Мой парень – волк - Вероника Колесникова
В конце сентября мне исполнилось девятнадцать, а неделей позже Паша явил свое истинное, отвратительное обличье во всей красе, после чего благополучно умер. Для меня.
В университете отмечался традиционный день первокурсника, и несколько желающих факультетов, в том числе автомеханический и филологический, выехали на базу.
Стояла чудная сентябрьская погода, осеннее солнышко припекало совершенно по-летнему, все кругом были дружелюбно настроены, чему способствовало большое количество еды и выпивки.
Все время испытаний для первокурсников, в котором мы с Верочкой были задействованы в числе организаторов, я выискивала глазами Пашу, решив признаться ему в своем нежно перенесенном через год учебы чувстве, но того все не было.
И когда на поляне он наконец появился вместе с отставшей группой, сердце мое глухо бухнуло — и остановилось. Я смотрела на черноволосого красавца, не в силах отвести глаз, а потом поймала его ответный взгляд — и расцвела как майская роза.
В глазах Паши читались удивление и восхищение, и именно я была их причиной! Он увидел, какая я стала красавица. Он понял, как был слеп раньше! Он восхищенно и радостно сдавался на милость королевы.
Обуреваемая такими мыслями, я улыбаясь, как принцесса своему нареченному принцу из сказки, шествовала к Паше сквозь толпу галдящих и смеющихся студентов и преподавателей. А он протянул руку и небрежно кивнул, продолжая с восхищением пялиться куда-то мне за спину.
— Привет, малявка. Давно тебя не видел. Выросла, молодец. И прыщи прошли.
Мне показалось, что прямо с полянки для студенческой гулянки я резко переместилась в Северный Ледовитый океан. Прямо в чем мать родила. Пытаясь дышать, а проще говоря, ловя ртом воздух, попыталась поздороваться, или хоть что-то сделать, но горло мое сдавило обручами, а на язык положили могильную плиту. Не удалось произнести ни слова, только нечленораздельное мычание.
Но мои потуги остались без внимания его величества. Все внимание Паши перешло к новенькой — высокой темноволосой девушке с карими хитрыми глазами и алым ртом вампирши. На мой взгляд, слишком костистой и огромной девчонке.
— Натали, привет! Как я рад тебя видеть среди студенток нашей альма-матер!
— Берегись, Пашенька, не упоминай других в разговоре со мной! Я, знаешь ли, немного собственница!
Мне показалось, или вокруг все завоняло каким-то зверем? Похотливым, дурацким зверем!
— Это очень интересно! Потому что я знаю одного человека, который очень бы хотел остаться с тобой наедине…
Новенькая вонючка улыбнулась и обвила руками шею Пашки-какашки, а потом они поцеловались так, что даже слепоглухонемой идиот догадался бы, что эти двое — любовники.
Вся в слезах, я убежала к речке.
К сожалению, сия пучина не поглотила меня, оказавшись мелководьем. Я шла и шла минут пятнадцать по реке, а воды мне все было по колено. Спустя двадцать минут похода по тине в кроссовках стало невыносимо уже не только от того, что мальчик, которого я люблю, совсем не оценил красоты моей писаной, но и от того, что утопиться в этой речушке совершенно невозможно. Только если какой-нибудь карлице ростом с метр с кепкой, с моим же честным метр семьдесят это было совершенно нереально.
Стало только холодно. И тогда неудавшейся самоубийцей было решено вернуться на берег и согреться. Хоть чем. Дорога до берега заняла еще ужасающе огромное количество времени и когда я добралась в сумерках до суши, у меня уже зуб на зуб не попадал.
Лишь запасные вещи одногруппниц спасли меня в тот день от заслуженного воспаления легких.
Переодевшись в сухое, я вдруг решила, что мне нужен второй шанс. Прямо-таки необходимо поговорить с Пашей словами, и перестать ходить вокруг да около, посылая ему невербальные сигналы своей безответной любви. А может даже, показать одним способом, что я очень даже похожа на тех девушек, что толпятся возле него в постоянном окружении, но с одним немаловажным отличием- подарив свою невинность.
За таким размышлением я обошла почти весь лес, спугнув в кустах огромное количество уединившихся парочек, но найдя, наконец, источник своего несостоявшегося самоубийства.
Прямо на меня выбегала из кустов довольная, какая-то раскрасневшаяся и практически полураздетая Натали. Только на губах ее была размазана до подбородка красная помада, и в сумерках, навалившихся на лес за время моих поисков, мне показалось, будто помада эта стекает каплями прямо на грудь в расстегнутой кофте.
Увидев меня, Натали странновато блеснула глазюками (может, линзы какие фосфорицирующие), ухмыльнулась, вытерла подбородок, размазав свою странную алую жидкую помаду еще хуже и шикнула на меня.
— Кыш, малявка!
— Да пошла ты, коза драная! Паааша!!! Ты гдеее??
Засмеявшись, эта болезная умом убежала, а я ринулась в кусты, откуда и появилась эта выскочка.
Пашу я нашла сидящим на поваленном дереве в каком-то остеклененном состоянии.
"Напился" — решила я. Ну как оставить свою любовь в таком состоянии, причем не обычном для него?
Я подошла ближе, села рядом и привлекла его головушку к себе, пользуясь его слабостью.
— Пашенька, я…
— Кто эт-та… Бож-же, Ленка. Что ты тут делаешь, мелкая…
— Пашенька, я люблю тебя!
— О, вот это уж глуп…сти… Нет никакой любви, п…нимаешь? Одна… голая физиология!
Тут я почувствовала, как в животе стало горячо, а соски под бомбером нестерпимо заболели от напряжения. Я вспомнила его поцелуй с Натали на поляне и, не сомневаясь и минуты, сунула его холодную руку в вырез свитера. Ладонь Павлика заскользила по коже, пальцы непроизвольно обхватили нежный сосок, и меня выгнуло в сладкой судороге удовольствия, пронзительного, как боль.
— Паааш…
— У тебя такая нежная грудь, девочка…
В следующий момент все закончилось. Остекленевший Пашка исчез, на его месте появился смерч, вихрь, ураган. Он резко открыл глаза, которые тоже почему-то засветились в опускающейся на лес тьме, схватил меня за плечи, а потом вихрь, смерч и ураган начал трясти меня, словно тряпичную куклу, из стороны в сторону. При этом Пашка изрыгал проклятия и яростные сентенции, от которых не хотелось жить. Иначе говоря, матерился на чем свет стоит.
— Вы все шлюхи! И ты туда же! — кричал он на весь лес и тащил меня на студенческую поляну.
Я размазывала слезы и сопли
