Единственная для Демона (СИ) - "Vi Francess"

— А если бы захотел, ты бы смог его отпустить?

— Я бы не захотел, — устало и как-то нервно откинулся на спинку кресла. — Почему люди винят в своих грехах всех, кроме себя? Он убил своего друга, но думает, что кто-то этому поспособствовал. Безусловно, так думать легче, чем принять свою мерзкую сущность, готовую на всё ради желаемого. Им всегда даётся выбор. Они должны решить и сделать его.

— Он теперь в твоей власти? Такой же как Виктор и…

Иштар тихо рассмеялся, откинув голову назад.

— Не путай мою драгоценную свиту со сбродом гнилых душ.

— А что на счёт меня? — опасливо, почти оседая, спросила я.

Его лицо ожесточилось, со всей серьёзностью Иштар посмотрел на меня. Брови сдвинулись, скулы заметно очертились, губы вытянулись в тонкую полоску, а челюсть, казалось, скрежетала от того как сильно он её сжимал. Руки, до этого спокойно лежащие на столе, вдруг напряглись, заставляя бушевать кровь в набухших венах.

— А что на счёт тебя? — угрожающе тихо переспросил.

— Ты понимаешь о чём я…

— У каждого есть выбор, как я уже говорил. — он взял папку со стола, извлёк из неё скреплённые бумаги и развернул ко мне. — Сделай его сейчас.

— Это контракт?

Наблюдая за мной исподлобья, коротко кивнул.

— Ты хочешь, чтобы я его подписала сейчас?

— Я хочу, чтобы ты была благоразумна и не поддавалась чувствам и эмоциям руководствуясь только здравым мышлением.

— Ты не хочешь этого?

— Я не говорил, что не хочу.

— Дал понять.

— Я пытаюсь уберечь…

— Почему просто не выставишь? К чему всё это? Если ты не испытываешь ко мне чувств, хоть каплю от них, что испытываю я к тебе… какой в этом смысл?

— Откуда такая способность вытаскивать из моих предложений невнятный бред?

— Ты расцениваешь мои чувства, как невнятный бред?

— Вот опять…

— У меня плохо получается читать между строк.

— Я заметил… — он спокойно поднялся, обошёл стол, присаживаясь на его край прямо передо мной. — Ты прячешь свои мысли где-то глубоко в себе, твои чувства и эмоции не поддаются моему пониманию.

— Прежние девушки не испытывали к тебе чувств? — недоверчиво спросила я.

— Конечно испытывали: дикое желание, невообразимое притяжение, животный инстинкт. Так же мы заключали сделку. Каждый получал желаемое. Деловые отношения, связанные со страстным и жёстким соитием. — его лицо не выражало ничего, ни одна жилка не выдала его бесстрастного вида.

— Ты медлишь с договором… я же вижу… — мои глаза опустились, пытаясь ухватиться хоть за что-то.

— Тебе не приятно?

— А тебе стало бы приятно, если бы я начала говорить о том, что со мной делали другие мужчины?

Одним резким движением он оказался так близко, что я почувствовала запах его тела. Больно схватил меня за запястье, грубо притягивая ближе, властно приподнял мой подбородок, беря в плен мой взгляд. Сквозь зубы прошептал:

— Ещё раз ты позволишь себе подобное, я убью тебя. — жёстко, холодно, убедительно.

Его словам было трудно не поверить. Виски запульсировали. По ним словно ритмично постукивали маленькими молотками. Но, как ни странно, страха не было, лишь горькая ноющая обида просачивалась по всему телу.

— Тебе не приятно от этих мыслей? А мне? Думаешь, мне приятно?

— Ты не имеешь права со мной об этом говорить. — рычал мужчина, сильнее сжимая руку.

— В таком случае и ты не имеешь такого права! — вспылила я, пытаясь вырваться из цепкой хватки.

— Почему ты такая строптивая? Инстинкт самосохранения вообще не работает? — он резко отпрянул от меня, удивлённо наблюдая.

— Давай свой контракт, я подпишу его прямо сейчас. — уверенно сказала я, делая шаг навстречу.

— К чёрту контракт. — он снова приблизился, требовательно впиваясь жёсткими губами в мои губы.

