Хозяйка разорившейся таверны. Путь к счастью - Константин Фрес
Рука моя дрогнула, ложка выпала. Я, как загипнотизированная, смотрела на него, а он, уже не смущаясь, взял мою руку и мягко поцеловал в ладонь.
— Я же сказала «нет», — простонала я, с ужасом и наслаждением наблюдая, как его губы ласкают мою руку. — Ничего не изменилось, я!..
— Один поцелуй, — почти умоляя, прошептал он. — Всего один поцелуй. Иначе оба мы сойдем с ума к рассвету!
Я не могла ответить; в груди моей жгло так, словно капля раскаленного металла капнула и прожгла сердце насквозь.
Я не смогла возразить; да и противиться самой себе я больше не смогла. Я потянулась к нему с такой же страстью и с таким же нетерпением, как и он ко мне, и поцеловала его с такой же готовностью, с какой он целовал меня.
Его пальцы ласкали мне затылок, распустив тяжелый узел из моих волос. А я пила, пила его поцелуй, словно мятную воду, туша боль и отчаяние в моем сердце. И он пил мое горячее дыхание, выпивая огонь, что сжигал меня изнутри, и деля со мной терзающую меня страсть.
Это было больше, чем ласка; в моей голове, словно тени забытых, безумных снов, промелькнули мои воспоминания о былой жизни, о коротком, сухом романе с сослуживцем и о неловких дежурных поцелуях на прощание.
Тогда они приносили мне удовольствие и радость.
Давали мне ощущение полноценности, что ли.
Но они и рядом не стояли, эти жалкие, неловкие поцелуи, рядом с тем, что творилось сейчас со мной.
Его губы ласкали меня так нежно, так страстно, что казалось — он своей душой касается моей души. От возбуждения кровь стучала в висках, и каждое его прикосновение вызывало во мне просто взрыв желаний. Нескромных сексуальных желаний.
Я хотела его всем существом.
Хотела, чтоб он содрал с меня одежду и уронил в постель.
Хотела чувствовать тяжесть его тела на себе и жар его кожи под своими руками. Хотела, чтоб он обнимал, тискал меня, целовал, заглушая мои крики и стоны. Хотела его власти и силы надо мной. Но…
— Один только поцелуй, — через силу выдохнула я, чувствуя, что он, так же как и я сошедший с ума от нахлынувшей страсти, влечет меня к лестнице, чтоб утащить в свою комнату. — Мы договаривались на один поцелуй.
Он услышал.
Его руки, сжимающие мое тело, нехотя разомкнулись, выпуская меня из объятий. И он молча, тихо-тихо, словно неся на плечах огромную тяжесть, медленно поднялся наверх, оставляя меня одну.
Глава 6. «Золотой трюфель»
Ночной странный посетитель уехал поутру так рано, что я еще спала и не простилась с ним.
Бибби накормила его завтраком и заработала несколько монет за свои услуги. Меня он не потревожил и даже не спросил обо мне.
Думаю, это было и к лучшему.
Негоже нам было видеться еще, если нас тянуло друг к другу с такой странной силой. Ни к чему хорошему это влечение все равно не привело бы.
И хоть на сердце у меня было тяжело, словно я увидела золотой луч счастья и позволила ему погаснуть, я понимала, что поступила верно, не позволив страсти затуманить мне разум.
Потому что после страсти расставаться было бы еще больнее… Почти невозможно.
Одно грело душу: заработанные деньги. Их действительно было много. Невероятно много.
Теперь можно было и о себе подумать, а не только о щеках Бибби.
Портниха справилась с заказом быстро, и теперь моя прислуга щеголяла в веселых зеленых платьях. Бибби в коротком и пышном, с тугим корсажем, а Ханна в широкой зеленой юбке. Себе я купила новый наряд, красивый, но строгий. Негоже мне теперь выряжаться в откровенные платья, подогревать россказни Грегори о моей доступности.
Попробуй, подступись теперь ко мне!
Подумав, я и стек купила, из тех, которыми знатные господа погоняют лошадей. При известной сноровке я могла им отбиться от любого, кто посягнет на мою честь, и при этом не уронить лица, не прослыть скандальной базарной торговкой.
Но вернее стека меня хранила память о незнакомце, который так глубоко запал мне в душу.
Его образ, прекрасный и строгий, всплывал тотчас, стоило хоть какому мужчине подойти ко мне и заговорить. Ах, никто с ним не мог сравниться! И я, тайкой вздыхая, думала, что встреть я его раньше, на Грегори не позарилась бы. И даже не взглянула.
Вероятно, с честью все ж пришлось бы распрощаться; но он не стал бы тянуть из меня деньги, потому что подарки Мари для него — это просто сущие гроши. Так что все кончилось бы более чем благополучно…
На вырученные в ту ночь за трюфеля деньги я прикупила не только себе новой одежды, но и заказала вывеску у краснодеревщика.
На широкой дубовой доске, обожженной горелкой, чтоб подчеркнуть красоту древесных узоров и придать солидности, он искусно вырезал название моей таверны.
Признаться, я долго ломала голову над тем, как ее назвать. Раньше она звалась просто — «у Мари». Но что это за название для хорошего доходного места? Да и само мое имя теперь было связано с некрасивой историей и со скандалом.
Нет, определенно, надо было назваться как-то иначе.
Поэтому, прикинув так и этак, я выдумала новое название — «Золотой трюфель». И под ровными вычерненными буквами, что в дереве вырезал мастер, был изображен крепкий и красивый гриб.
Вывеска удалась на славу и над входом смотрелась очень красиво и солидно.
И название — «у трюфеля», «в трюфелях», — прижилось очень быстро, буквально в три дня.
Вместо побитой Грегори старой посуды я накупила блестящих новеньких порционных горшков с коричневыми крышками, ну, чисто боровички. В них удобно было запекать мясо с овощами и подавать вместо тарелок.
На столы
