Сердце древа Филлим (СИ) - Вероника Ева
Перо спешно заскользило по страницам, пытаясь выразить всю степень волнения дочери, переживающей за своих родителей. Первое письмо вышло слишком тревожным, и Рейна скомкала бумагу, тут же принявшись за новое — короткое и информативное. Ей не хотелось, чтобы родителям пришлось переживать еще и за нее, читая ее взволнованные строки. Поэтому второе письмо вышло чуть суховатым. Там она описала ситуацию в академии, заверила их, что с ней все хорошо и, конечно, справилась о благополучии родителей Аурима и их самих.
Надежно прикрепив письмо к тельцу Ура, она приласкала его на прощание и отправила в полет. Лететь со скоростью ветра в родную деревушку на севере Англии. Она провожала его взглядом до тех пор, пока тот не исчез за облаками. У него получилось. А может запрет и не распространялся на нерожденных дракончиков — кто знает? Главное, что родители получат ее послание.
Если, конечно, с ними все в порядке.
Побыв на утесе еще какое-то время, не желая выныривать из тихого кокона одиночества в реальный и слишком пугающий мир, Рейна все-таки вернулась в академию. На лекцию Унды она немного опоздала, но, к счастью, не настолько, чтобы вызвать подозрения.
Остаток этого дня прошел, как в тумане. Чтобы отвлечься, она старалась занять себя домашкой, но сосредоточить мысли на чем-то было просто невозможно. Поэтому уже очень скоро она смирилась с неизбежным и присоединилась к другим драконам, которые убивали время игрой в настолку. Аурима с ними не было. Рейна поискала друга взглядом, и вскоре нашла в дальней части комнаты отдыха. Он стоял у мольберта и рисовал. Давненько она не видела его за этим занятием. В детстве Рим очень любил рисовать, и у него получались очень даже неплохо. Но его родители были резко против. Они считали, что рисование — удел людей, и вообще абсолютно бесполезное занятие. И как бы Рейна не пыталась поддержать его, в итоге он все-таки бросил. Поэтому видеть его за мольбертом снова, было и радостно, и грустно одновременно. Ведь она понимала, что толкнуло его к кисти и краскам. Он переживал не меньше, чем она сама.
— Что я должна сделать, чтобы уговорить тебя нарисовать мой портрет? — Рейна мягко улыбнулась другу, подходя со спины и краем глаза оценивая его абстракцию, пестрящую всеми цветами радуги. Аурим вздрогнул.
— Черт, Рей… Ты за мной следишь, что ли?
— А ты разве прятался? — Рейна шутливо провела рукой по воздуху, показывая другу, что в этой огромной комнате нет стен. Вернув на друга обеспокоенный взгляд, она с досадой отметила, что он уже успел прикрыть свое замешательство привычной маской нахального весельчака. Но ему не одурачить ее. Только не сейчас. Ведь она знала, что друг не возвращался к кистям с красками уже много-много лет. — Можно мне побыть с тобой?
— В моих влажных снах все именно так и начиналось. — Нахально хмыкнул парень, подарив ей свою обаятельную улыбку. Рейна же досадливо покачала головой.
— Пожалуйста, Рим. Только не сейчас.
Она не уточнила, о чем именно просила его. Но он и без того все понял.
— Хорошо, — друг вмиг стал серьезным. Сняв с мольберта забрызганный красками холст, он заменил его на чистый. — Чего стоишь? Садись давай. Буду рисовать твой портрет.
Рейна спешно заняла место на стуле перед другом, неловко положив руки на колени. Ей не нужен был портрет. Ей просто хотелось побыть рядом с человеком, который понимал ее переживания и мог их с нею разделить.
Аурим чуть развернул мольберт, чтобы лучше ее видеть. Рейна задумчиво всмотрелась в его сосредоточенное лицо.
— Рада видеть, что ты снова взялся за рисование.
Аурим хмыкнул, кинув на нее тяжелый мимолетный взгляд, и мазнул кистью на холсте широкую линию.
— Ты же помнишь, почему я бросил?
Это был провокационный вопрос, учитывая обстоятельства. Поэтому Рейна решила ответить, не вдаваясь в подробности:
— Помню.
Но Аурима ее ответ явно не удовлетворил.
— Я бросил, потому что родители ненавидели все это, — парень неопределенно дернул плечом. — Странно, да? Ведь мое призвание состоит в том, чтобы окрашивать листья в яркие цвета осени. Так в чем проблема позволить мне делать все тоже самое, только на холсте?
— Я не знаю, Рим. Может, не стоит об этом вспоминать? Тем более сейчас.
Но Аурим будто бы не услышал ее, продолжая рисовать.
— В конечном итоге, я начал думать, что дело было даже не самом рисовании. Им в принципе не нравится мое предназначение. То, чем мне было суждено заниматься. Возможно, они ждали, что у них родится высший дракон, великий и ужасный. А родился я… Отец не просто просил меня бросить это невинное хобби. Он выбивал его из меня силой.
Рейна удивленно вскинула брови. Она этого не знала.
— Как же сильно я ненавидел их. Отца за побои, мать за бездействие. Поэтому я проводил так много времени у тебя дома. И поэтому был так рад возможности поскорее переехать в академию. И теперь… После всего этого, после того, как я сбежал от них и был бы рад вообще больше никогда не видеть… Так какого черта теперь я волнуюсь о том, живы ли они вообще? Мне бы радоваться, если и нет. Но я не могу.
Рейна поднялась на ноги и порывисто прижала друга детства к себе, уткнувшись лицом в его шею. Лбом она ощущала жилку, которая очень быстро и рвано билась в такт его сердца.
— Потому что ты не такой же, как они, Рим. У тебя есть сердце. И им никогда не отнять у тебя этого, — Рейна чуть отстранилась, ухватившись за его широкие плечи и заглянув в глаза. — Мы не знаем, почему они так с тобой поступали. Да и это уже не важно. Ты вырос, Рим. И теперь можешь делать все, что сам решишь. А родителей — прости. Не ради них, а ради самого себя. Это их груз, не твой.
Аурим благодарно улыбнулся ей. А после вдруг поднял руку и мазнул оранжевой краской ей по кончику носа. Рейна возмущенно отшатнулась.
— Что, уже жалеешь, что решила вывести меня на серьезные темы? Скажи же, что веселый и харизматичный Аурим гораздо лучше, а?
Рейна вытерла нос ладонью, поднимая на друга взгляд.
— Не стану спорить, в этом тебе нет равных. Но… Спасибо, что рассказал мне об