Голодный поцелуй, стремительный напор, властные руки по-собственнически приподняли платье, оголяя ягодицы. Всё происходило быстро, страстно, горячо. И мы уже оказались в незнакомой мне комнате, на большой кровати, голые, возбуждённые. Он целовал моё тело: плечи, шею, грудь, живот. Сжимал талию и бёдра до сладостной боли. Тяжело дышал мне в шею, поднимая неконтролируемое возбуждение и волну мурашек от макушки до кончиков пальцев на ногах. Моё тело предательски содрогалось от каждого прикосновения. Непрошенные тихие стоны желания наполняли комнату. Шелковая простынь совсем смялась от моего извивающего и просящего тела. Одним движением он перевернул меня, оказываясь снизу. Сдерживая внутреннею грубость и жёсткость, нежно и неспеша проник в меня так, что я выгнулась, запрокидывая голову назад, громко выдыхая. Уверенные мужские ладони направляли меня, помогали не сбиться с темпа. Он почти бесстыдно и нескрываемо любовался моим телом, наблюдал за движениями, за лицом.

— Хочу видеть твои глаза. — прошептал он.

Я послушно смотрела на него. Его руки заставили ускориться. Каждый толчок заставлял задыхаться от удовольствия. Но взгляд я не отводила, продолжая утопать в глубоком омуте его тёмных глаз. Было в этом что-то личное и настолько интимное, что заставило ускорить момент блаженства. Последний раз выгнулась, ловя каждой частичкой тела импульсы наслаждения. Он приподнялся, обнимая меня и укладывая рядом с собой. Укрыл одеялом, погладил по волосам, остановился на спине. Я прижалась ближе, обнимая его в ответ. Совсем нежно коснулся губами моего лба. И в этом весьма обычном, человеческом жесте, прочувствовала его заботу, его скрываемую нежность и чувственность. Может мне хотелось так думать, но всё же, нутро подсказывало, что это нечто большее, что его показывает, как личность, как того, кто ещё способен пролить свет, который кроется в глубинных и тёмных местах его вездесущего мрака.

— Мне пора… — прошептала я, пытаясь насладиться его близостью до того, как он отправит меня в "свою" комнату.

— Останься сегодня со мной.

— А можно? — спросила я удивлённо, пытаясь отстраниться, чтобы взглянуть в его глаза, но он прижал меня к себе ближе.

— Сегодня, можно.

Я закрыла глаза, блаженно вдыхая его запах, наслаждаясь его теплом, уткнувшись носом в крепкую грудь. Всё ещё не могла поверить, что он нарушает очередное правило из-за меня, идёт вразрез с установками. Неважно, что ждёт дальше, неважно, что я узнаю. Важен лишь он и его значимость в моей жизни обрела настолько сладко-горький вкус, что я уже не смогу его забыть и не просто забыть, не смогу, кажется даже прожить без него.

Наутро я проснулась в постели одна. Иштар, как обычно сорвался по важным делам. Виктор отвёз меня на работу. Приподнятое настроение сложно было скрыть, да и не хотелось. В первый раз я осмелилась сесть на переднее сиденье.

— Ева Евгеньевна, вы светитесь. Не поделитесь радостью?

— Боюсь моя радость может показаться вам весьма сомнительной.

— Так я за вас хоть порадуюсь. — лукаво улыбнулся, показывая свой белый клык.

— Это всё Иштар. — стеснительно пояснила. — Он дарит мне радость, он ею и является.

— Прекрасная донна, между радостью и горечью есть тонкая грань. Иногда она даже ощутима. Нужно находиться посередине этой грани, постараться удержать равновесие. Ведь знаете, как бывает, бросаясь в сторону более располагаемую, можно исчерпать всю радость, но тогда бассейн горечи захлестнёт, выливаясь за борта, накроет с головой.

— Виктор, поверьте, я готова делить с ним все моменты без исключения. Будь- то плохие или хорошие, горестные и радостные. Если будет нужно — заберу его тьму, лишь бы ему стало легче.

Виктор не ответил, лишь кивнул, ухмыляясь краешком губ и слегка присвистнув. Дальнейшая дорога прошла в тишине. Распрощавшись с мужчиной, я вышла прямо перед своим офисом.

— Ты вовремя. — Лиза перехватила меня за локоть, уводя за угол здания. — Нужно поговорить.

— Что случилось?

— Вчера тебя искал Коля!

— Я знаю…

— Откуда? — удивилась подруга, но быстро отмахнулась. — Это не так важно сейчас. Игорь встретил его около бара. Он просто стоял возле него, выглядывая кого-то. Игорь вышел покурить и тот начал у него спрашивать о тебе. — Лиза остановилась, всё ещё удерживая меня. — В общем он ещё кое-что рассказал.