Нежность в подарок (СИ) - Алая Лира

А потом я случайно определила избранницу Эрцгерцога Эльба. Зенон говорил, что собирается меня с ней познакомить лишь дней через пять, а то и позднее. Нужно было какие-то формальности утрясти, прежде чем мне разрешат с ней общаться. Вот уж кого берегли как зеницу ока!

А я думала, что Зенон надо мной трясется: и вкусностей вечером занесет, и книгу интересную подарит, и всегда спросит разрешение перед поцелуем. Но если судить по отношениям Эрцгерцога и его избранницы, то Зенон мне вообще свободу предоставлял неограниченную. Ух!

Я тогда как раз помогала Зенону разбирать очередные документы, сидя на моем любимом диванчике. Зенон же не изменял своему рабочему столу. Хотя я не так давно честно предлагала разделить со мной это уютнейшее место, Зенон отказался. Мол, не настраивает на рабочий лад: вместо документов он точно будет смотреть на меня.

Как уже часто бывало, я не задумываясь выпалила часть своих мыслей о том, что обо мне чрезмерно беспокоятся, вслух. И что это не показалось мне неограниченной свободой. Зенон, когда услышал мои слова, смеялся прямо до изнеможения.

— Элейн, во-первых, все метаморфы разные. Несмотря на свое легкое поведение Эрцгерцог — очень сложный метаморф, но, разумеется, этого никто не заметит, кроме тех, кто близок к нему. И он очень любит контролировать тех, кто ему дорог. Поверь, я знаю, мы из-за этого слишком часто дрались. Думаю, свою избранницу он окружит сотней защитных барьеров, а подпустит к не ближе пяти метров только проверенных временем существ. А то, что я спрашиваю разрешение перед поцелуем — это одно из правил, которое исключает возможное недопонимание.

— Никогда бы не подумала, что Эрцгерцог такой властный. Подожди, ты же говорил, что метаморфы не дерутся! — Вспомнила я недавний разговор с Зеноном.

Разумеется, еще я хотела спросить про самую последнюю фразу Зенона, но почему-то постеснялась.

— Эльб делал для меня исключение. Хотя драки не сделали нашу дружбу хуже, лишь крепче.

Лицо Зенона, обычно весьма суровое, смягчилось, а от его эмоций фонило теплом, словно солнышко пригрело. Но потом вдруг ощущения резко сменились. Как будто в солнышко кто-то сыпанул перца. Эмоции все еще были «теплыми», но стали слегка... пикантнее? Ровно в тот момент, когда посмотрел на меня. Вообще, Зенон учил меня описывать результаты моего эмпатического сканирования более правильными словами, но это казалось чрезмерно сложным. Возможно, будь я хоть немного старше, мне это давалось бы проще. Хорошо хоть Зенон разобрался в причинах трудностей и объяснил, что мне так сложно с моим даром, потому что он чрезмерно силен. Я могу не просто описать общие чувства, эмоции, но и уловить их малейший оттенки. Потому у меня сейчас Зенон ощущался как весьма пикантное солнышко. Я аж хихикнула от этого сравнения.

— Какое интересное исключение! А ты, значит, любил драки?

— Не особо. Но для Эльба делал исключение. Все же он мой друг, надо же нарушать правила ради тех, кто тебе близок?

— Несомненно. А я тебе близка? Сможешь ради меня нарушить правило? — заговорщицки спросила я.

А у самой аж сердце заколотилось, когда осознала, что и кому собираюсь сказать... предложить... Мамочки! Лучше бы Зенон сейчас обратил все в шутку! Но нет, не с моим везением.

— Какое правило мне нарушить?

— Не спрашивай у меня больше никаких разрешений, хорошо? Если хочешь — целуй, считай мое нынешнее разрешение бессрочным.

Зенон мигом отложил бумаги и приблизился ко мне. Да уж, это был день полета важных бумаг, нарушения правил, крепких объятий и сладких поцелуев.

Глава 33

Избранницей Эргерцога оказалась невысокая рыжая девушка, которой дали имя Аниэль. Она, как и я, была дарованной, но попала в Найруфер полугодом ранее. Мне ее не представили, я как заправский детектив вычислила сама. Ну, как вычислила? Совершенно случайно считала чужие эмоции и все поняла.

Эрцгерцог обычно весьма дружелюбен и доброжелателен, лишь некоторые метаморфы и представители других рас сталкиваются с холодным обращением. Потому я обратила внимание, когда услышала достаточно жесткие и неприятные фразы. Я сначала даже не поверила, что это так Эрцгерцог говорит, решила, что ошиблась. Невольно остановилась и врезалась в идущего впереди Зенона. И едва не взвыла как самый настоящий волк: у кое-кого спина не спина, а камень!

