Космическая шкатулка Ирис - Лариса Кольцова
– Да какая к чёрту лысому взвесь! – разозлился Радослав. Ему не нравилось, что Кук ради капризной девочки Ландыш и его вовлекает в развлекательные игры. Лично ему ничуть не хотелось её развлекать. Лично ему она казалась абсолютно лишней, где они ни будут. На Паралее, на непонятном дубликате Земли. Её присутствие казалось не только лишённым смысла, но опускающим их всех в какую-то пошлую несерьёзность всего происходящего. Кто она им всем? Если Куку только и нужна.
– У тебя такое неприязненное лицо, Радослав, – обратилась к нему Ландыш. – За что ты на меня злишься?
– Почему на тебя? – он обернулся к ней и обнаружил, что она несколько порозовела и похорошела. Войдя сразу, он на неё не обратил внимания, воспринимая по инерции заплаканной и кисло-бледной, как было все те дни в земном времяисчислении, что они тут пребывали. – Ты молодец, – сказал он неожиданно, – взяла себя, наконец, в руки. Ты отлично выглядишь. Даже лучше, чем у своей маменьки в её колыбели «Бусинка». Вот теперь я вижу, что ты взрослая девочка и вовсе не дурочка, как думает Кук.
– А что Кук? – отозвался Кук, поглощающий ванильный сливочный десерт огромной ложкой, какой обычно едят щи-борщи. – Я её за дурочку никогда не держал. Просто она была несколько разбалансирована из-за таких вот перетрясок, перегрузок. Да и расставание с матерью, чего же ты и хочешь? Я вовсе не держу мою дочку Ландыш за некий обременительный груз на своём корабле. Она будет нужна. Тебе, по крайней мере, уж точно.
Радослав не стал комментировать его заявление. А Кук встал и, уже уходя, дал им напутствие как бы доброго дедушки малым детям, – Поворкуйте тут, но ведите себя хорошо.
– Радослав, ты заметил, какие странные десантники у Кука? Не разговаривают, не глядят, и даже похожие все. Я одному улыбнулась, а он не заметил. Представляешь?
– А тебе хотелось, чтобы заметил и ответил?
– Да. Я же девушка. И разве я настолько непривлекательная?
– Очень привлекательная, – ответил он, нацеливаясь уйти вслед за Куком. Но она и не собиралась от него отлипать.
– Смотри, Радослав, – и она протянула ему руку, на пальце которой сияло кольцо Ксении с розоватым мерцающим камнем. То самое кольцо, которое он когда-то подарил Нэе. То самое, которое Ксения нашла после ухода Нэи и присвоила. Но не то, что похитила его мать у Ксении. Мать стащила кольцо Хагора с синим камнем. А у Ксении было другое, с многоцветным алмазом, принадлежавшее Нэе при её жизни. До времени оно оставалось во владении земной жены Ксении. Пока он не подложил незаметно, придя в их общий дом уже после своей мнимой гибели, когда она спала, такую же по виду, но подделку.
И матери подменил кольцо Хагора на безделицу. Так и осталось неизвестным, поняли ли они, мать и Ксения, что кольца не те самые. Спросить ни у той, ни и у другой уже нельзя. Но не могли ни понять, видя, как умерло привычное и живое сияние инопланетного чуда, сменившись стеклянным и прозрачным блеском изделия бездушного, пустяшного, хотя и недешёвого.
Кристалл сиял всё ярче по мере того, как он вглядывался в него, не веря своим глазам. – Ты украла у меня? Была в моём отсеке в моё отсутствие и шарила там? – изумился он настолько сильно, что и гнева не возникло.
– Я только покрасуюсь в нём, – ответила она невинно как ребёнок, взявший чужое. Вины не было, но страх наказания возник. Она ширила глаза, гипнотизируя его на то, чтобы он дал своё разрешение и простил за воровство. Ну, не удержалась деточка набалованная, одинокая, маленькая совсем. – Я потом отдам тебе. Мне тут скучно. Тебе жалко для меня какую-то пустяковую драгоценность? Кольцо ведь женское. Пусть оно будет вроде обручального. Я же тебя выбрала. Я и Куку о том сказала. Он не рассердился. Ты заметил, как он подобрел?
И тотчас же розоватое сияние одело бледную немочь Ландыш пышной красочностью бутона расцветающей розы. Алые губы Нэи улыбались ему навстречу из внезапно омрачённой его души. Но и сам искусственный голубовато-сиреневый цвет вокруг померк, и он не мог уже видеть подлинных губ самой Ландыш, ответно тянувшейся к нему, как к утреннему солнышку из сырого затенённого уголка леса.
– Милый, – прошептала она, и её близкое дыхание окутало отрадным томлением. Он встал и пошёл по направлению к своему отсеку для отдыха. Она направилась следом. Захлопнулась панель, и он погасил освещение. Видеть её было уже не важно. Он осязал маленькую грудь Ландыш как неземное упругое роскошество девушки из Паралеи. А та уже зримо высвечивалась из самой Ландыш как из прозрачной амфоры, в которую налили светящуюся субстанцию, превратив банальную вещицу в экзотический светильник. Ландыш, не видя, а только осязая его нешуточно твёрдое устремление, шептала, – Я никогда не смогу принять… чтобы этот ужас пронзил моё тело…– и, переча своим же устам, шла навстречу. Обнимала со всей своей созревшей готовностью двадцатилетней девушки, долго ожидающей именно этого…
Дефлорация произошла почти быстро, как прокол раскалённым штырём предельно натянутой шёлковой мембраны. Она протяжно закричала. Боль не позволила ей испытать с ним совместно острое наслаждение, и оно досталось ему одному. А счастье всё равно было обоюдным. Она не только покорно всему подчинилась, она к тому и стремилась.
Серьёзное намерение завладеть им лишь скрывалось её лепетом недоразвитой дурочки, когда мать следила за ней, сковывала и не давала свободы. О своём прежнем увлечении необычным Куком она забыла сразу же, как только Радослав возник в звездолёте матери, и лишь притворно опустила ресницы, состроив утомлённую рожицу полнейшего безразличия. Мать была как та самая метла, что норовила вымести из неё недетские желания и наподдать за слишком откровенный взгляд. А теперь матери рядом нет. Она упивалась своей взрослой свободой, ощутив себя желанной женщиной во власти желанного мужчины.
Лёгонькая, она так знакомо и устало легла на его грудь. Как всегда любила делать и на Паралее… – Мне пора уходить. Столько работы, уйма шитья… – и вдруг Ландыш резко очнулась, – Что я такое сказала? Какого шитья? Я и шить-то не умею.
И он резко очнулся. Какая Паралея? Когда и было, а Ландыш сроду там не была и не имела ни малейшего сходства с той, кого и воскресила вдруг вопреки всем законам наличного Мирозданья. Но каковы эти закономерности Вселенной во всей их неохватной совокупности, все её качества и разнокачественности там, куда
