Стелла - Чарльз Гэвис
Наконец он заговорил так внезапно, что Стелла, которая была погружена в свои размышления о нем, виновато вздрогнула:
– Мне было интересно, – сказал он, – как мистер Этеридж воспримет перемену, которую ваше присутствие должно произвести в коттедже.
Стелла удивленно подняла глаза, потом улыбнулась.
– Он переносит это с достойным восхищения смирением, – сказала она с тем кротким лукавством, которое так забавляло ее дядю.
Лорд Лейчестер посмотрел на нее сверху вниз.
– Это упрек за самонадеянность моего замечания? – сказал он.
– Нет, – сказала Стелла.
– Я не хотел быть самонадеянным. Ваш дядя прожил всю свою жизнь в одиночестве, жизнь одиночки, отшельника; внезапно в эту жизнь входит молодая и красивая девушка, полная духа молодости и ее стремлений. Все должно сильно измениться.
– Как я уже сказала, – говорит Стелла, – он переносит это с благочестивой стойкостью. – Затем она добавила, понизив голос, – он очень добр ко мне.
– Иначе и быть не могло, – последовал тихий ответ. – Я имею в виду, что он не мог быть ничем иным, как добрым, нежным и любящим с любым живым существом. Я знаю его с тех пор, как был мальчиком, – добавил он. – Он всегда был одним и тем же, всегда жил жизнью мечты. Интересно, воспринимает ли он вас как сон?
–Тогда очень основательный и ответственный, – сказала Стелла со своим тихим смешком. – Тот, который длится весь день.
Он посмотрел на нее тем странным пристальным взглядом, который, как она поняла, она не могла встретить.
– А вы? – спросил он.
– Я? – спросила Стелла, хотя знала, что он имел в виду.
Он кивнул.
– Как вам нравятся перемены? Эта тихая, спокойная жизнь в долине Темзы. Вы уже устали от этого? Будете ли вы тосковать по всем тем радостям, которые у вас остались?
Стелла посмотрела на него, его глаза все еще были прикованы к ней.
– Я не оставила никаких радостей, – сказала она. – Я покинула голую и ужасную школу, которая была так же непохожа на дом, как пустыня Сахара не похожа на этот прекрасный луг. Как я себя чувствую? Как будто я была перенесена в рай, как будто я, которая начинала думать, что я одна в мире, в котором мне нечего делать, нашла кого-то, кого можно любить…
Она замолчала, и он, взглянув на черный пояс ее белого платья, сказал самым нежным, самым смиренным голосом:
– Прошу прощения. Вы простите меня? Я не знал…
И его голос сорвался.
Стелла посмотрела на него с улыбкой, сияющей сквозь непролитые слезы.
– Что вы … почему вы должны были знать? Да, я была совершенно одинока в этом мире. Мой отец умер год назад.
– Простите меня, – пробормотал он и положил свою тяжелую руку на ее плечо. – Я умоляю вас простить меня. Это было жестоко и бездумно.
– Нет, – сказала Стелла. – Откуда вам знать?
– Если бы я был чем-то лучше, чем бездумное животное, я мог бы догадаться.
Последовала минутная пауза, затем Стелла заговорила:
– Да, это рай. Я понятия не имела, что Англия такая, они называли ее страной туманов.
– Вы не видели Лондон ноябрьским вечером, – сказал он со смехом. – Большинство иностранцев приезжают в Англию и останавливаются в каком-нибудь отеле в Вест—Энде, и судят обо всей стране по лондонскому образцу, очень немногие приезжают даже так далеко, как это. Вы не были в Лондоне?
– Я миновала его, – сказала Стелла, – вот и все. Но я много слышала о нем прошлой ночью, – добавила она с улыбкой.
– Да! – сказал он с большим интересом. – Прошлой ночью?
– Да, у миссис Гамильтон. Она была достаточно любезна, чтобы пригласить меня на вечернюю вечеринку, и один из гостей приложил немало усилий, чтобы произвести на меня впечатление важностью и великолепием Лондона.
Он посмотрел на нее.
– Могу я спросить, кто это была? – сказал он.
– Это была не она, а джентльмен. Это был мистер Адельстоун.
Лорд Лейчестер на мгновение задумался.
– Адельстоун. Адельстоун. Я его не знаю.
Прежде чем она успела осознать это, возражение сорвалось с ее губ.
– Он знает вас.
Он посмотрел на нее с задумчивой улыбкой.
– А он знает? Я его не помню. Подождите, да, разве он не родственник мистера Филдинга?
– Его племянник, – сказала Стелла и, почувствовав на себе взгляд темных проницательных глаз, слегка покраснела. Это раздражало ее, и она изо всех сил старалась подавить это, но румянец появился, и он это увидел.
– Теперь я его вспомнил, – сказал он, – высокий, худой смуглый мужчина. Адвокат, я полагаю. Да, я его помню. И он рассказал вам о Лондоне?
– Да, – сказала Стелла, и, когда она вспомнила разговор несколько часов назад, ее румянец стал еще гуще. – Он очень забавный и хорошо информированный, и он самым добрым образом сжалился над моим невежеством. Я была очень благодарна.
В ее тоне было что-то такое, что заставило его вопросительно взглянуть на нее.
– Я думаю, – сказал он, – что вашу благодарность легко заслужить.
– О нет, – возразила она, – я самое неблагодарное из существ. Разве это не дядя там сидит? – добавила она быстро, чтобы сменить тему.
Он поднял глаза.
– Да, он усердно работает. Я не думал, что мне удастся уговорить его. Это имя моей сестры сработало волшебным заклинанием.
– Он любит вашу сестру, – задумчиво сказала Стелла.
В одно мгновение его глаза остановились на ней.
– Он говорил о ней? – сказал он.
Стелла могла бы откусить себе язык за эту оговорку.
– Да, – сказала она. – Он … он рассказал мне о ней … Я спросила его, чей это дом на холмах.
– Вы имеете в виду Зал? – сказал он, указывая хлыстом.
– Да, и он сказал мне. По тому, как он говорил о вашей сестре, я поняла, что она ему нравится. Ее зовут Лилиан, не так ли?
– Да, – сказал он, -Лилиан, – и имя сорвалось с его губ с мягкой нежностью. – Я думаю, что каждый, кто ее знает, любит ее. Эта картина для нее.
Стелла взглянула ему в лицо; ничего менее властного в этот момент невозможно было бы себе представить.
– Леди Лилиан любит картины? – спросила она.
– Да, – сказал он, – она предана искусству во всех его формах. Да, этот маленький набросок доставит ей больше удовольствия, чем … чем … я едва знаю, что сказать. Что больше всего нравится женщинам?
Стелла рассмеялась.
– Бриллианты, не так ли?
– Они вам нравятся? – спросил он. – Я думаю, что нет.
– Почему нет? – возразила она. – Почему у меня не должно быть атрибутов моего пола? Да, я обожаю бриллианты. Я люблю