— Элейн? — Зенон тут же обернулся ко мне. — Ты в порядке? Ты как так? Чего остановилась?

Не обратив внимание на боль от удара, я снова посмотрела на парочку впереди нас с Зеноном, а потом заметила, что вопреки неприглядному разговору, они буквально светятся, когда смотрят друг на другом. И, разумеется, как самая настоящая блондинка из анекдотов, ляпнула:

— Это и есть избранница Эрцгерцога? Красивая.

Эрцгерцог вместе с рыжей Аниэль уставились на меня как седьмое чудо света, а Зенон лишь тяжело вздохнул:

— Лучше пойдемте в мой кабинет. Там все расскажу и поясню.

Все, абсолютно все важные вопросы решались именно в кабинете Зенона. И этот не стал исключением. Тяжелее всех пришлось Зенону: ему нужно было не только правильно рассказать о моем даре, но и объяснить в присутствии избранницы герцога, откуда я о ней знаю. Не мог же Зенон сказать, что Эльб просил подобрать компаньонку-подружку своей невесте! Впервые я столкнулась с тем, насколько красноречивым может быть Зенон, когда есть вдохновение. Тем количеством лапши, которое он навешал на Эрцгерцога с его рыжей спутницей, можно было накормить все население Земли, не побоюсь этого сравнения! С Эльбом это не сработало, а вот с Аниэль — вполне. Она отключилась и стеклянными глазами смотрела в стену, пока я не догадалась открыть свой шкафчик (Зенон сказал, что у меня тоже должны быть место, раз уж его рабочий кабинет стал нашим) и достать набор экзотических сладостей, притащенных мне Райне (за что ему еще раз спасибо). И пока мужчины занимались словоблудием, мы с Аниэль переключились чай с какими-то непонятными кружочками, политыми, опять же, чем-то мне неизвестным. Зато вкусно.

— Может, оставим их здесь? — заговорщицки прошептала я.

Зенон с Эльбом уже давно перешли с вопроса, откуда я все узнала, к обсуждению чего-то слишком политического и заумного.

Аниэль, которая, как мне показалось, была совсем неробкого десятка, вопросительно посмотрела на Эрцгерцога. Тот посмотрел на Зенона. Зенон кивнул, кивнул Эрцгерцог. А я мысленно похихикала с этой эстафеты, убрала остатки сладостей на место и пошла показывать Аниэль свою комнату.

Аниэль мне чисто по-человечески понравилась. Кстати, она тоже была человеком, что меня поразило. Я была уверена, что люди бывают только на Земле.

— Людей очень много. Мы не самая распространенная раса, например, тех же оборотней гораздо больше по статистике, которую составляют метаморфы. Но не такая уж и редкая, , — ответила Аниэль с улыбкой.

Она вообще была очень улыбчивой. Такой солнечной, яркой, открытой, но в то же время ненавязчивой и в меру скромной. С ней было приятно общаться. И познавательно. В своем мире Аниэль была профессором, занималась изучением разных народов, забытых цивилизаций. И безмерно любила свою работу, отдавая ей всю себя.

— Потрясающе! — искренне восхитилась я.

Почему-то те люди, которые искренне преданы своему делу вызывали восторг.

— Ничего потрясающего. То, чем я занималась, было бесполезным для общества. Потому я не только мало зарабатывала, но была еще и признана бесполезным членом общества.

Да уж, меня очень удивило, что Аниэль не скрывала свою историю. Очень печальную, я бы сказала — в чем-то трагичную. Но она говорила о ней с легкой улыбкой, будто ее прошлая жизнь ничего не значила, несмотря на ужасную боль, которую испытала. Впервые я порадовалась, что Зенон научил меня «экранироваться» от сильных чувств, иначе пришлось бы плохо.

Аниэль жила в мире, который разделили на три зоны: верхнюю, где жили «полезные» члены общества, среднюю, где жили «небесполезные», и нижнюю, куда отправляли тех, кого признали «бесполезными». Когда ты получал статус «бесполезного», то охранники провожали тебя к лифтам, которые спускались вниз. Мало еды, спертый воздух, дефицит чистой воды — все это порождало болезни на нижнем уровне и неизбежно вело к смерти. Аниэль попала в Найруфер как раз в тот момент, когда спускалась на нижние этажи своего мира. Лифт сорвался, а она переместилась.