Брачная игра сестер Блэкторн - Анастасия Волжская
– Ясно, – погрустневшая Фиби потянулась к завязкам нагрудника.
– В таком случае, продолжаем, – постановила Дебора, раскрывая книжку. – Осталось немного времени, а я хочу успеть пройти пьесу хотя бы до кульминации. Энди, готова? «И в бой поведу вас…» – сразу после этой строчки вынимаешь шпагу, принимаешь красивую позу и грозно смотришь вдаль. Три, два, один…
Шпага, покрытая золотой краской, ярко блестевшей в свете свечей, взметнулась вверх. Я застыла, вытянувшись в струну, на фоне картины бескрайнего поля с маленьким замком вдалеке. Синие точки вокруг серых башен изображали френнийское войско.
Живые актеры – семь молодых людей в синих туниках и закрытых шлемах, среди которых я узнала только лорда Кристофера, да и то исключительно по внимательным взглядам, направленным на жену, – выстроились у самых декораций в ожидании атаки. Зрителей я почти не видела – хитроумно расставленные полукружья сценических раковин направляли свет масляных ламп на сцену, погружая зал в полумрак и фокусируя внимание на актерах. Роль восторженной публики любительской постановки исполняли доктор Деборы, старшие родственники семейства Ленс и несколько их знакомых из окрестных поместий.
Сама сиятельная леди сидела напротив сцены, громко декламируя стихотворные строки.
Клинок золотой обнажила она,
Пришпорила белого скакуна,
Быстрее, быстрее! И следом за ней
Солдаты Аррейна пустили коней.
Я сделала пару решительных шагов вперед до условной точки, заботливо обозначенной крестиком на свежевыструганном помосте. За спиной смешно и грозно зашумели девушки, подбадривая друг друга перед решающей битвой. Я тихо хихикнула, радуясь, что за плотным забралом не видно улыбки, – славная аррейнская армия в нашем исполнении напоминала курятник на выгуле. Удивительно, как френнийцам, глядевшим на это со стороны, удавалось сохранять самообладание. Наверное, Кристофер и им прочитал с дюжину нотаций.
На лицах френнийцев заметен испуг.
Враг дрогнул, враг медлит – но что это вдруг?
От вражьих частей на коне вороном
Вперед поскакал полководец Гийом.
Высокий френниец сделал два шага ко мне, легким движением доставая из-за пояса черную деревянную шпагу. То, как он держал ее в руке, как поигрывал легко, не чувствуя неудобства и тяжести, выдавало немалый опыт владения холодным оружием. Сойдись мы в настоящем поединке, это было бы даже интересно – у меня аж кончики пальцев зачесались от желания попробовать. Я никогда не сражалась ни с кем, кроме Джаспера, и за три года мы отлично изучили приемы друг друга. А с новым противником…
«С новым противником нужно лишь изобразить бой, – одернула я себя. – Это просто пьеса, вечернее увеселение для скучающей беременной женщины и ее родственников. Ничего, кроме пары взмахов шпагой, от меня и не требуется».
Но напряжение чувствовалось.
Я поправила шлем, готовясь к предстоящему поединку. И как раз вовремя – Дебора, дав нам несколько секунд, чтобы встать на позиции, перешла к следующим строкам.
Джоанна плотней опустила забрало,
Чтоб деву аррейнскую в ней не узнал он.
И два предводителя в схватке сошлись.
Шаг, еще шаг. Мы встали лицом к лицу на следующие крестики, ожидая команды.
Конь белый, конь черный друг к другу неслись.
И замерли все, наблюдая за боем,
Где в танце смертельном кружилися двое.
Я первая заняла боевую стойку, и секунду спустя противник скопировал мое движение. В его позе, нарочито небрежной, чувствовалась уверенная расслабленность, локоть провис, шпага чуть покачивалась, словно предлагая мне сделать первое движение, которое френниец, разумеется, ловко отобьет, а потом точно так же играючи подставится под следующий удар, чтобы леди случайно не выронила шпагу при контратаке.
Неудивительно – ведь он видел перед собой не Джоанну Барр, а обыкновенную девицу, умеющую падать в обмороки гораздо лучше, чем держать бутафорскую шпагу. Глупо предполагать, что такая сумеет хоть что-то, кроме как скопировать подсмотренную где-то начальную дуэльную позицию.
Глупо, да… Но тем интереснее посмотреть, что сделает френниец, если я начну фехтовать по-настоящему.
Во мне взыграл хмельной озорной азарт, и я, не дожидаясь команды, сделала резкий выпад, направляя острие тренировочной шпаги в центр серебряного сокола на черном нагруднике. Я не планировала всерьез задеть мужчину – скорее, хотела проверить его реакцию на превращение безобидной девчонки, впервые взявшей в руки палку, в серьезного противника, с которым нельзя не считаться. И добилась своего – укол едва не достиг цели. Лишь в последний момент френниец сгруппировался, уходя в сторону и отбивая удар.
Секунда – и его стойка вновь стала расслабленной, открытой, словно противник предлагал мне сделать еще одну попытку.
– Интересно… – прокомментировал он смутно знакомым тоном, так, что слышно было одной лишь мне.
Вместо ответа выполнила полноценный бросок с прыжком, заставив френнийца попятиться, чтобы не попасть под удар.
Зрители дружно ахнули, актеры с обеих сторон отпрянули назад, расчищая нам сцену. Невидимая в темноте зала Дебби довольно захлопала в ладоши, побуждая продолжить. Я и сама была не против – настолько сильно хотелось проверить себя хоть в чем-то, немного похожем на настоящий бой. Да и противник, несмотря на факты исторической хроники, требующие от него закономерного поражения, уступать явно не собирался. Глаз за темной чертой забрала я не видела, но чувствовала, что френниец наконец-то посмотрел на меня по-другому.
Скрестились клинки, зазвенели клинки!
Им шпага была продолженьем руки.
Удар за ударом, подсечка, укол…
Он начал медленно, осторожно, будто проверяя меня на прочность. Один настоящий выпад, два ложных. Я отбилась и увернулась, без труда разгадав очевидную обманку. На секунду мы замерли, оценивая друг друга, а затем схлестнулись в серии быстрых ударов и ложных финтов. Захват, отбив, поворот, выпад. Секундная передышка – и новая мощная комбинация.
Бой – пусть и бывший всего лишь эпизодом театральной постановки – по-настоящему захватил меня. Зрители, пьеса, оттесненные на края помоста аррейнки и френнийцы – все оказалось забыто. Трещали, скрещиваясь, деревянные шпаги. Я кружилась, уворачивалась, отскакивала, не прекращая попыток прорвать оборону противника.
Шлем и нагрудник из папье-маше, не предназначенные для быстрых движений, мешали, пот пропитал спину туники. Френниец же, несмотря на похожие трудности, перешел в контрнаступление. Он был сильнее и опытнее – это я понимала точно. Будь сражение настоящим, он непременно достал бы меня рано или поздно. Но остановиться и отступить – нет, на такое я была не готова.
Мне нравилась наша дуэль. Нравились скупые отточенные
