Свет во мгле ночи - Эллисон Голдон
− Может, теперь Вы сдадитесь? − предложила Вероника, наклонив голову на бок и поджав губы от боли.
− Занятно. Но если у тебя пробудились силы, то пророчество не врёт… И твоя сестра жива, − вымолвил Илларион с оскалом зверя.
Вдруг перед мужчиной оказался Клим, который вцепился в плечо отца и друга. Вероника быстро поняла, что они хотят провернуть, из-за чего рассекла воздух рукой, вызволяя из ладоней белую стену, которая с грохотом понеслась на Тёмных. Но их уже окутал чёрный дым, позволяя врагам исчезнуть.
Глава 8. Это твоя вина
Ева
Ева неспешно шла по тропинке, шаркая ногами о траву. Она шагала, устремив свой взгляд вниз, смотря, то на землю, то на кроссовки. Голова и так набитая разными вопросами и мыслями, кипела без какой-либо причины. Сердце точно и чётко стучало в груди, а дыхание держалось вполне ровно и спокойно. Гранатовые губы что-то тихо шептали, пытаясь упорядочить мысли, которые лезли в голову. От этих бесполезных действий Ева подняла голову к небу и глубоко вздохнула, прикрыв глаза. Уже прямо перед ней вырос чёрный забор. Девушка скинула с плеч рюкзак и быстро нашла ключи, но вставив их в замочную скважину, почувствовала, что калитка легко поддалась, тихо и медленно отворившись. Ева удивлённо следила за дверью, но цыкнув и сморщившись, вошла на территорию.
− Я же не закрыла её, когда выходила, − пробормотала она себе под нос, взглянув на дом.− А мама с папой опять даже за территорию не вышли.
Девушка ступила на каменную дорожку, которую сопровождали зелёные кусты до самого дома. Поднявшись по ступенькам, Ева сначала толкнула дверь, которая не поддалась движению.
− Ну, хоть дом закрыли, − тихо пробухтела девушка, прокручивая ключи в замке. Дверь тягостно поддалась и со скрипом отворилась.
− Я вернулась!− крикнула Ева, бросая на тумбу рюкзак, который вмиг свалился на пол от такого размаха.
Но в ответ уши пронзила лишь тишина. Девушка выдохнула воздух сквозь плотно сжатые губы. Она заглянула в просторное зеркало и резким движением придала волосам объём. Уголок рта приподнялся, и только после этого Ева двинулась по дому. В нос ударил какой-то не понятный аромат, чем-то схожий с запахом металла, а то и масла. Девушка неспешно шагала по коридору, смотря в дисплей только что взятого телефона.
− Мам? Пап? Вы где? − весело поинтересовалась она. Но ответил ей лишь жужжащий холодильник. Ева, нахмурившись и прислушавшись, оторвалась от телефона и кинула его на комод. Она начала аккуратно подталкивать закрытые двери комнат, дабы хоть в одной из них найти родителей.
− Мам! П…, − не успела она выговорить, как тут же прервалась, заглядывая на кухню.
Девушка мигом застыла, не в силах и шелохнуться. Васильковые глаза уставились в одну-единственную точку. Все мысли вмиг пропали, оставив после себя лишь холодное одиночество. Через мгновение Ева вздрогнула, дабы понять, реальность это или очередной дурной кошмар. Но дрожащие васильковые очи всё снова и снова прокатывались по комнате. Зрачки, наконец, пусто остановились, а в глазах что-то блеснуло. Трясущиеся руки, которые впились в косяк двери, обессилено обмякли. Ноги подкосились, отчего тело медленно сползло по стене. Яркие очи уже накрыла густая пелена. Дыхание лишь учащалось с каждой секундой. Вдыхать воздух мешал огромный ком, который казался целым куском арматуры.
− Нет… Нет. Нет. Нет! − мотая головой, шептала Ева, постепенно срываясь на хриплый крик.
Васильковые глаза смотрели на два знакомых тела, которые лежали в луже крови. Они больше не вздыхали, больше не говорили и не улыбались. Родители покинули девушку. Она уже начала захлёбываться слезами, теряясь в пучине горя, как где-то сбоку послышались шаги, которые быстро стихли. Дыхание Евы прервалось, как и плач. Глаза смогли зацепиться за блестящий пистолет, который лежал недалеко от тел. К горлу уже подступила рвота, а в глазах снова сверкнули слёзы.
«− А почему бы и нет? Пистолет не обязательно использовать для нападения, можно и защищаться им, даже не зарядив и пулю. Так что пусть будет на всякий случай, − с болью вспомнила слова отца Ева.»
Стиснув зубы, девушка всё пыталась сдержать слёзы, но это четно заканчивалось поражением. На корточках, медленно и осторожно, она подползла к пистолету. Дрожащие руки схватили оружие. Что-то липкое вмиг врезалось в кожу, отчего захотелось закричать. Но закусив губу, Ева лишь тихо пискнула, сощурившись. Глаза не хотели, да даже не могли смотреть вперёд и увидеть всё вновь. Развернувшись, девушка застыла на месте, не в силах сдвинуться. Тёплые воспоминания так и лезли в голову, мешаясь и переворачиваясь, будто бы каждое хотело напомнить о себе. Но эти бесчисленные яркие картинки лишь с силой давили на плечи Евы, отчего она еле держалась, чтоб не рухнуть рядом с телами и побыть хоть ещё немного с ними.
«− Ева, повернись, − с тихим хохотом попросил Дмитрий, держа в руках фотокамеру смотря прямо на Римский Колизей. − Как раз в лучах заката фото выйдет.
Девушка, услышав это, развернулась. Улыбнувшись во все зубы, она прищурилась и выставила перед собой два пальца, означающий жест мира.
− Мам! Да не уроню я торт! − вскрикнула девушка, глядя на именинницу, которая застыла посреди квартиры.− Тем более, я его сама пекла для тебя и имею все права на его порчу!
− Это не аргумент, чтобы портить подарок, − улыбнувшись, сказала Карина, отойдя назад.
−Видите! У меня аттестат красного образца! − прыгай, выкрикивала Ева на последнем звонке в девятом классе. − Кто молодец? Я − молодец.
− Молодец. Только этого не хватит для того, чтобы стать начальником отдела, − усмехнулся Дмитрий, на что девушка вмиг надулась.
− Сколько бы ты ни совершала ошибок, сколько бы ни оступалась, мы никогда от тебя не отвернёмся. Мы будем любить тебя всегда и везде, − как-то раз призналась Карина, обнимая дочь.»
Громко цыкнув, Ева с силой сжала зубы и мотнула головой, чтоб отбросить все воспоминания туда, откуда они и вылезли. Ведь каждый фрагмент памяти лишь с новой болью пронзал сердце, заставляя слезам литься всё обильнее и обильнее. Она не хотела более что-либо вспоминать. Она не хотела чувствовать это рвущее в груди чувство. Чувство утраты, скорби и гнева. Покачнувшись, девушка села и вскинула глаза к потолку.
− Вы не представляете, как безумно я вас люблю, − тихо выговорила она. − Простите,
