Крокодильчик в перьях - Ива Лебедева
― Один в поле не воин. Водным ящерам достаточно потерять одного-двух более-менее сильных бойцов и те же василиски их просто пережуют и выплюнут. ― Геккон покосился на соседнюю постель и по его лицу было очень явно видно, как парню хочется посоветовать моей соседке и дальше изображать спящую. Но благоразумие победило. ― К тому же я более чем уверен, что главы кланов знают, кто на нас напал. Просто молчат об этом. И то, что старшая леди Энго решила начать переговоры именно сейчас, о многом намекает.
― Тебе-то что? ― снова не выдержала гиена и окончательно перестала притворяться спящей. ― Судя по всему, ты не влюблен. Ваш клан никто не тронет в любом случае, хоть водные будут сверху, хоть василиски. Чего так волнуешься?
― Она моя невеста, ― неожиданно зло развернулся к соседке геккон. Золото в его черных глазах расплавилось и потекло. ― Никто не смеет посягать на то, что принадлежит мне!
― Ого!
― Однако…
Дейлен Албаази
― Гекконы хорошо лазают по стенам, окна надо закрывать в первую очередь, ― хмыкнул манул.
― Я знаю. Мне нужен был прецедент. Завтра потащу к ректору уже за злостное нарушение правил в практически военное время. Может, выгонят. Хотя, конечно, это лишь мечты. ― Я выглянул еще раз, так, чтобы ползучий гаденыш меня не заметил, и чуть скривил губы.
Упорная мелочь. «Она моя», смотри на него.
Мне самому эта курица сто лет не нужна. Но! Чтобы вот так взять и уступить даже не первачку, а какому-то дошколенку?
Надо проучить наглого геккона раз и навсегда.
― Ты не забыл, что тебе приказано? ― напомнил вдруг Тайгри. ― Глава выразился ясно: должно привлечь геккона на свою сторону, а через него и весь их клан. Насколько я понял, через этих бесхвостых маленьких слизней будут влиять на остальных мелких союзников водных.
― Да пошел он… ― Я чуть было не сорвался, но тут же успокоил себя несколькими глубокими вдохами и выдохами, гася огненный темперамент. ― Почему снова я-то? Почему ни один взрослый не соизволит поднять свой зад с бархатного стула и не пойдет налаживать отношения? Того трахни, с тем подружись, этого поимей и в хвост и в гриву…
― Вот именно. ― Тайгри накинул мне на плечи одеяло.
Не то чтобы я замерз, стоя у окна в одном белье — спать собирался! — но было приятно укутаться.
А манул тем временем вернулся в свою кровать и продолжил:
― Пошли спать. И я все же советую тебе сделать вид, что ты не заметил нарушения. Или заметил, но не собираешься доносить. Сразу, во всяком случае. Лучше дай понять Дон Зульбефару, что теперь он твой должник. Заодно это еще и покажет, что в курице ты не сильно заинтересован.
― Да кто вообще в ней заинтересован? Это старейшины заинтересованы, ― буркнул я настолько тихо и неуверенно, что даже манул не услышал. Потому что…
Нет, я ее не хочу и чувств к ней как самец не испытываю. Гниль все побери, я не любитель детей. Но… ничего не понимаю. Одна мысль о том, что маленький наглец лазил в окно ее спальни, вызывает во мне огненную вспышку ярости. Вообще мне не свойственную. В смысле, я, конечно, знаю за собой эту черту — вспыхивать от злости. Но я умею себя контролировать не только внешне. Этим я и отличаюсь в лучшую сторону от остального молодняка огненных василисков. Я владею своими чувствами, а не они мною.
За исключением одной пушистой микроскопической пакости.
Побурчав про себя еще немного и перебрав в голове с десяток нелестных эпитетов в адрес курицы, я все же улегся в кровать и, вопреки собственным ожиданиям, почти сразу уснул.
А утром решил, что Тайгри прав. Ловить геккона за хвост прямым хватом — гнилая затея. Он отбросит свой никчемный куцый отросток и поскачет отращивать новый, а я останусь с липкой гадостью в руках и без каких-то правильных результатов. Еще и от старейшины прилетит.
Нет, я буду умнее. Если василискам нужны гекконы — они их получат. Если у меня должна быть ручная курица — пусть готовится кудахтать по команде и клевать зерно с моей ладони.
Приняв такое решение, я первым делом по выходе из комнаты направился к двери Дон Зульбефара и снял запирающую печать. А потом вежливо постучался.
― Чего тебе? ― Мелкий паршивец выглядел заспанным и недовольным. И наглым!
― Пора на занятия, друг мой. ― Я любезно улыбнулся прямо в вытаращенные черные глаза. ― Как ваш куратор, я обязан проследить за самыми слабыми и проблемными из своих подопечных. Одевайся, пожалуйста, быстрее, мы идем на завтрак.
― Мы?!
― Я собираюсь также забрать из общежития и сопроводить в столовую, а потом и на занятия еще одну студентку. Ты догадываешься какую? Молодец. Если не хочешь, чтобы мы с ней ушли одни, поторопись. Чуть позже к вам присоединятся воробей и тушканчик с подготовительных. Если их не заберут домой, конечно.
Геккон открыл рот. Закрыл. Моргнул. И выдал чуть слышным шепотом такую забористую матерную тираду, что я поневоле заслушался.
― Ты что-то сказал, друг мой?
― Нет. Сейчас, ― хмуро отозвался поганец и скрылся в комнате.
А через полминуты уже выскочил в коридор, одетый, умытый и даже почти причесанный. Я бы позлорадствовал, глядя на его мокрую и взъерошенную шевелюру, если бы этот хитрый мерзавец не выглядел так, что спотыкались все встречные девицы. Кажется, они с большим трудом удерживались от того, чтобы не схватить геккона и не заняться его прической лично. Бр-р-р… и ни капли магии.
Как он это делает, гаденыш?! Нет, не так. Как вообще мужчина может так унижаться, превращая себя в предмет умиления и сочувствия? Это уже не мужчина, это просто бесполезная кукла!
― Ах, к-какая прелесть! ― при виде него предсказуемо кудахтнула курица, которую я все же успел перехватить в дверях ее комнаты. ― Алана, посмотри, к-кто пришел! Мальчики!
Кха… погодите-ка. Это она не только про геккона сказала «прелесть»?! Но и про меня?! Сравнила меня вот с этим?! Нет, даже не сравнила — приравняла!
Тем временем из-за плеча цыпленка выглянула гиена и расплылась в такой плотоядной ухмылке, что даже мне стало не по себе. А вот геккон ни капли не стушевался. Быстро чмокнул курицу в щеку(!!!), а потом привстал на цыпочки и одарил
