всего пострадали от войн, о переполненности работных домов и о том, что труд бедняков, которые туда прибиваются, просто не на что применить: строить нечего и не из чего, фактически мы просто кормим их в убыток.
Отчет Ташо закончил единственной хорошей новостью: вернулись из экспедиции на север ученые, которых туда засылал еще мой братец. Они искали там золото, но так и не сумели найти драгоценных металлов в местных мелких речушках. Зато уверяли, что леса, которые ранее оставались нетронутыми из-за плохих дорог, вполне пригодны для строительства, а при должном старании их можно расчистить под поля.
Пока мы с Гасконом обсуждали укрепление дороги и возможность раздачи земли тем жителям границы, участки которых после войны вовсе не пригодны для возделывания, Лайонел молчал. Я так погрузилась в насущные проблемы, что на какое-то время забыла о тех волнующих словах, которые он произнес столь уверенно. Но стоило лишь взглянуть в его холодные глаза, в глубине которых скрывалась затаенная печаль, как эмоции снова меня захлестнули. Наверное, я бы сослалась на усталость и предоставила Рейку возможность допросить Ташо, но тут сама причина моих тяжелых и крайне неоднозначных чувств неосознанно пришла мне на помощь.
— Ради чего столь подробные планы, если вы намереваетесь оставить трон? — спросил Император, склонившись над бумагами.
Глава 11
Место боли и обиды тут же заняло кипучее возмущение. Видя все то, что я пытаюсь сделать, он заподозрил меня в желании перехватить его власть? Впрочем, не то чтобы необоснованно, но мог бы хоть не так явно выражать свои догадки!
— Не судите людей по себе, — процедила я сквозь зубы, — на свете еще существуют те, для кого долг и обязательство — не пустые слова.
Лайонел помрачнел, попытался испепелить меня взглядом, но как обычно не преуспел. Видимо, ему вспомнилось спешное бегство из северного моря, когда он оставил меня и моих людей в меньшинстве перед стаями голодных тварей, да еще и всю заранее продуманную тактику боя сломал своим отступлением.
Больше Император не вставил в обсуждение ни слова, хотя по тому, как часто он просил планы и расчеты, чтобы их разглядеть, как едва заметно кивал, вчитываясь в списки и перечни, я понимала: идея ему нравится и в его руках, надеюсь, не пропадет. Только бы нашлись люди, способные ее до ума довести. Есть же в его империи толковые люди? Пьер вроде бы с головой в ладах, может у него есть друг-финансист, такой же сообразительный?
Когда обсуждение насущных вопросов завершилось, я аккуратно отложила папки в сторону — подальше от Гаскона — и это не укрылось от его внимания.
— Что вы знаете о группе дворян, которая поддерживает Ханну? Они, кажется, называют себя «тени старшей крови», — заговорил Лайонел, выждав для верности несколько мгновений.
Министр финансов скривился, будто под нос ему сунули тухлую рыбу.
— При всем уважении к Ее Высочеству, по-моему, дворяне пользуются тем, что она пока еще наивна в вопросах политики и взаимоотношений во дворце, — как можно мягче сказал он, однако в голосе все же звучала неприязнь, а с лица не сходила скептичная усмешка. — Я не хотел рассказывать вам о них… простите, если они что-то натворили, в этом, вероятно, есть и моя вина. Мне показалось, что у вас и так достаточно дел.
Мы с Лайонелом переглянулись, слова Ташо показались мне подозрительными. С другой стороны, мы с ним всегда разговаривали быстро, четко и только по делу. Просвещать меня на счет местных игрищ ему и в самом деле было некогда.
— Очень интересно… — протянул Лайонел, откидываясь на спинку кресла. — Принцесса Ханна утверждает, что вы тоже состоите в этой группе, а также что именно вы повинны в обрушении люстры.
Ташо побелел, потом покраснел, вскочил с кресла и показался вдруг неожиданно высоким для своих лет. Он гордо вскинул голову и стиснул зубы так плотно, что на морщинистых щеках заиграли желваки.
— Пока что вы не мой император, и я возьму на себя смелость заявить: вы оскорбляете меня и мою семью такими заявлениями! Каково бы ни было мое личное отношение, я не посмел бы покуситься
