Кресли Коул - Неприкасаемая
Влажная кровать с водяным матрасом была наполнена морской водой, температура замерзания которой начиналась ниже 0°С. Над ванной располагался генератор льда, а за ним – контейнеры с горькой солью. Время от времени Дани необходимо было добавлять в воду соль, чтобы она не смогла её заморозить.
Её морозостойким компьютером был ноутбук с магниевым корпусом и герметизированной клавиатурой.
Да, она приспособилась. И чувствовала своего рода защищённость, живя в таком мягком климате. Я думала, что здесь Зигмунд не найдёт меня. Это, наверное, было последнее место, где айсирийцы искали бы её.
Вчерашнее нападение стало ещё одной причиной бегства Дани. Если бы она рассказала об айсирийцах сёстрам, те бы настаивали, чтобы она осталась – и после сражались бы. Но Валькириям не нужен ещё один враг в лице Айсирии.
Вряд ли кому-то нужен непобедимый противник.
Когда Дани было семь, её мать, Свана, направилась в Айсгард, Айсирийский замок, чтобы вернуть себе корону, забрав её у жестокого Зигмунда. Воспоминания Дани о той поездке были расплывчатыми, но она запомнила, как мать сказала: «Если я не вернусь, ты должна пообещать мне, милая, что никогда не последуешь за мной. Никогда, ни за что не приближайся к Айсгарду». Она заставила Дани поклясться.
Свана так и не вернулась. Прежде чем она смогла добраться до замка, Зигмунд убил её – мать, отказавшуюся от вечного покоя и жизни с маленькой дочкой в небесных чертогах Валгаллы(рай, куда попадают воины, погибшие в битве; у древних германцев и скандинавов – прим. Пер.).
Когда Дани выросла и тоже решилась покинуть Валгаллу, Зигмунд отправил наёмных убийц, чтобы предотвратить любые попытки захватить его власть. Как будто ей нужна была эта власть.
В течение многих столетий она не раз думала о том, чтобы нарушить данную матери клятву, собрать сестёр и атаковать Зигмунда, и тем самым освободиться от постоянных преследований. Но даже если бы Валькирии нашли Айсгард – поговаривали, что он спрятан за полярным кругом под куполом льда, – и напали на замок, их бы полностью уничтожили.
Зигмунд был отлично защищён от Валькирий: сам о том не подозревая, в качестве обороны он использовал их самую большую слабость.
Бриллианты. Свана говорила, что ими усыпаны стены и периметр ограждения. Хотя Дани была к ним невосприимчива, большинство Валькирий попадали под действие гипнотической силы камней.
Вздохнув, она поднялась. Нужно упаковать вещи и найти Никс, чтобы задать полусумасшедшей прорицательнице три вопроса:
- Что делать с Мист?
- Что именно должны были починить вчера ночью?
- И куда Дани следует убежать, прежде чем нагрянет ещё один отряд Айсирийцев?
Дани могла выбирать из одиннадцати ковенов Валькирий, разбросанных по всему миру.
Её всегда привлекала географическая широта, на которой располагался ковен в Сиэтле. А также ковен в Новой Зеландии. Можно было бы на время зависнуть там.
Вот только Дани не хотелось покидать свой ковен. Валькирии бывали в других ковенах, но всегда возвращались в свой, предпочитая прямых родственников дальним.
Плюс новоорлеанские Валькирии любили подшутить над остальными, что никоим образом не облегчало переселение Дани.
Она представила разговор с Валькирией из Сиэтла: «Я не имею никакого отношения к тому, что вас записали в ряды фермеров по разведению эму. И мне очень жаль, что двадцать птиц оказались в бассейне вашего дома, напугав домовых. Поговорите лучше с Никс».
Сегодня вечером хитрая прорицательница, наверное, будет во Французском квартале. Поэтому Дани вновь придётся бродить по Бурбон-стрит. Единственным утешением станет то, что ей не придётся бегать от Мёрдока.
Он и его брат прибыли в Новый Орлеан только, чтобы найти Мист. Так что - скатертью дорога.
Чёрт, почему ей так важно, увидится она с ним или нет?
Потому что он спас тебе жизнь и не один раз удивил тебя. И потому, что она наслаждалась им, ей понравилось то, чем они занимались. Впервые в жизни она испытала оргазм с кем-то ещё. Она возбудилась, просто вспомнив о том, что он делал ночью. Обнажённый, он лежал рядом с ней, его могучая грудь вздымалась, и он стонал, пока кончал.
А сейчас он был свободен и мог использовать свои чувственные губы, чтобы целовать других женщин, мог использовать своё великолепное тело, чтобы удовлетворять других. Она вспомнила его клыки – придя в ярость, он обнажил их.
Прекрати думать о нём, твёрдо приказала она себе, а затем подошла к окну, чтобы очистить его от слоя инея. Её взгляд остановился на прожжённом молнией дереве во дворе, и её вдруг охватила странная меланхолия. Я не хочу уезжать.
Дани наблюдала за своим отражением в стекле. Она была истощена – об этом говорил красноватый, вместо обычного синего, оттенок на губах и под глазами. Лицо казалось измученным.
Она выглядела несчастной. Наверное, это ещё одна причина, по которой вампир не пожелал продолжить отношения. Во всяком случае это лучше, чем быть укушенной или убитой.
Она смотрела на свою бледную ледяную кожу. К которой невозможно прикоснуться. Невозможно прикоснуться, не причинив боли. Она застряла в этом теле, застряла в этой жизни.
Большинство сводных сестёр были очень независимыми – многие являлись легендарными воительницами или лучшими представительницами стиля «поматросил и бросил». Дани была... всего лишь Дани. Она признавала, что безумно хочет собственного мужчину, может быть, чтобы создать с ним семью. Мужчину, который всегда удержит её в своих руках и не даст сбежать.
Я - Валькирия, которая больше всего на свете желает, чтобы её обнимали – и та, до которой нельзя даже дотронуться. От этой мысли у неё задрожали губы. Лучше бы ничего этого не случалось, раз я так быстро всё потеряла.
Она уронила голову на руки и зарыдала; катившиеся слезинки замерзали, отчего Дани невыносимо захотелось закричать.
Глава 13
Этой ночью Мёрдок был готов убить своего короля.
Он присягнул на верность Кристофу и ордену Обуздавших жажду, но прежде всего он был предан Николаю.
Как только Лукьян ушёл, Мёрдок быстро сунул записку Даниэлы в карман и взял меч. Он бы убил Кристофа в один миг, окажись брат в опасности.
Когда он переместился в главный зал Блэкмаунта, Кристоф чётко проговорил:
- Садись, Мёрдок.
Кристоф расположился во главе потрёпанного стола, слева и справа от него сидели четыре соотечественника Кристофа из России - самые старейшие Обуздавшие жажду, из первых обращённых.
